Фридрих Незнанский - Высший класс Страница 27

— Отомстила одна такая, — буркнул Вениамин. — Если удастся все, тогда и деньги будут. А если нет, окажемся оба в бетонной шубке на дне Клязьмы где-нибудь… А то и вовсе швырнут воронам на съедение…

— Нам все удастся, — твердо и на удивление спокойно прервала его мрачные размышления Диана. И Веня увидел в глазах девушки что-то такое, чего прежде никогда не видел, какую-то искру одержимости, что ли?.. И неожиданно поверил ей, даже не предполагая, какую ошибку совершает.

Он и прежде не всегда понимал Дианку до конца — например, никак не мог поверить в ее любовь к отцу, кажется, самому обычному, вяловатому очкарику, которого Диана называла всякими ласковыми прозвищами типа «мой юродивенький» или «мой гениальненький». Он вообще не мог понять, как можно любить отца. А вот отношение Дианы к матери как раз понимал. Но даже не в этом дело: порой его подруга совершала поступки, с его точки зрения, необъяснимые. Словно специально «дразнила гусей» — то бишь все того же Сопла, втюрившегося в нее настолько, что в душе Вениамина даже шевельнулось что-то похожее на сочувствие: это ж додуматься надо — жениться на собственной, пашущей на него девке! Или и вовсе дойти до ручки… Тем не менее и на хрен не нужно им было новое объявление в Интернете в сфере «особых эротических услуг». За эти годы у Веньки образовались все необходимые связи, клиентов, коли уж Дианке захотелось разнообразия, он бы им подыскал и без Интернета… Да и прежних, в числе которых были Майк с его Лесли, вполне хватало.

Диана, однако, настояла на своем, и Веня, как всегда, посопротивлявшись, все же пошел ей навстречу. И ничего не случилось — никто их и пальцем не тронул. Она вновь оказалась права, зато у Кротова вопреки тишине и спокойствию на душе сделалось еще тревожнее. Бог весть почему…

Вот поэтому-то он даже обрадовался плану Дианки, растолкованному тогда ему в кафе. Тем более что практически вся опасная часть плана была на ней самой. От Кротова требовалось немногое: быть на подхвате и запастись и подготовить к нужному моменту транспорт. Конечно, найти надежное убежище, в котором можно было бы залечь на дно на несколько недель. Лучше всего — где-нибудь не в Москве, но и не слишком далеко от столицы. Сама Диана, помимо прочего, обещала подумать над тем, как понадежнее запутать следы после необходимого, но временного бегства от Сопла.

Под конец кафешных посиделок Кротов наконец расслабился. И даже начал вслед за ней исподволь думать о будущих, на этот раз действительно больших, деньгах… Почему нет? В конце концов, за прошедшие три года Дианка ни разу не ошиблась в своих поступках, выглядевших рискованными… Они расстались, допив кофе с воздушными пирожными и договорившись о новой системе связи, которую сметливая Дианка продумала заранее и о которой Соплу знать решительно не полагалось.

Юрий Петрович Гордеев с некоторым недоумением огляделся в довольно узком, длинном коридоре, служившем в этой квартире заодно и прихожей, и шагнул вслед за генералом в сторону ближайшей из трех выходивших в него дверей. Его немного удивило, что Кротов так легко согласился с ним встретиться, зная, что Гордеев официально защищает девушку, подозреваемую в убийстве его сына.

Располагавшаяся в одном из Арбатских переулков в солидной на вид «сталинке» генеральская квартира, с точки зрения адвоката, могла и должна была выглядеть куда шикарнее, чем это оказалось. Впрочем, то, что квартира была обычной, трехкомнатной, никогда не знавшей пресловутого евроремонта, ее хозяина характеризовало достаточно внятно. Так же, как и внешность Сергея Степановича Кротова: на отца, только что лишившегося единственного любимого сына, он не походил. Жилистый, подтянутый и свежевыбритый, генерал и дома предпочитал ходить в форменных брюках с лампасами и военной рубашке с погонами и галстуком. Возможно, оделся так специально, в ожидании Гордеева?.. На лице, как успел заметить Юрий Петрович, скорее, маска озлобленности, чем растерянности и горя.

— Прошу! — Сергей Степанович показал гостю на стул с высокой спинкой, стоявший у старомодного письменного стола, за который, видимо, по привычке сел сам. На столе царил поистине армейский порядок: аккуратная, словно выверенная по линеечке, невысокая стопка папок, телефонный аппарат, письменный прибор производства никак не позднее чем года пятьдесят третьего, из тяжелого серого мрамора, и вполне современная настольная лампа с металлическим абажуром.

