Влада Ольховская - Псевдоним хищника Страница 27

– Не сейчас, – вздохнула Вика. – Но врачи говорят, что, возможно, на этой неделе он точно придет в себя.

– Такие размытые сроки не сильно радуют. А Максим Лисицын? С ним вы знакомы?

Удивление лишь возрастало. То, что следователь знает имя Марка, еще можно было понять: все-таки супруг оказался свидетелем серьезного преступления. Но Максим здесь при чем?

Этот вопрос она и озвучила следователю.

– Мы с ним пересекались по первому преступлению, – пояснил тот. – Максим очень помог мне.

– По делу сестер Кнориных? – догадалась Вика.

– Вы осведомлены?

– Нам с вами срочно нужно поговорить!

– Не думаю, что это хорошая…

– Срочно! – прервала девушка.

Сделать вид, что ничего не происходит, а все совпадения случайны, Вика не могла. Она уже попыталась, когда Марк рассказал ей об убийстве сестер. Ведь все указывало на то, что это преступление не имеет к ним отношения! А теперь оно снова всплыло в самый неподходящий момент.

Теоретически следователь мог и отказать ей, но он, видно, понял, что она так просто не отстанет. Поэтому он согласился на встречу.

Матиас вызвался сопровождать ее: больше было некому, а сама она еще слишком неуверенно чувствовала себя за рулем, чтобы рассекать по городу в такую погоду. Вика собиралась отказаться, потому что ей не нравилась перспектива оставить Еву одну на несколько часов. Но та спокойно заявила:

– Бери Штайна. Этот разговор может быть необходим. Я буду здесь, когда вы вернетесь.

Пришлось поверить ей, убеждая себя, что врет Ева очень редко.

Когда они подъехали к отделу, Матиас объявил, что будет ждать в машине. По его заявлению, немцы и русские полицейские представляли собой не лучшее сочетание.

Следователь Виткович оказался невзрачным мужчиной средних лет. Впрочем, Вику радовало уже то, что это настоящий следователь, а не очередная подстава.

– Я, если честно, не представляю, зачем вы приехали, – устало заметил он.

– Чтобы вы сказали мне то, что сказали бы моему мужу.

– Я предполагал, что ваш муж сможет помочь мне в опознании преступника. Но вы с этим вряд ли справитесь, если не ошибаюсь, вас там не было.

– У вас уже есть подозреваемый?! – поразилась девушка. – Но как? Сначала ведь говорили, что преступники сработали гладко и опознать их будет невозможно! Они ведь в масках были!

– Не гоните лошадей, женщина, никого еще не опознали. Просто появился подозреваемый. Вам этот человек знаком?

Следователь протянул ей фотографию. С большого снимка на нее смотрел мрачный мужчина с тяжелой челюстью, темными глазами и всклокоченными волосами. При этом мгновенных ассоциаций с закоренелым преступником он не вызывал. Скорее, с одним из завсегдатаев пивнушки.

– Нет, – покачала головой Вика. – Никогда его не видела. Кто это?

– Гавриил Кадыков, также известен как Гавр и Кадык. Уже отсидел сроки за ограбление и причинение тяжких телесных повреждений. Сейчас является главным подозреваемым по делу об убийствах Елены и Людмилы Кнориных.

– Да, вы упоминали, что эти преступления связаны… но я не представляю как!

– Я тоже не представлял, пока не возникла вероятность, что Кадыков отметился в обоих. Сначала мы установили его причастность к убийству Кнориных. Благодаря Максиму Лисицыну мы вычислили путь, которым преступники попали на место убийства. Все камеры в самом доме и на дворовой территории они уничтожили. Но сохранились записи с окрестных улиц, и в частности того дня, когда была устроена авария, повлекшая за собой ремонт подвала. На записях фигурирует Кадыков. В восемнадцать лет он был переведен из специализированной школы в колонию для совершеннолетних.

– Э-э… А это здесь при чем?

– Там он получил травму коленного сустава, – невозмутимо продолжил следователь. – Медицинскую помощь ему оказали, но на том уровне, какого и следовало ожидать от колонии. В результате Кадыков на всю оставшуюся жизнь остался хромым. На парковке отеля камеры не были уничтожены. На одной из записей видно, что среди преступников есть человек, который хромает. Но сама запись не очень четкая. Я хотел, чтобы ваш муж постарался вспомнить, был ли среди налетчиков хромой. Поэтому я и сказал, что ваш приезд общение с ним не заменит.

