Оса Ларссон - Солнечная буря Страница 27

— Сколько участников на этой конференции? — спросил Свен-Эрик.

— Не могу сказать точно, — проговорил Улоф с нотками гордости, — но что-то около двух тысяч.

Анна-Мария буквально увидела, как Свен-Эрик подсчитывает в уме доходы общины от этой конференции.

— Мы хотели бы получить список участников, — сказала она. — К кому нам обратиться?

Улоф Страндгорд назвал ей фамилию, которую она записала в блокнот. Свен-Эрик назначит кого-нибудь, кто пробьет всех участников по полицейской базе.

— Какие отношения были у него с Санной? — спросила Анна-Мария.

— Простите? — переспросил Улоф Страндгорд.

— Как вы описали бы их отношения?

— Они были брат и сестра.

— Но это далеко не всегда означает, что у людей прекрасные отношения, — настаивала Анна-Мария.

Отец набрал воздух в легкие.

— Они были лучшими друзьями. Но Санна — натура очень ранимая и чувствительная. И нам с женой, и сыну не раз приходилось брать на себя заботы о ней и девочках.

«Какого черта нам все время твердят о ее ранимости?» — подумала Анна-Мария.

— Что вы имеете в виду, говоря, что она чувствительна? — переспросила Анна-Мария и заметила, как Кристина слегка заерзала.

— Это непростая тема, — ответил Улоф. — Но иногда ей бывает трудно справляться со взрослой жизнью, соблюдать четкие правила в воспитании детей. У нее случаются периоды, когда она не в состоянии позаботиться ни о них, ни о самой себе, правда, Кристина?

— Да, — послушно согласилась жена.

— Случалось, что она целую неделю лежала в затемненной комнате, — продолжал Улоф. — Не шла на контакт. Тогда мы брали на себя заботы о девочках, а Виктор сидел рядом с Санной и кормил ее с ложечки, как ребенка.

Он сделал паузу и посмотрел на Анну-Марию твердым взглядом.

— Она не смогла бы сама воспитывать детей без поддержки семьи, — сказал он.

«Отлично, — подумала Анна-Мария. — Ты очень хочешь убедить нас, что она хрупка, слаба и ранима. Зачем тебе это нужно? Такая образцовая семья, как ваша, должна быть скорее заинтересована в том, чтобы скрыть все эти обстоятельства».

— А отца у девочек нет? — спросила она.

Улоф Страндгорд вздохнул.

— Есть. Ей было всего лишь семнадцать, когда у нее родилась Сара, и я… — он покачал головой при воспоминании, — настоял на том, чтобы они поженились. Пошли, так сказать, к алтарю. Однако обещание, данное перед Богом, не помешало молодому человеку оставить жену и ребенка, когда Саре было всего год. Отец Ловы — мимолетная слабость.

— Как их зовут? Нам хотелось бы связаться с ними, — сказал Свен-Эрик.

— Понимаю. Ронни Бьёрнстрём, отец Сары, живет в Нарвике. Во всяком случае, мы так думаем. Он не поддерживает контакта с дочерью. Самми Андерссон, отец Ловы, погиб два года назад в результате несчастного случая. В начале весны он выехал на лед на скутере, и лед под ним провалился. Ужасная история…

«Только без подробностей — иначе я описаюсь прямо в вашем лучшем кресле», — подумала Анна-Мария и с трудом поднялась.

— Простите, но мне нужно… — начала она.

— В холле справа, — сказал Улоф Страндгорд и тоже встал, когда она выходила из комнаты.

Туалет был такой же вылизанный, как и все остальное в доме. В нем царил синтетический цветочный аромат — видимо, запах одного из спреев, стоявших в туалетном шкафчике. В унитазе висел маленький дозатор с чем-то синим, выливавшимся вместе с водой, когда ее спускали.

«Чистота, чистота и еще раз чистота», — подумала Анна-Мария, возвращаясь в гостиную.

— Нас очень волнует тот факт, что наши девочки сейчас у Ребекки Мартинссон, — сказал Улоф Страндгорд, когда она снова уселась в кресло. — Вероятно, они в шоке, смертельно напуганы тем, что произошло. Им необходимы покой и чувство защищенности.

— По этому поводу полиция ничего не может сделать, — сказала Анна-Мария. — Ваша дочь является юридическим представителем интересов детей, и если она поручила их Ребекке Мартинссон, то…

— Но если я говорю вам, что Санна недееспособна? Если бы не я и моя жена, у нее давно отобрали бы детей.

— Это тоже вопрос не к полиции, — ответила Анна-Мария нейтрально. — Вопрос об изъятии детей у родителей, которые пренебрегают своими обязанностями, решают социальное управление и суд.

Мягкость в голосе Улофа Страндгорда мгновенно улетучилась.

