Марина Серова - Сладкий ужас Страница 27

Мне нужно было совершить посадку в безопасном месте, неподалеку от какой-нибудь дороги, ведущей в направлении Краснодара. Там под самым носом у Рустама моего появления наверняка уж никто не ожидает.

На минимальной высоте пролетала я над горными речками, и пока ни один выстрел не был произведен по моей машине. Я покинула уже территорию республики, где находилась лаборатория, но даже не знала, известно ли о ее существовании властям или спецслужбам этой республики. Скорее всего нет, хотя кто теперь разберет?

Могло быть и так, что террористы другой республики спрятали ее в чужих горах, подальше от собственного правительства.

В конце концов, я не удивилась бы, если бы узнала, что настоящие хозяева этой лаборатории находятся за несколько тысяч километров от нее.

Я хотела посмотреть, не осталось ли в планшете еще каких-нибудь карт. Потрясла его одной рукой. Карт там не оказалось, но мне на колени выпали несколько десятидолларовых бумажек, видимо, «заначка» пилота вертолета.

— Ну что же! — сказала я себе. — В таком случае план действий меняется.

И, найдя на карте ближайшее оживленное по горным понятиям шоссе, направила машину в его сторону.

Долетев до шоссе, я развернула вертолет и стала искать место для посадки. Посадку я придумала своеобразную, поэтому и место мне было нужно ей под стать. И я нашла такое место, благо в горах это несложно.

Над какой-то речушкой я на минимальной скорости направила вертолет в каменистое ущелье, выкинула за борт лестницу и, заклинив руль управления все тем же ненужным мне теперь планшетом и его ремнями, начала спускаться вниз по лестнице. Скорость сразу показалась обманчиво большой, но я много раз прыгала в своей жизни, поэтому знала о всех этих фокусах сознания.

Я спрыгнула на землю с высоты полутора метров и даже не упала. А после этого развернулась и пошла в сторону шоссе. И оглянулась только раз, чтобы посмотреть на взрыв воткнувшегося в отвесную стену и рухнувшего на дно ущелья вертолета. Там было очень много топлива, и взрыв получился излишне громким.

На мне был новенький с иголочки костюмчик, на теле не было ни царапины, я совершенно не напоминала жертву авиакатастрофы, поэтому даже не нужно было прятаться. Кому в голову может прийти идиотская мысль, что милая интеллигентная девушка с веселой улыбкой на лице, со свежим запахом шампуня, около часа назад вылезшая из-под душа, несколько минут назад выпрыгнула из вертолета?

А разбила вертолет я не только для того, чтобы насолить террористам, хотя и это было бы разумно. Но прежде всего я таким образом обезопасила себя. Как только террористы узнают, что эта сумасшедшая наркоманка, попытавшаяся угнать вертолет, разбилась в горах, они тут же успокоятся.

Поэтому я совершенно спокойно прошла несколько километров по тропинке до шоссе и остановила первую попавшуюся машину.

— Куда поедем, дорогая? — спросил меня добродушный водитель.

— В город, — ответила я с улыбкой, и он не спросил с меня денег.

Сменив три машины и не заплатив ни копейки, через несколько часов я была в Ставрополе. Все-таки Кавказ — он и есть Кавказ, и мужчины там сохранили рыцарское отношение к женщине.

А чтобы не обзаводиться новыми свидетелями, в Ставрополе я села на поезд и любовалась видами из окна до самого Краснодара.

Вспомнив симпатичную чебуречную около рынка, я зашла туда и перекусила горячими аппетитными чебуреками с бульоном. Стакан сока остудил мои внутренности, и я была готова продолжать путешествие, но уже более цивилизованным способом.

Совесть у меня была совершенно чиста. Задание я выполнила на все сто процентов. У меня в карманах находились два пузырька с продукцией секретной лаборатории и карта, с помощью которой эту лабораторию можно было не только обнаружить в любое время, но и уничтожить за считанные минуты.

Но вопрос о дальнейшей судьбе лаборатории не входил в мою компетенцию. Мое дело — передать информацию Грому, а он уже решит, кому ее целесообразнее передать.

И я отправилась к той самой автостоянке, где меня давно заждался мой серебристый красавец.

Жетон, который мне вручил мальчик взамен моего «Ягуара», я нашла на том же самом месте, где оставила его несколько дней тому назад, то есть на гвоздике в самом углу стоянки вместе с ключом от машины. Я сняла его с гвоздика и через минуту передала из рук в руки тому же самому мальчику.

