Марина Серова - Подкова для летучей мыши Страница 27

Между тем неутомимый Джеймс Бонд все ластился ко мне, явно рассчитывая на продолжение банкета. Однако мне было уже не до того. Версия лопнула, я снова оказалась на нулевой отметке, а время шло и должно было окупаться.

Собрав всю отпущенную мне природой нежность и очарование, я ворковала, что и сама бы с удовольствием, но что дома начнут волноваться, что я обещала быть к обеду и, если станут меня искать, я не смогу внятно объяснить причину столь долгой задержки.

Я хотела расстаться по-дружески. В конце концов, приходилось признать, что уважаемый господин оценщик действительно оказался профессионалом во всем, и мне не пришлось раскаиваться в том, что я поддалась мимолетному порыву.

– Вызови такси, – говорила я, натягивая перед зеркалом свое великолепное платье и снова чувствуя неравнодушный взгляд, скользящий по спине.

– Позвонишь мне?

– Конечно. Мы ведь еще не продали икону, – лучезарно улыбнулась я, прежде чем навсегда исчезнуть из великолепной квартиры и наполненной тайнами жизни Джеймса Бонда.

На такси я доехала до дома.

Приняв душ и переодевшись в повседневные вещи, я постаралась сосредоточиться, позабыть о праздничной стороне жизни и вспомнить о будничной.

Для этого, разумеется, требовалась чашечка ароматного, тонизирующего напитка.

Итак, все, что мне удалось узнать и подслушать по поводу продажи иконы, все эти пугающие полунамеки и эмоциональные всплески – все указывало только, так сказать, на внутриклановые разборки. Понятно, почему возмущался Стряпухин, – его лишили «законного» приработка. Понятно, почему усмехался Плешивый, – он свое получил, а кто там что выиграл, что проиграл – не его забота.

И к убийству Коли все это не имеет ни малейшего отношения.

Ну, что ж. Очередная версия оказалась несостоятельной. Ничего страшного. Это – повод не сидеть сложа руки, а приниматься за следующую.

А следующая, если я ничего не путаю, – друзья, и они же (или не они же) – возможные кредиторы, помимо карточных.

Самое время вспомнить обрывки эмоциональной беседы, подслушанной мною возле дома номер шестнадцать по улице Солнечной, и выяснить, кто это там кому «ничего не говорил».

Несомненно, в гости к Крайневым приходил тот, кто очень хотел видеть Колю, но не знал, где его искать. И отправили его, по всей видимости, на работу. То есть туда, где найти Колю было наименее вероятно.

Что из этого следует? Означает ли это, что ближайший Колин друг не знал, где он обычно тусуется? Навряд ли. Гораздо логичнее будет предположить, что друг этот догадывался об угрожающей ему опасности и старался ее отвести.

И кстати, отметим в скобках, что опасность исходила не от органов правопорядка. Во-первых, и способы действий у представителей полиции несколько иные, а во-вторых, если к Диме действительно приходил тот самый рыжий, про которого говорила буфетчица Зина, он не мог не догадаться, что если и возможна здесь встреча с полицией, то скорее всего, по поводу самого рыжего.

Таким образом, человек, искавший Колю, по внешним признакам был ближе к «своим», к той среде, в которой чувствовали себя спокойно и Дима, и Коля, и тем не менее друг осторожничает и посылает незнакомца по ложному следу.

Какая может быть тому причина? Если друзья каким-то образом узнали, что дело с кражей раскрыто, и опасались ареста, появление рыжего меньше всего должно было обеспокоить их в этом смысле. Значит, они боялись чего-то другого.

Чего? Вот это и предстоит мне выяснить.

Думаю, выбранный мной вчера вечером образ стажера вполне подходит для новой миссии. Ах да! Предполагалась еще бутылка портвейна… Что-то я сегодня весь день алкоголь употребляю не вовремя. Прямо с самого утра. А с Димой-то, наверняка, придется снова выпить. Хоть за компанию.

Нет, сама я прекрасно обошлась бы и без бутылки, но от собеседника мне требовалась полная и безоговорочная откровенность, а учитывая, что даже представителям официального следствия, в общем-то, для того и обратившимся к нему, чтобы получить наводящую информацию для поимки убийцы его лучшего друга, Дима и словом не обмолвился о том, кто к нему приходил в тот день, и о своих опасениях, можно предположить, что опасения эти были весьма серьезны, и без дополнительного стимула он мне о них не расскажет.

Пары великолепного токайского, что отведала я в гостях у оценщика антиквариата, давно выветрились. Чувствуя, что могу без опасений садиться за руль, я спустилась вниз и села в маршрутку, чтобы ехать к знакомому кафе, откуда стартовал мой сегодняшний рабочий день и где, одинокая и покинутая, дожидалась меня моя незаменимая «девяточка».

