Александра Маринина - Шестикрылый Серафим Страница 27

- Нет, молодой человек, нет и еще раз нет! Во-первых, мой шаг достаточно обдуман, и во многом он связан именно с тем, что я не верю в вашу способность меня защитить. Я говорю вам не просто о маньяке, который, кстати, проработал двадцать лет в уголовном розыске, дослужился до майора и был на хорошем счету. Это опытный профессионалки холодный стратег. И я, простите, боюсь его значительно больше, чем верю вам. Так что решения своего я не изменю.

- Но вы сами убеждали меня в том, что вы - патриот страны. Не вы ли говорили мне о том, как опасен этот человек? Ведь с вашей помощью мы могли бы значительно быстрее его нейтрализовать, равно как и всю его Систему, если, конечно, таковая действительно существует и не является плодом вашего воображения. Я настоятельно рекомендую вам вспомнить о своем гражданском долге, о своей семье, наконец, о вашем добром имени и вернуться на Родину. Я обещаю, что мы защитим вас и сделаем все, чтобы не пострадала ваша репутация и не изменился ваш статус. Можете не давать мне ответа сегодня. Ваши научные мероприятия продлятся еще три дня. Подумайте. Я буду ждать вашего звонка. Я все-таки надеюсь на ваше благоразумие. Вы обещаете мне подумать? Вот мой телефон.

- Подумать - обещаю. И позвонить - тоже. Но устроит ли вас результат моих раздумий - не знаю. Очень сомневаюсь.

- Ну, будем считать, что мы договорились. До свидания, Юрий Романович. Жду вашего звонка.

6 марта 1991 г., г. Нью-Йорк-Москва (по телефону)

- …Так что, этот Орлов так тебе до сих пор и не позвонил? А может, и не позвонит

- Нет, позвонить-то он позвонит, но, по моим данным, решения своего он скорее всего не изменит. Уж очень он напуган. Да и потом, как выяснилось, у него здесь есть счет на круглую сумму, кое-какие друзья. Так что нищетой его тоже не запугать. А знает он действительно очень много.

- Ну так вытряси из него все, что он знает. Не мне тебя учить, как это делается. И пускай катится, но только так, чтобы потом молчал. Пусть делает что хочет, но на твоей ответственности, чтобы это не повредило нашим интересам. Ты меня, надеюсь, понял?

- Так точно.

- Ну, конец связи.

7 марта 1991 г., г. Нью-Йорк

- Что ж, Юрий Романович… Вы позволите мне вас называть так, а не господином Орловым? Поверьте, мне искренне жаль, что вы не вняли моим уговорам. Я понял, что решение ваше окончательное, и, между нами говоря, к сегодняшнему дню я был готов к такому исходу нашей встречи. Конечно, наши возможности здесь несколько ограниченны, но тем не менее мы смогли установить, что вы являетесь довольно состоятельным человеком даже по нью-йоркским меркам. Так что я понимаю, что вам не придется спать в ночлежках на Брайтон-Бич или срочно искать работу таксиста. Знаю я также и то, что у вас уже есть предложения от нескольких клиник, которые готовы заключить с вами контракт, несмотря на ваш довольно неопределенный статус. Не удивляйтесь, Юрий Романович. Мне платят деньги за то, чтобы я это знал, и я их честно отрабатываю. Более того, вы прекрасно понимали, когда принимали свое решение «стать невозвращенцем», что это вызовет наш повышенный интерес к вашей персоне. Вы могли предположить и то, что следствием нашего к вам интереса станет обнаружение и огласка таких фактов, связанных с вашей персоной, которые потребуют судебного разбирательства в случае вашего возвращения на Родину. Вы также не можете не понимать, что в результате этого судебного разбирательства вам предстоит провести долгие годы, а может быть, и весь остаток жизни в местах, как говорится, не столь отдаленных. Итак, вы трезво оценили все сказанное мной и решили остаться здесь. Ну что ж, вас можно понять. Я не буду взывать к вашему гражданскому долгу. Мы с вами взрослые люди, здесь нет аудитории, а значит - занятие это пустое. Я предлагаю вам вспомнить о том, что у вас на Родине остались жена, дочь и старуха мать. Я сильно сомневаюсь в том, что, несмотря на материнские чувства, Галина Феофилактовна захочет присоединиться к вам. Но думаю, что Ирина Натановна с дочерью с удовольствием примут ваше предложение переехать в Соединенные Штаты. А мы можем существенно затруднить этот переезд. Но и это не главное. Надеюсь, вы понимаете, что здесь основным капиталом являетесь вы. Имя и репутация. Мы можем лишить вас и того, и другого. Здесь не подадут руки дельцу наркобизнеса, даже профессору и миллионеру. Вы будете изгоем в этой стране. Но мы можем договориться.

- О чем? Уж лучше быть изгоем здесь, чем гнать где-нибудь на родной Колыме. Вы что, опять предлагаете мне вернуться?

- Это ваше личное дело. Я предлагаю вам сделку. Вы сейчас же рассказываете нам все, что вам известно о той организации, которую вы так боитесь, а также о тех лицах, входящих в нее, которых вы знаете. Мы перепроверяем эту информацию. В том случае, если она окажется достоверной и полной, я обещаю вам, что ни здесь, ни в Советском Союзе никому не станет известно о вашей связи с наркобизнесом и вы получите возможность беспрепятственно воссоединиться с вашей семьей. Вас устраивают такие условия?