За время моего отсутствия несколько раз прошли проливные дожди и теперь моя машина выглядела в полном соответствии с тем мизерным количеством километров на спидометре, что она успела промчаться после того, как была вывезена из ворот родного завода.

Я, видимо, тоже заметно похорошела, потому что мальчик глядел на меня во все глаза и не узнавал.

— Отдохнули? — робко спросил он.

— Да. И заодно подлечилась, — озадачила я его ответом, судя по тому, что больше он меня ни о чем не спрашивал.

Он протер лобовое стекло, осторожно прошелся мягкой ветошью по бокам моего зверя и теперь переводил свой взгляд с машины на меня и обратно. Видимо, он никак не мог понять, почему он не запомнил эту редкую на его задрипанной автостоянке клиентку, и начал сомневаться в своей памяти.

Я не стала мешать его первой в жизни попытке самоанализа, хотя она и давалась ему с большим трудом.

Я скинула с ног дешевые тряпичные тапочки и достала из багажника свои французские босоножки, забросила тапочки в багажник, и, покачивая бедрами, развернулась перед его носом и уселась на мягкое сиденье, включила магнитофон, откуда полилась томная и чувственная негритянская песенка.

Я рванула с места так быстро, что не успела заметить выражения его лица в зеркале.

Как вы думаете, за сколько я проехала почти тысячу километров до дому? Почти угадали. Во всяком случае, ужинала я дома. Хотя это и был очень поздний ужин.

Но мне же пришлось доставать продукты из морозильника, размораживать их, готовить, в конце концов!

Неудивительно поэтому, что я заснула, так и не доев всего, что приготовила.

Спала я спокойно, совершенно без сновидений…

Прошло две недели. И вся эта история стала понемногу забываться, поскольку Гром не дал мне времени расслабиться и буквально на следующий день послал на новое задание.

С головой окунувшись в него, я тем не менее внимательно прислушивалась к каждому сообщению с Кавказа, пытаясь отыскать в них какую-нибудь информацию о судьбе лаборатории.

За это время я побывала за границей, попала в серьезную переделку и, надо сказать, вышла из нее с честью, но так и не дождалась никаких известий.

Я привыкла к тому, что о достижениях моих товарищей не сообщают средства массовой информации. Большинство наших побед известны только узкому кругу посвященных. Что ни говори, а выражение «бойцы невидимого фронта» до сих пор звучит для нас актуально.

Иногда добытая информация оказывается настолько серьезной, что нам рекомендуют навсегда позабыть о результатах проделанной работы.

И я, надо сказать, к этому привыкла и не особенно переживала по этому поводу.

Но в этот раз мне очень хотелось узнать о дальнейшей судьбе лаборатории и ее обитателей, может быть, потому, что вся эта история произвела на меня большее впечатление, чем я могла себе в этом признаться. Или потому, что я до сих пор не разобралась в собственном отношении к самой идее «безопасных» наркотиков.

С одной стороны сам факт их существования угрожал изменить судьбу человечества и поэтому представлял собой серьезный повод для уничтожения лаборатории.

Но с другой стороны воспоминание о пережитом наполняло меня сладким ужасом, и я не могла назвать это ощущение мучительным.

Кроме того, ни одно научное открытие, сколь бы чудовищным оно ни было, невозможно вычеркнуть из истории человечества. Открытие, сделанное однажды, уже нельзя отменить.

Наверное, спокойнее было бы жить в мире, где не существует ядерного оружия, но джинн, выпущенный из бутылки, уже никогда не может быть водворен туда обратно.

И эксперименты по клонированию человека, несмотря на все запреты, продолжают проводиться в секретных лабораториях всего мира. Во всяком случае, информация об этом частенько попадает на страницы газет.

Все эти мысли не давали мне покоя и в тот день, когда я прилетела в Москву, чтобы повидаться с Громом и отчитаться о проделанной работе. И мое любопытство было удовлетворено.

Мы встретились с ним поздно вечером, и не знаю, кто из нас выглядел более уставшим. Скорее всего Гром. Может быть, потому, что он значительно старше меня, и даже его некогда железное здоровье уже не в состоянии справиться с теми колоссальными нагрузками и постоянными стрессами, с которыми справлялось еще несколько лет назад. А может быть, нагрузки стали больше, или уровень ответственности вырос с образованием нового отдела?