Алексей Макеев - Лучше бы я был холостяком Страница 27

– Только не надейся, что я соглашусь на какие-то уступки, – словно прочитав мои мысли, сказала она. – Ты никогда не дождешься от меня даже самой малой поблажки. Ради нашего будущего сына я не позволю тебе разрушить нашу семью.

– О чем ты говоришь? О какой семье может идти речь? У нас никогда ее не было и никогда не будет, – сказал я голосом прокурора, который ставил жирную точку в судебном процессе.

– Ты в этом уверен? – дерзко переспросила Даша.

– Абсолютно, – коротко ответил я. – Мне моя жизнь дорога как память, и я не хочу, чтобы мой разлюбезный тесть наложил на нее вето. Ты ведь отлично понимаешь, что я не просто женат. Я женат на дочери местного авторитета. Нам обоим не поздоровиться, если Грохотов узнает о наших любовных взаимоотношениях.

– Мне до твоего тестя нет никакого дела. Меня больше волнует судьба нашего будущего малыша.

– Все в нашей жизни не так просто, как иногда кажется, и хотелось бы…

– Боишься Василия Николаевича?

– Не то чтобы боюсь… Даже если бы я знал, что Грохотов не предпримет никаких действий и не станет вмешиваться в наш развод с Ларисой, то это бы все равно ничего не изменило.

– Почему? – не поняла Дашенька.

Она смотрела на меня таким умиленным бесхитростным взглядом, что мне захотелось на долгие годы сохранить его в собственной памяти.

– Да хотя бы потому, что я не готов стать отцом. Я не хочу связывать себя по рукам и ногам какой-нибудь ответственностью за еще не родившегося ребенка. Но самое главное в том…

Я замолчал, преднамеренно прервав свою неоконченную речь.

– Так в чем же у тебя заключено самое главное? – настороженно спросила Дашенька. – Главное в том, что тебе трудно расстаться с Ларисой? Ты, наверное, постоянно меня обманывал, когда говорил, что ее не любишь? Или ты действительно боишься возмездия от Грохотова? А может, главное заключается в том, что ты просто меня не любишь, да и никогда не любил…

– Хватит! – резко и грубо прервав ее, выкрикнул я. – Возможно, ты в чем-то права. Самая главная причина в том, что я никогда и никого по-настоящему не любил. Мне не нужна Лариса, но и ты мне вместе со своим ребенком тоже не нужна. Если хочешь знать, то я никогда не любил ни ее, ни тебя. Я вас обеих использовал в своих личных корыстных целях. Ларка предоставила мне роскошную жизнь, а с тобой мне просто было приятно проводить время. Ты интересная женщина, с которой хочется переспать, но на большее ты не годишься. Как жена, ты мне и даром не нужна. У меня нет ни малейшего желания на тебе жениться. Не возносись к небесам и опустись на нашу грешную землю. Ты – не богиня с массой великолепных достоинств, а всего лишь смазливая подруга на ночь.

Я внезапно заметил, что Дашенька порядком от меня отстала. Она остановилась в нескольких шагах и, подергивая плечами, всхлипывала, утирая ладонями навернувшиеся на глаза слезы. Не знаю, почему и отчего, но именно в этот момент у меня в душе что-то словно колыхнулось. Я испытал некоторую жалость к плачущей любовнице и в то же время еще больше ее возненавидел. Я говорил достаточно громко. Она не могла не услышать моих дерзких высказываний, и уж тем более не могла оставить их без внимания.

– Я была уверена, что нужна тебе, – продолжая безудержно всхлипывать, пролепетала Дашенька дрожащим голосом.

– Теперь ты знаешь пусть жестокую, но правду, – раздраженно произнес я. – Ни ты, ни твой ребенок, независимо от того, будет мальчик или девочка, мне не нужны.

Я подошел к ней вплотную и, задыхаясь от возмущения, спросил:

– Да и почему ты решила, что у тебя будет именно мальчик?

– Это у нас будет мальчик, – осуждающе поправила Дарья.

– И все-таки, почему ты так считаешь? Почему именно мальчик, а не девочка? Почему сын, а не дочь?

– Потому что я будущая мать. Я знаю. Я чувствую. Я хочу иметь сына, похожего на тебя, и он у нас обязательно будет, можешь в этом не сомневаться! Веришь ты или нет, но это наш ребенок.

– Нет, дорогуша, ты глубоко заблуждаешься! Ты самостоятельно приняла такое серьезное решение. Это не я, а ты решила, что тебе нужен ребенок, и при этом даже не спросила у меня совета. А раз ты такая умная и самостоятельная, так решай свои проблемы сама. И, пожалуйста, не впутывай меня в это грязное дело.

Я опустил голову, немного подумал и высказал самое наболевшее, что за эту неделю накопилось в моей взбудораженной душе.