– А вот и зря. Потому что мой муж был с другом, кто поехал на этот аукцион.

В итоге Матиасу все же пришлось зайти в отдел. Следователь пересказал ему ту же историю. Немец на память не жаловался и быстро вспомнил, что один из грабителей действительно передвигался странно. Не то чтобы откровенно хромал, а подволакивал ногу, как будто она плохо сгибалась. Это была левая нога, как и в случае Кадыкова. Вероятность того, что это просто совпадение, была ничтожной.

Пока они разговаривали, Вика думала о том, как могут быть связаны между собой эти два преступления. На первый взгляд никак, кроме разве что наглости и беспринципности. Но если задуматься, то оба они наносят определенный вред Максиму!

Именно Максиму, потому что компания, пострадавшая от срыва сделки с Кнориным, принадлежит ему. Да и на аукцион изначально приглашали Марка и Максима, Штайн оказался там случайно! А если кто-то знал о том, что парень увлекался расследованиями, все становится еще серьезней…

Теперь же Максим не снимает трубку. Совсем недавно это не особо волновало Вику: подростковые капризы, перебесится и вернется! Однако ситуация внезапно приобрела другой, гораздо более зловещий оттенок.

Но кто может охотиться за Максимом? Конкуренты? Слишком жестоко для них! Да и дорого… Если подойти к ситуации со всем цинизмом, становится очевидно, что просто застрелить Максима проще, чем устраивать такие представления.

Единственным человеком, который мог стремиться к убийству Лисицына с такой жестокостью, была его сестра. Но она надежно изолирована от общества, у нее не могло быть ни шанса спланировать нечто подобное!

Между тем разговор между следователем и Матиасом продолжался.

– Судя по тому, что вы сказали, у этого человека буйное прошлое. – Немец постучал пальцами по фотографии.

– Он на свободе на законных основаниях – отсидел свой срок.

– Да, но таких людей из-под наблюдения все равно не выпускают…

– Хотелось бы, но наблюдать за всеми отсидевшими уголовниками мы не можем, – признался следователь. – Насколько мне удалось выяснить, Кадыков не привлекал к себе внимания после освобождения. Но то, что он затерялся, уже настораживает. Официально он – бомж, нигде не зарегистрирован и не работает.

– А живет тогда на что? – удивилась Вика.

– Доказательств того, что он еще живет, у нас нет. Как и того, что он причастен к нападению. Хромота – это не повод для обвинения.

– Но по делу Кнориных у вас есть более серьезные доказательства!

– Да, и их достаточно, чтобы искать его. Но мне нужно было убедиться, может ли он иметь отношение к ограблению в отеле.

– И что вы намереваетесь делать?

– Объявим его в розыск, – все с той же выдержкой ответил Виткович.

Все было настолько идеально, что Кирилл даже боялся верить в это. Чтобы не спугнуть. У него за плечами была долгая жизнь, и он усвоил, что хорошее не то что вечно не длится – надолго не задерживается. А если создается ощущение, что у кого-то нет недостатков, то жди беды.

С Инессой все было не так. Дело было даже не в том, что она стала удивительно красивой и ухоженной. Получив возможность жить в нормальных условиях, она преобразилась, расцвела, и теперь он не мог на нее налюбоваться. Кирилла подкупало еще и то, что деньги и роскошь совершенно не портили ее.

Такой была его первая жена. Лишь она одна интересовалась им исключительно как человеком, все остальное было для нее не более чем сопутствующими обстоятельствами. Другие женщины норовили как можно скорее заглянуть к нему в кошелек. Когда жена умерла, он был уверен, что вторую такую не встретит, пока в метро не увидел Инессу.

Хозяйкой она тоже оказалась отменной. Он возвращался с работы в чистый дом… Точнее, чистым его могли сделать и домработницы, которых он приглашал раньше. Разница заключалась в том, что Инесса наполняла все вокруг себя уютом. А как она готовила! Каждый раз его встречали ароматы свежей выпечки, жаркого, овощного рагу и прочих блюд, за которыми он обычно отправлялся в рестораны.

Была между ними и более глубокая связь. Они оба прошли через горе потери детей. Кириллу казалось, что это обеспечивает некое особое понимание между ними.

Он все думал, как такая чистая, светлая и немного наивная женщина осталась собой в тех чудовищных условиях, в которых жила раньше? И мужа еще такого выбрала, осла этого Диму… При одной мысли, что он мог поднять на Инессу руку, оставил на ее идеальной коже столько шрамов, у Кирилла кровь вскипала в жилах.