Сев в машину, я сразу почувствовала себя бодрее. Уныние по поводу версии, отнявшей столько сил и времени и так коварно оказавшейся в результате пустышкой, окончательно улетучилось, и я снова была активна, неутомима и настроена на работу.

Доехав до первого сетевого супермаркета, я купила бутылку дешевого вина и немудреной закуски и, положив все это в непрозрачный пакет, продолжила свой путь в неблизкий Речной район.

Вновь оказавшись на улице Солнечной перед домом номер шестнадцать, я заглушила двигатель и, прежде чем выйти из машины, внимательно прислушалась. Но ничего из ряда вон выходящего не было. В самом разгаре рабочего дня никто не выяснял личных отношений. По-видимому, традиционным временем для интимных разборок были тихие вечера.

«Окажется ли еще дома кто-нибудь», – озабоченно думала я, вылезая из машины со своим пакетом.

Подойдя к забору и постучав, я дождалась, пока изнутри послышались чьи-то шаги, и повторила фразу, которую вчера произносила у ворот на улице Таежной:

– Крайневы здесь живут?

– Здесь, – настороженно ответил довольно молодой голос.

– Я… меня зовут Татьяна… я… я от Дарьи Степановны. Дарьи Степановны Матвеевой, матери Коли… Николая, – суетливо заговорила я. – А вы, наверное, Дмитрий? Мне нужен Дмитрий. Дмитрий Крайнев.

Открылась калитка, и я увидела молодого, но уже весьма потасканного человека, одетого в спортивные штаны с отвисающими коленками и в футболку, настолько застиранную, что определить ее первоначальный цвет не сумел бы, пожалуй, даже такой эксперт, как Борзов.

– Здравствуйте, – радостно, как будто встретив давно потерянного брата, заговорила я. – Вы – Дмитрий?

– Ну да, – юноша все еще смотрел недоверчиво и напряженно.

– А я – Татьяна. Стажер. Я учусь в юридическом и вот… набираюсь практического опыта. Мне разрешили провести свое параллельное расследование убийства вашего друга Николая. Такая трагическая история… Я уже говорила с Дарьей Степановной. Она сказала, что вы – лучший друг Коли. Вы и вот еще… – я стала ковыряться в сумочке в поисках записной книжки, как будто позабыв второе имя. – Иван? Да, кажется, Иван. Правильно ведь?

– Ну да. А что вы хотели?

Чертов придурок! Да хотя бы для начала войти! Мальчик так и держал меня перед раскрытой калиткой со стороны улицы, и я спинным мозгом чуяла любопытные взгляды, устремленные в нашу сторону из-за каждой занавески.

– Я… Я всего лишь хочу найти убийцу вашего друга. У меня была похожая история… еще в школе. Один мой одноклассник… впрочем, не важно. Собственно, из-за этого я и решила пойти работать следователем. Там была такая сложная, такая трагическая история… вот, приблизительно, как у вас… и в итоге Игоря нет, а убийц так и не нашли. Мы все очень переживали… весь наш класс. Но что толку? В таких случаях нужны действия. Решительные, активные действия. Иначе никогда ничего не сдвинется с мертвой точки. Я так считаю. Поэтому я пришла. Я хочу найти убийцу.

Не знаю, подействовал ли мой прочувствованный монолог, или Дима тоже начал замечать взгляды из окон, но он наконец отошел от калитки, дав мне возможность пройти во двор.

Не услышав в ответ на свой стук ожидаемого громкого лая, я уже было обрадовалась, что в этом дворе не встречу собак, как, например, у Стряпухина, но, похоже, поторопилась. Не успела я войти, как отовсюду накинулась на меня какая-то мелочь, так и норовя ухватить за штанину.

– Пошли! Пошли вон! – махал руками Дима, но шавки отстали только тогда, когда мы вошли в дом.

– Проходите, – с запоздалым гостеприимством проговорил хозяин, открывая передо мной дверь.

Обстановка была нищей до крайности, и я уже пожалела, что не взяла на закуску чего-нибудь существенного.

– Дима… можно на «ты»? Мы ведь почти ровесники.

– Можно, – все так же несколько заторможенно ответил мой собеседник.

– Отлично! Дима, мне очень хочется раскрыть это дело, – пламенно начала я. – Раскрыть раньше, чем следователи. И причина не только в том, что это – большой плюс в учебе, бонус при устройстве на работу и прочее. У меня – интерес личный. Я ведь говорила – у меня остались очень трагические воспоминания еще со школьных лет, это повлияло на мою жизнь. Я не хочу мириться с безнаказанностью! Я хочу найти убийцу твоего друга, и ты должен помочь мне.