– Чем ты докажешь, что ребенок именно мой? – глядя в ее глаза пристальным взглядом, спросил я. – В тот день, когда мы с тобой познакомились, ты уже была опытной женщиной. Ты досталась мне…

– Ты на что намекаешь? – вытерев слезы и перестав всхлипывать, поинтересовалась Дашенька. – Ты хочешь сказать, что я…

– Запомни! – еще более озлобленно прорычал я. – Ни один мужчина не перестанет сомневаться в верности женщины, если был у нее не первым. Всегда будут возникать всякие темные мысли. Тем более никто не поверит, что ребенок, которого вынашивает женщина, именно от него! Я не исключение и не собираюсь до конца своей жизни кормить и воспитывать твоего ублюдка!

– Ты подлец! – выкрикнула Дарья, с размаху ударив меня по лицу и тут же предупредила: – Даже не надейся, что я избавлюсь от нашего малыша! Хочешь ты этого или нет, но ты законный отец! Можешь в это верить, можешь не верить, но он твой сын, и тебе придется его воспитывать! Я постоянно стану требовать от тебя не только отцовского внимания, но и буду требовать от тебя алименты. Ты ежемесячно будешь выделять мне деньги. Можешь не сомневаться, тебе придется выделять большие деньги, а не жалкие гроши, на которые нельзя будет купить и пары ползунков.

Я вновь опустил правую руку в карман и, нащупав стальной тросик, накрепко сжал его в ладони.

– Ну вот и поговорили, – с некоторым сожалением произнес я. – Ты сама сделала свой выбор. Теперь я просто обязан так поступить… Я не могу иначе…

– Я так и думала, что ты меня послушаешь и согласишься подать на развод, – облегченно вздохнув, произнесла Дашенька.

– Ты меня не так поняла, – ответил я, медленно вынимая из кармана правую руку.

– А как я должна тебя понять?

– Теперь это уже не важно, – почти полушепотом произнес я. – Теперь у меня нет другого выхода. Прости, детка. Прости и прощай…

Мне было ее очень жаль, но у меня на тот момент действительно не было иного выбора. Я должен был сохранить свое беззаботное, сытое благополучие. Не скажу, что лишить ее жизни было для меня довольно-таки простым делом. Я накинул ей на шею удавку, но вместо того чтобы по инерции попытаться избавиться от стального тросика, она наотмашь ударила меня ниже пояса. Я невольно выпустил из рук удавку и скорчился от нестерпимой боли. Дашенька побежала в сторону шоссейной дороги и, громко крича, стала звать на помощь. Превозмогая боль, я бросился за ней. Настигнув Дарью у кромки лесополосы, которая все еще скрывала нас от проходивших мимо автомобилей, я несколько раз ударил ее по голове первой попавшейся корягой. Я бил ее до тех пор, пока не убедился, что она мертва и больше не представляла для меня никакой угрозы. Озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху, я прикрыл ее тело сухим валежником. У меня дрожали руки и ноги. Я был напуган случившимся и в то же самое время был горд за свою решительность. Однако я не успел отойти от нее на несколько метров, как явственно услышал ее тихий стон. Эта живучая гадина разозлила меня до бешенства. Я снова безжалостно пинал ее ногами и бил по голове все той же корягой. Но в этот раз я был уже значительно умнее. Вспомнив о том, что у меня в заднем кармане брюк всегда лежит финка с выкидным лезвием, которую подобрал в первый день своего приезда недалеко от привокзальной площади, я хотел перерезать Дашеньке горло, но для этого у меня не хватило мужества. Все, на что я оказался способен, это на пару ударов в грудь, которыми вряд ли нанес смертельные раны. В связи с тем, что мне больше не нужны были подобные сюрпризы ее внезапного возвращения в реальный мир, я поспешно достал из багажника автомобиля небольшой топорик и, практически закрытыми от ужаса глазами, довершил свое преступление. Однако даже этого мне показалось мало. Я уложил ее изуродованный труп в неглубокую яму, по неизвестной причине созданную самой природой между двух невысоких холмов, облил бензином, истратив при этом целую канистру моего неприкосновенного запаса, и решительно чиркнул зажигалкой. Лишь после того как я отъехал на несколько километров в сторону от своей жертвы, я переоделся в заранее подготовленную одежду, а ту, которая была на мне во время убийства Дашеньки, я предусмотрительно утопил в ближайшем озере. Вместе с этой одеждой я утопил и топорик. Несмотря на то что мне было очень жаль расставаться с финкой, имеющей выкидное лезвие, я все ж таки не стал рисковать и, не задумываясь, бросил ее на чистую водяную гладь. Убедившись в том, что нигде не наследил, я облегченно вздохнул и как ни в чем не бывало вернулся домой. Я был счастлив от мысли о том, что Дашенька больше никогда не станет меня шантажировать. Более того, в эту ночь я был для собственной жены непревзойденным любовником. Наверное, нежно обнимая и нашептывая самые ласковые слова, я рассчитался с ней за все дни своей подлой и гнусной измены.