Марина Крамер - Мост в прошлое, или Паутина для Черной вдовы Страница 27

– Ну-ну, успокойся, успокойся, я тебя прошу, – Марина изогнулась и поцеловала Ветку в макушку. – Не надо так. А лицо… ну, что лицо? Какая разница?

– Да, наверное, – снова всхлипнула Ветка. – Но… ты такая чужая с этим лицом, Маринка.

– И что же – ты меня, такую, больше не любишь? – грустно пошутила Коваль и тут же пожалела о своих словах. Они означали, что Марина надеется на какое-то продолжение, а это было совсем не так. И давать Ветке надежду было бы совсем уж бесчеловечно. Но именно в этот момент вдруг вспомнился последний разговор с Хохлом и его не мотивированный ничем приступ ревности, и что-то маленькое и пакостное внутри радостно пискнуло «а вот чтобы беспочвенно не было – давай ему эту почву создадим!», а тело страстно запросило ласки – пусть хоть и Веткиной. Этот порыв, разумеется, сразу поймала чуткая к таким вещам Виола, осторожно погладила ноги, поднялась пальчиками выше, от колена вверх, попутно прикасаясь губами к горячей коже.

– Вета… не надо… – попыталась остановиться Марина, откинувшись на спинку дивана, однако Ветка, развязывая пояс ее кимоно, прошептала:

– Ну, зачем ты? Опять играешь в наказания? Не нужно… просто расслабься и иди за мной… только бы Генка не ввалился…

– Он не скоро вернется, – прошептала Марина, уже плохо соображая, что делает и с кем.

– Как хорошо, что ты приехала, – шептала Ветка, поглаживая ее осторожно под шелком кимоно и изредка прикладываясь губами. – Я сейчас ощущаю полную гармонию с миром. Есть ты и я… и остановившееся время… Тебе ведь хорошо со мной, я чувствую…

Марина не отвечала, прислушиваясь к тому, как тело отзывалось на Веткины ласки. И только когда ведьма, совершенно уже счастливая и почти наверху блаженства вдруг прошептала «Никогда она не будет твоей, Хохлина», внутри зашевелилось что-то, похожее на сожаление. Она снова была предметом в чьем-то заочном споре, и от этого все остальное меркло, и все ощущения притуплялись, и удовольствия никакого не было – осталась только непонятная горечь.

…Утром Ветка дремала, как сытая кошка, свернувшись в клубок под собственным голубым халатом – постель они так и не расстелили, оказавшись слишком уж уставшими. Марина сидела, скрючившись, в кресле, курила и напряженно ждала возвращения Гены, который почему-то пропал на всю ночь. «Хоть бы позвонил, ведь знает, что волнуюсь!» – злилась она, стряхивая пепел в полную окурков бронзовую чашу-пепельницу. Хотелось свежего воздуха, горячего кофе с корицей и – спать. Укутаться в теплое одеяло, открыть окно настежь, невзирая на конец февраля, и спать столько, сколько потребуется организму. Но даже после выполненных процедур сон так и не пришел, и Марина мучилась на боку с открытыми глазами, не желая потревожить укрытую одеялом Ветку. Та безмятежно спала и улыбалась во сне.

Коваль ушла в кухню, сварила кофе и уселась за стол, положив перед собой упорно молчащий мобильный. Гена по-прежнему не звонил, и это уже довольно сильно ее беспокоило. Что могло случиться? Неужели Вишнев решил отказаться от сотрудничества и предупредил Беса? Или случилось что-то еще? Голова разрывалась от догадок, Марина почти с отвращением глотала кофе, не чувствуя его вкуса. В большой комнате проснулась Ветка, прошлепала босыми ногами по паркетным доскам и обняла Марину за плечи, прижавшись щекой к ее щеке:

– Доброе утро. Ты совсем не спала?

– С чего ты взяла? – буркнула Коваль, отставляя подальше сигарету, чтобы не подпалить волосы ведьмы.

– Я просыпалась несколько раз, тебя не было.

– Кофе будешь?

– Буду.

– Наливай, – подвинув к ней джезву, сказала Марина. – Чашки в шкафу.

Ветка фыркнула, чмокнула Коваль в макушку и прошла к навесному шкафчику.

– Ветка…

Та обернулась, глядя на Марину с обожанием:

– Да, дорогая?

– Зачем ты вчера сделала это?

Ветка взяла чашку, спокойно налила кофе, бросила кусочек коричневого сахара и села напротив Марины.

– Мне показалось, что ты тоже этого хочешь – разве нет?

Крыть было нечем, винить Виолу в домогательствах – бессовестно. Пришлось быстро свернуть тему:

– Даже поговорить не успели, просто как животные… Как Алешка? Ты вроде сказала, что он в больнице.

Ветка отпила глоточек, аккуратно поставила чашку на стол и вынула из кармана сигарку и обрезалку.

– В реабилитационном центре. Он раз в полгода там лежит, так намного проще, чем врачей домой возить. Там все условия, аппараты, специалисты. Они там с Кариной в отдельной палате живут, я приезжаю.