- Условия меня устраивают. Но какие у меня гарантии, что вы сдержите свое обещание?

- Никаких. Никаких гарантий, Юрий Романович, кроме моего честного слова. И подумайте сами, кто выиграет от вашего разоблачения? Никто. А проиграете не только вы. Вы потеряете лицо, а правоохранительные органы, которые вас проглядели, - престиж. Для вас, безусловно, важнее первое. Так же безусловно, как для нас, - второе. Да и зачем нам ссориться? Как говорил мой шеф, лучше нажить двух друзей, чем одного врага. Так как, Юрий Романович, договорились?

- Ну, Бог с вами. Записывайте.

- …Он появляется в этой квартире довольно часто, адрес вы уже записали. А вот и ключ от нее.

- Каким образом вы получили копию ключа?

Он сам мне дал его. Это было в последний день перед моим отлетом в Нью-Йорк. В квартире оставался мой чемодан, я должен был зайти за ним перед тем, как ехать в аэропорт, оставить ключ на столе, а дверь захлопнуть. В суматохе я забыл ключ в кармане и обнаружил его только в самолете.

- А как же он сам теперь попадет в квартиру?

- Видимо, у него это был не единственный ключ. В крайнем случае, возьмет у хозяев и сделает еще копию.

- А хозяева квартиры вас знают?

- Нет, они меня никогда не видели, думаю, что и не слышали обо мне. Оба раза, когда я был в этой квартире, их не было в Москве. Вам нужен этот ключ?

- Да, оставьте. Вам он все равно больше не пригодится.

10 марта 1991 г., г. Москва, 15 час 10 мин.

- …Итак, товарищи, я ознакомил вас с информацией, полученной по нашим каналам из Нью-Йорка. И хочу сделать следующее резюме. Во-первых, мы все, я не снимаю и с себя ответственности, прохлопали основного фигуранта по литерному делу «Писатель», находящемуся в нашем производстве более пятнадцати лет. Это недопустимо. Мы все заслуживаем наказания. Но не об этом сейчас речь. Благодаря отличной работе нашего человека в Нью-Йорке и оперативно проведенной проверке здесь практически все основные действующие лица, представляющие оперативный интерес по данному делу, установлены. Выявлены их связи и характер их деятельности, связанный с незаконным оборотом наркотиков. Необходимая информация нами задокументирована. Прокуратура готова хоть сегодня дать санкцию на их арест. Следственным управлением вчера возбуждены уголовные дела, по которым эти лица будут привлечены в качестве обвиняемых. Однако, несмотря на это, у меня есть определенные опасения, что, пока на свободе находится основной фигурант - назовем его «Писатель», под этим именем он и проходит в литерном деле, - успешность наших действий находится под вопросом ввиду достаточно высокой эффективности разработанной им системы безопасности этой преступной организации. Поэтому задержания и аресты всех лиц, которые были сегодня упомянуты, в том числе и самого «Писателя», должны быть проведены и будут проводиться одномоментно. В вашу задачу входит обеспечение одновременного задержания всех этих лиц. Для этого, как вам, надеюсь, понятно, вы должны изучить их привычки, маршруты передвижения, распорядок дня и установить наличие у них оружия во избежание ненужных эксцессов при задержании. Если вопросов нет, все свободны. А вас, Николай Иванович, я попрошу остаться.

10 марта 1991 г., г. Москва, 15 час 40 мин.

- Ну что, Коля, друг старинный, стыдно? Столько лет мы с тобой этого Писателя тянули, и надо же! Ты представляешь, какой будет скандал, если этот Писатель на следствии, а уж тем более на суде начнет давать показания? Ведь мы же сколько лет с тобой пользуемся этой его диссертацией, которую ты так удачно унес из его квартиры. И между прочим, там еще есть чем пользоваться. Представляешь, что будет, если об этом заговорят? Допустим, процесс мы сделаем закрытым, не пустим туда журналистов. А суд? Адвокаты? А конвой, наконец? Как ты им рот заткнешь? Может получиться международный скандал! Наверху начнут отмазываться, и нас с тобой, Коленька, потом хрен кто найдет. Или в столовой компотом отравимся, или под трамвай попадем, или в лес пойдем за грибами и волки нас съедят. Как тебе такая,перспектива? Вместо почетной пенсии на даче в Перхушкове. Не нравится? Вот и мне не нравится. А поэтому, Коля, как я мозгами ни раскидывал, Писателя этого придется брать нам с тобой. Лучше уж покраснеть на оперативном совещании и получить нагоняй за неудачное задержание, в результате которого объект погиб, чем подставить себя под такой удар, который нас с тобой, как инициаторов этого дела, в лепешку сплющит. На оперативке-то мы как-нибудь отобьемся, чай не впервой. Ребята мы с тобой грамотные, распишем сопротивление при задержании, обоснуем применение некоторых приемов, в результате которых задерживаемый получил тяжелые повреждения, не совместимые с жизнью. Как думаешь?