Алёна Белозерская - Пережить все заново Страница 27

– Любовь?

– Она остается фантомом, и, как бы ты ни старался привлечь ее внимание, не получается. Ты знаешь, что среди людей со средним достатком намного больше счастливых семейных пар, нежели в обществе, где все внимание уделяется бизнесу, удовольствиям, но только не отношениям? Я, например, не знакома ни с одним человеком, который был бы удовлетворен своим браком. Все чем-то недовольны, но ничего не делают, чтобы исправить ситуацию.

– Надеюсь, ты не собираешься лечить мозг этим несчастным?

– Дорогая, я в своей жизни не могу разобраться, – отмахнулась Полина. – Как же я могу давать советы в том, в чем сама уже который раз терплю фиаско? Если ты забыла, то напомню, что позавчера Литвин вернулся к жене. А ведь еще неделю назад я была уверена, что между нами все хорошо.

– И уже второй день подряд плачешь, потому что тебя, бедняжку, бросили.

– Тебе меня совершенно не жаль?

– Нисколько! – Тоня быстро обняла Полину за плечи. – Мне не тебя жаль, а Литвина и его брюхатую Янку. Но еще больше – Нину, которая привязалась к тебе, однако из-за глупости своего папочки снова будет вынуждена общаться с теткой, которую терпеть не может.

– Считаешь, я поступлю верно, если продолжу общение с ней?

– Конечно, она любит тебя и не имеет отношения к вашим с Литвиным разногласиям. Неужели тебе так плохо?

– Мне больно, обидно, – пыталась охарактеризовать свои эмоции Полина. – И я разочарована. Однако ты правильно заметила: все пройдет. Я справлюсь. Не впервые, но хочется, чтобы это было в последний раз. Черт, я больше не подпущу к себе ни одного мужчину!

– Обещала свинья… Это нелегко – никого не любить. Сначала, во всяком случае. Потом привыкаешь. Но не пытайся подавлять в себе чувства – очерствеешь.

– Как ты?

– А кто сказал, что я никого не люблю?

Полина бросила на подругу растерянно-взволнованный взгляд.

– Видишь, – улыбнулась Тоня, – а говорила, что утратила способность удивляться. Тебе не пора на встречу?

– Да, уже нужно уходить отсюда, иначе опоздаю, – ответила Полина, посмотрев на часы.

– Ты надела «Chopard». – Тоня взяла Полину за руку и провела пальцем по браслету из белого золота. – Неисправимый льстец!

– Считаешь, я должна была прийти к мастеру, просить продать мне модель, которая появится на рынке лишь через два года, надев часы, сделанные его конкурентом?

– Боже! – сморщилась Тоня. – Какой витиеватый слог!

– Изящество языка сродни изяществу тела. Оноре де Бальзак, – важно ответила Полина и рассмеялась, взяв подругу под руку. – Идем, красотка!

– Нет. Я останусь здесь.

– Как знаешь. Мастерская, кстати, недалеко от центра, в десяти минутах ходьбы. Так что, когда надоест мерзнуть, можешь встретить меня. Или возвращайся в отель. Он тоже рядом, не потеряешься.

Тоня, казалось, не слушала ее. Она повернулась к озеру и рассматривала небольшие яхты и катера, которые яркими цветными пятнами перемещались по серой глади.

– Мне страшно, что это все исчезнет, – сказала она, горько улыбаясь.

– Все когда-нибудь обратится в прах.

– Я не это имела в виду.

– Знаю. – Полина облокотилась о холодные перила. – Иногда по утрам ты боишься открыть глаза и увидеть, что вернулась в прошлое. Да, котенок, к хорошему быстро привыкаешь.

– И уже не можешь от него отказаться, – добавила Тоня, легонько толкнув подругу в плечо. – Не стой на месте, иди отрабатывать свою роскошную жизнь.

Полина послушно направилась по тротуару к пешеходному переходу, чтобы оказаться на противоположной стороне оживленного шоссе. У светофора она остановилась и обернулась, отыскав глазами тонкую фигуру Тони, всматривающуюся в мелкую рябь озера. Девушка восхищала ее своим мудрым отношением к жизни, пожалуй, слишком взрослым и взвешенным. Однако, учитывая, какой путь пришлось ей пройти, подобный взгляд на окружающий мир был неудивительным, скорее закономерным. Размышляя о резких поворотах в судьбе, которыми была наполнена не только жизнь Тони, но и ее собственная, Полина быстро направлялась вперед, ловко лавируя среди людей. Ускорив шаг и не рассчитав маневр, неосторожно врезалась в спину мужчины.

– Люк! – вместо извинений воскликнула она, вскинув голову. – Ты меня преследуешь!

– Ты настолько важная персона? – беспечно поинтересовался Люк и одним лишь словом представил бывшую жену спутнице, той самой барышне, с которой Полина его видела в Париже в ресторане отеля «Lancaster». – Полина.

– Матуа, – надменно добавила она, понимая, что девушка быстро проведет параллель между именем любовника и мадам, случайно встреченной на набережной Женевы.