– Ну и как? Помогает?

– Ты знаешь, да. Он физически крепче стал, да и учится намного лучше.

– Ты его в школу отдала? – Марина докурила и потянулась к джезве.

– Нет, что ты. На дом учителя ездят, Гришка оплачивает, машину дает.

– Что у вас произошло? – резко перевела разговор Коваль, и растерявшаяся Ветка проболталась:

– Да озверел совсем, придурок. Тут его кто-то обложил по полной программе – то гараж обвалился, то машина взорвалась, то прослушки в кабинете. Ну, он совсем головой от страха поехал, давай уже и мне какую-то чушь предъявлять. И на тебя грешить.

«Угум-с, – удовлетворенно подумала Коваль, постукивая ногтями по столу. – Это самое оно. Конечно – чует кошка, в чьи тапки нагадила».

Ветка тем временем подняла глаза и взглянула Марине в лицо, тотчас же вздрогнув:

– Господи… как забудусь, так пугаюсь. Это невыносимо просто – голос твой, а лицо чужое.

– Что – нехороша личина? – хмыкнула Коваль. – А людям нравится. Ко мне вон в Лондоне та-акой итальяха клеился – будь здоров. Молодой, сладкий – ммм…

Ветка передернула худыми плечами:

– Фу!

– Ревнуешь? – поддела Марина.

– Вот еще! Пусть Хохол твой ревнует, у меня, к счастью, конкурентов нет.

Коваль захохотала, и в этот момент во входной двери повернулся ключ.

– Генка приехал! – Она вскочила, забыв даже про больную ногу, и бросилась в прихожую.

Гена вернулся не один – вместе с ним в квартиру вошел Веткин телохранитель Никита. Марина проигнорировала его, надеясь, что он не узнал ее, и вцепилась в борта Гениной куртки.

– Ты с ума сошел?! – пискнула на октаву выше. – Неужели позвонить нельзя?! Я всю ночь с дивана на окно металась!

Гена негромко хмыкнул – в коридоре показалась Виола в полупрозрачном одеянии и сразу скрылась, заметив Никиту. Марина ткнула Гену в грудь:

– Что случилось?!

– Дай раздеться, потом расскажу все.

Коваль опомнилась – действительно, в прихожей Никита, в кухне Виола, а она тут о делах…

Отступив назад, Марина внимательно вглядывалась в невозмутимое лицо телохранителя и злилась, что не может уловить – получилось у него взять бумаги или нет. Гена слишком хорошо владел собой, чтобы позволить эмоциям взять верх над здравым смыслом.

– Чайку? Вы что-то усталыми выглядите, – предложила она, и Гена кивнул:

– Не помешало бы. Ты, Никс, как? Кстати, познакомься – это Маша, моя подруга детства.

– В одном доме жили, – уточнила Коваль, испытывая желание поскорее скрыться от пристального взгляда Никиты в кухне.

Ей не особенно хотелось, чтобы молодой телохранитель по каким-то признакам узнал ее и вспомнил, как воспылал к ней такой страстью, что готов был даже схватиться с Хохлом. Эти воспоминания не доставили Марине особой радости – они с Женькой тогда едва не разошлись навсегда, потому что вспыливший, издерганный предшествовавшим этому тюремным заключением Хохол не стал разбираться, кто прав, кто виноват, и врезал Марине по лицу в присутствии сына. Коваль могла простить что угодно, в том числе и физическую расправу – это было не впервые, и в какие-то моменты даже доставляло удовольствие, но не то, что произошло это на глазах у ребенка. С большим трудом тогда Хохлу удалось объясниться с Грегори и уговорить Марину простить его. Но неприятные воспоминания вернулись к ней сейчас при одном только взгляде на Никиту. Не дожидаясь, что ответит молодой телохранитель, Коваль скрылась в кухне.

Ветка уже успела налить чайник и теперь покуривала, закинув ногу на ногу. «И эта еще здесь, – неприязненно подумала Марина, направляясь к шкафу за чашками. – Какого черта…»

– С чего это Генка притащил Никса? – недовольным тоном спросила Виола. – Я теперь что – еще и ему должна объяснять, с какого бодуна сижу тут в халате?

– Это твои трудности, – отрезала Коваль. – Мне, знаешь ли, своего по косточку.

Ветка обиженно замолчала. Ситуация и впрямь складывалась двусмысленная и не очень в пользу ведьмы. Ну, еще бы – она не ночевала дома, а утром обнаружилась в квартире своего телохранителя в компании неизвестной женщины. Те, для кого Веткины пристрастия не были секретом, сразу бы сделали именно те выводы, которые и напрашивались. И еще большой вопрос, как эти выводы оценит муж Виолы.

Но Гена оказался мудрее обеих женщин, а потому в кухне появился один, сообщив, что Никита уехал домой, а заходил, чтобы убедиться, что на площадке Гену никто не встречает.