— Стало быть, мы не можем рассчитывать на помощь полиции, — сухо проговорил он. — Разумеется, я свяжусь с социальной службой, если это понадобится.

— Как вы не понимаете! — выпалила вдруг Кристина Страндгорд. — Ребекка уже и ранее пыталась внести разлад в нашу семью. Она сделает все возможное, чтобы настроить девочек против нас. Как тогда с Санной.

Последние слова она адресовала своему мужу. Улоф Страндгорд сидел, стиснув зубы, и смотрел в окно. Он держался неестественно прямо, словно палку проглотил, крепко сжав руки, лежащие на коленях.

— Что вы имели в виду, говоря «как тогда с Санной»? — мягко переспросил Свен-Эрик.

— Когда Саре было года три-четыре, Санна и Ребекка Мартинссон вместе снимали квартиру, — надрывно проговорила Кристина Страндгорд. — Она пыталась расколоть нашу семью. И она враг церкви и дел Господних в этом городе. Вы понимаете, как мы себя чувствуем, пока девочки в ее власти?

— Я вас понимаю. — Свен-Эрик кивнул. — Каким образом она пыталась расколоть вашу семью и противодействовать церкви?

— Таким образом, что она…

Взгляд мужа заставил ее прикусить язык.

— Так каким же? — снова попытался Свен-Эрик, но лицо Кристины Страндгорд окаменело, а взгляд неподвижно уставился на стеклянную столешницу.

— В этом не моя вина, — произнесла она срывающимся голосом.

И повторяла раз за разом, не отрывая глаз от стола, не глядя на Улофа Страндгорда:

— В этом не моя вина. Не моя вина.

«Она пытается оправдаться или обвиняет в чем-то мужа?» — подумала Анна-Мария.

Улоф Страндгорд снова стал мягким и предупредительным. Он положил ладонь на руку жены, она замолкла и встала.

— Боюсь, наши силы на исходе, — сказал он Анне-Марии и Свену-Эрику, и на этом разговор завершился.

Когда Анна-Мария и Свен-Эрик вышли из дома, открылись двери двух машин, припаркованных перед домом, и вылезли два репортера с микрофонами. За одним из них по пятам следовал оператор.

— Андерс Грапе, местная редакция шведского радио, — представился тот из них, который первым добежал. — Вы задержали сестру Мальчика из Рая, как вы это прокомментируете?

— Лена Вестерберг, третий телеканал, — затараторила вторая, сопровождаемая телеоператором. — Вы первыми оказались на месте преступления — расскажите, пожалуйста, как все это выглядело.

Не сказав ни слова, Анна-Мария и Свен-Эрик сели в машину и уехали.

— Они, наверное, попросили соседей позвонить журналистам и сказать, что мы здесь, — предположила Анна-Мария, наблюдая в зеркало заднего вида, как журналисты подошли к дому и позвонили в дверь.

— Бедная женщина, — проговорил Свен-Эрик, когда они свернули на Бевервеген. — Какой хладнокровный тип этот Улоф Страндгорд.

— Ты заметил, что он ни разу не назвал Виктора по имени? Все время называл его «мальчик».

— Надо поговорить с ней еще раз, когда его не будет дома, — задумчиво произнес Свен-Эрик.

— Вот ты и поговори. Ты умеешь обращаться с женщинами.

— Почему так много красивых женщин попадается в эту ловушку? — задал риторический вопрос Свен-Эрик. — Связываются с отвратительными типами и потом сидят в своем доме, как птицы в клетке, когда дети выросли.

— Думаю, красивые женщины попадают в эту ситуацию не чаще, чем остальные, — сухо ответила Анна-Мария. — Они привлекают к себе больше внимания.

— Что ты намерена делать теперь?

— Посмотреть альбом и видеозаписи из церкви.

Она взглянула в окно машины. Небо казалось серым и тяжелым. Когда солнечные лучи не пробивались через тучи, краски словно исчезали и город превращался в черно-белую фотографию.

— Но ведь это невозможно! — воскликнула Ребекка, заглянув в камеру, когда охранник отпер дверь и выпустил Санну Страндгорд в коридор.

Камера была исключительно тесная, стены окрашены в неопределенно-бежевый цвет с проблесками белого и черного. В крошечной комнатке не имелось никакой мебели, только коленкоровый матрас прямо на полу, накрытый бумажной одноразовой простыней. Окошечко выходило на дорожку и жилые дома с зелеными, отделанными металлическим листом фасадами. Внутри стоял кислый запах алкогольных паров и грязи.

Охранник провел Санну и Ребекку в комнату свиданий. Там у окна стоял стол с тремя стульями. Женщины сели, охранник обследовал содержимое пакетов с одеждой и прочими принадлежностями, которые принесла Ребекка.