— Благодарю вас! — в тон Кротову ответил Юрий Петрович и, садясь напротив хозяина, поймал себя на том, что невольно подтягивает брюки тоже по-армейски аккуратно… Ну и ну! Сильная, должно быть, личность этот «засекреченный от пяток до кокарды»… И как у этого «товарища» с аскетичным лицом, на котором явственно проступали желваки, мог появиться такой вот ангелоподобный Венечка, промышлявший грязным бизнесом?! Тут пахнет даже не иронией судьбы, а настоящим издевательством над вверенным ей человеком.

Гордеев знал, что жена генерала в данный момент находится в больнице и доктора к ней не пускают представителей даже официального следствия. Это было плохо, поскольку, едва глянув на генерала, адвокат понял, что вряд ли визит сюда даст что-либо существенное. В доме Гродневых была хотя бы Лина, а здесь… Пауза, в течение которой генерал и его гость разглядывали друг друга, несколько затянулась, и Юрий Петрович наконец прервал ее:

— Вынужден извиниться, что беспокою вас в такой момент. Примите мои соболезнования…

— Бросьте! — Генерал поморщился, и желваки на его скулах ожили. — Я заинтересован в вашем визите, поскольку так же, как и вы, не верю, что Вениамина убила эта девчонка. Чушь! Я разговаривал с час назад со следователем из этих самых Химок… Убийцу он не найдет никогда — таково мое мнение. И вы это понимаете не хуже меня. Так что оставим пустые формальности… Надеюсь, вы предупреждены о конфиденциальности следствия?..

— Надеюсь, вы в курсе, что я — адвокат? — разозлился Юрий Петрович, которому хозяин кабинета нравился все меньше и меньше. — Со всеми вытекающими из этого последствиями… К слову сказать, любое следствие в той или иной мере конфиденциально.

— Насчет того, что адвокат — это почти священник, я наслышан. — На губах Сергея Степановича промелькнула едва заметная холодная улыбка. — Но разве все ваши коллеги столь тщательно соблюдают профессиональную этику?

Юрию Петровичу пришлось напомнить себе, что перед ним — человек, впрямь только что потерявший единственного сына, каким бы этот сын ни был, чтобы взять себя в руки.

— Сергей Степанович, — как можно спокойнее заговорил он через едва заметную паузу, — давайте договоримся: если у вас есть хотя бы малейшие сомнения в моей профпригодности, я просто встану и уйду. Если нет, тогда есть смысл продолжить наше общение. Тем более что я с самого начала в курсе… скажем так, обстоятельств, вызывающих эти ваши сомнения. Так как, мне уйти?..

— Напрасно вы обиделись, — покачал головой Кротов. — У вас у самого есть дети?

— Какое это имеет значение?

— Значит, нет… Хорошо, я готов ответить на ваши вопросы. А что касается сомнений в профпригодности, их нет: отзывы о вас вызывают доверие, так же как и люди, от которых я эти отзывы получил.

Гордеев хотел указать генералу на то, что он противоречит сам себе, но передумал и решил перейти к делу:

— В первую очередь меня интересует, есть ли лично у вас какое-нибудь объяснение тому, что местом трагедии оказались Химки?

— Никакого объяснения у меня этому нет. В Химках ни я, ни моя жена, а следовательно, и Вениамин никогда не бывали. Так уж вышло — лично я полстраны изъездил, но Подмосковье в принципе на моем пути не встречалось. Почему именно Химки — не знаю. Вероятно, это выбор девицы.

Слово «девица» генерал произнес с явной брезгливостью и замолчал.

— Меня также интересует, — по-прежнему пользуясь официальным языком, произнес Гордеев, — есть ли у вас родственники или друзья в каких-либо городах России. Я имею в виду друзей, если так можно выразиться, семьи, а не только ваших. Таких, к которым Вениамин мог обратиться за укрытием.

На этот раз генерал ответил не сразу, очевидно, тщательно обдумывал сказанное адвокатом. Наконец он заговорил:

— В деревне под Рязанью у меня живет тетка, ей сейчас за восемьдесят. По-моему, Вениамин ее любил больше, чем свою бабушку, мать жены… К Прасковье Федоровне они с женой ездили каждое лето, пока Вениамин не подрос. Он ее звал «бабулей». Но в последние лет пять поездки прекратились, хотя письма туда жена пишет и даже получает ответы… Конечно, пишет их не сама тетя Паша, а соседская девочка под ее диктовку.

— Вы полагаете, Вениамин мог направиться туда в случае, если бы в Химках произошло нечто, его насторожившее?

— Как видите, «нечто насторожившее» там действительно произошло! — На лице генерала впервые за весь разговор промелькнула гримаса боли.