Похоже, бывший муж имел серьезные намерения по отношению к этой девице, раз привез ее в Швейцарию. Насколько было известно Полине, с мимолетными увлечениями не «катаются» по Европе. Люк подтвердил ее мысли, по-хозяйски обняв девушку и притянув к себе. Этот жест расстроил Полину, заставив вспомнить о том, что еще совсем недавно Люк вел себя таким же образом с ней.

– Значит, это ты была на набережной, – безразличная улыбка проскользнула по его губам. – Я еще сказал Мари, что слишком часто в последнее время вижу свою бывшую жену.

– Рада познакомиться с вами, мадам Матуа, – вежливо кивнула длинная и тощая, как жердь, Мари и протянула тонкую руку, обтянутую такой же тонкой кожаной перчаткой.

– Взаимно, мадемуазель Люс. – Полина вдруг вспомнила имя девушки и то, где видела ее фото.

Девица была лицом известного итальянского модного дома и красовалась почти в каждом женском журнале. Странно, что Полина не узнала ее сразу. Наверное, потому, что все внимание было приковано к Люку, а не к его пассии.

– Как поживаешь, Матуа? – беспечно, словно «для галочки», поинтересовался Люк. – Может, ты уже не Матуа?

Полина заметила, что последний вопрос не понравился длинноногой «модельке», которая, судя по всему, рассчитывала получить эту фамилию.

– Обещаю тебе, что навсегда останусь ею. Даже когда выйду замуж за другого, не изменю имя, которое мне очень нравится.

– Если выйдешь, – поправил ее Люк, рассмеявшись. – Получается, скоро в Париже будет две мадам Матуа. Как бы люди не запутались!

– Я нечасто бываю в Париже. К тому же меня вряд ли с кем-либо можно перепутать. Что ж, я спешу.

Полина, не прощаясь, обогнула влюбленную парочку и полетела вперед с такой скоростью, словно за ней гнались злые собаки. Через пятьсот метров она замедлила шаг и отдышалась. Внутри было так гадко, что хотелось подойти к ближайшему дереву и, нагнувшись, опорожнить желудок. Тошнота постепенно исчезла, но горький ее осадок все еще ощущался на губах. Полина подавила желание обернуться и проследить взглядом за Люком и его длинноногой любовницей, которая, в отличие от самой Полины, едва подкрасившей тушью ресницы, выглядела настолько эффектно, будто собиралась на фотосессию. Она испытала непонятную зависть к девушке. Ее счастливое лицо раздражало, а радость, светившаяся в глазах Люка, вызвала такой шквал ревности, что Полина едва не утратила способность дышать. Подобной ненависти к своему бывшему мужу она никогда не испытывала. Ко всему прочему, это страшное чувство было приправлено жгучей обидой на свои собственные неудачи. Конечно, Полина осознавала, что Люк не может быть постоянно один и их развод не поставил точку в его личной жизни. Однако глубоко в голове тоненький ехидный голосок, который она назвала злорадством, желал, чтобы Люк навсегда остался в одиночестве и ни одна женщина в мире не смогла бы его получить. Полина испытала желание вернуться в отель, крепко выпить и, громко рыдая, пожаловаться Тоне на вероломность бывших супругов. Вместо этого она вытерла шарфом лицо, вспотевшее от разочарования и быстрой ходьбы, и подошла к двери мастерской, нацепив на лицо маску благодушия и элегантности.

Спустя час, довольная результатами беседы, она вышла на улицу и присела на скамью, стоящую у соседнего магазинчика под еще не распустившейся липой. Позвонила Миронову, как верно заметила Тоня, своему любимому клиенту, и сообщила, что через три месяца он получит «игрушку», о которой мечтает. Между ними действительно возникли особые отношения, теплые, дружеские, не похожие на те, что связывали Полину с другими заказчиками. Поэтому и общение с ним было отчасти фамильярным и игривым, какое могут позволить себе лишь давние приятели.

– Так долго! – пробасил в трубку Миронов.

– Есть еще один вариант, – помолчав, сказала Полина. – Подождать, как остальные, два года!

– Вертихвостка, – рассмеялся Миронов. – Пообедаем, когда вернешься? Мы уже два месяца не виделись!

– Обязательно, – пообещала Полина и, услышав характерный звук в телефоне, сообщающий о параллельном звонке, посмотрела на экран.

Звонила Зина, и это означало, что можно не прерывать разговор с Мироновым, а Михайловой перезвонить позже, так как Полина до сих пор злилась на нее. Она еще долго говорила с Константином Витальевичем о переменах в жизни. В светских кругах ходили слухи, что «аллигатор» влюбился, ибо резко взялся за реконструкцию своего внешнего вида, обратился к диетологам-тренерам-медикам, в общем, всячески старался улучшить «фасад». Сам Миронов не подтвердил сплетни, но и не опроверг их, лишь сказал, что безмерно счастлив. Попрощавшись с «влюбленным шестидесятилетним дедом», Полина некоторое время обдумывала его слова о том, что любовь приходит тогда, когда в ней меньше всего нуждаешься, и только потом перезвонила Зине.