Нина Васина - Мачеха для Золушки Страница 27

– Трех я не потяну, – созналась Аделаида. – Старшая уже изнывает от половой истомы, а красавица склонна к депрессионной агрессии. Давайте для начала проверим мои способности на крестнице – по крайней мере, две другие еще не делали попыток покончить с собой.

– Не сметь так отзываться о моих девочках! – гаркнул Виктор, приведя своим мощным голосом в содрогание люстру с хрустальными подвесками.

На это крестная Аделаида спросила у Мары, можно ли с юридической точки зрения считать столь мощный крик выраженной конкретно в ее адрес агрессией?

Мара схватилась за голову.

– Я не позволю разлучать девочек, – не уступал Виктор, – они с малолетства вместе! Раз уж вы пролезли в мой дом и хотите получать за это деньги – берите всех трех дочек! По крайней мере, эта особа всегда будет под присмотром, – объяснил он Маре.

Тут Мара решила, что переговоры зашли в тупик. Крестная тоже это поняла и разрулила ситуацию за пару минут. Правда, потом Виктору Филимоновичу потребовалась изрядная порция валерьянки. Аделаида сказала буквально следующее:

– Виктор Филимонович, почему бы старшим девочкам не заняться воспитанием вашего сына. Ему скоро будет пять – вполне подходящий возраст, чтобы начать привыкать к семье отца.

После достаточно длительной паузы, во время которой Виктор подозрительно аккуратно расставлял на столе в шахматном порядке дюжину фигурок из моржовой кости, он посмотрел на Мару и спросил:

– Она сказала – сын?..

Мара закрыла глаза и стукнулась головой о стол.

– Где ты взял это чудовище?! – простонала она. – Кто ее пустил в дом?

– Значит, ты знала о неизвестном мне сыне? – Виктор Лушко начал вставать, наливаясь изнутри криком, так что лицо и уши побагровели. – Мара! Посмотри мне в глаза!

– Не могу!.. – Она не поднимала головы.

– Ты посмела родить ребенка и ничего мне не сказала? – Хозяин перешел на шепот. Нереализованный крик выходил из него потом, стекая по спине и лицу.

Мара удивленно подняла голову и посмотрела на него с интересом.

– Ну что вы, Виктор Филимонович… – начала Аделаида.

– Молчать! – перебил он ее криком.

– Ну-ка, ну-ка, поподробней с этого места, – попросила Мара. – Ты думаешь, что я могла забеременеть пять лет назад, родить ребенка, выкормить его, и все – тайком?! Так, что никто ничего не заметил?! И это при том, что в любое время дня и ночи я выезжаю по твоим вызовам, вылетаю в другие страны, по полгода болею какой-то чумой в Мозамбике и лихорадкой в Индонезии!

– Мара, я…

– Ты даже не помнишь, когда именно была наша близость! – Она встала и запустила в него бумаги со стола. – А когда последний раз я была в отпуске? Так, чтоб хотя бы месяц не слышать твоих криков?!

– Мара!..

– А то, что ты по десять раз в месяц напоминаешь о моем прошлом, это хотя бы помнишь?! Как минимум десять раз в месяц при посторонних ты выдаешь свою коронную фразу о сексе и наркотиках!

– Виктор Филимо-о-онович! – протянула Аделаида. – Позовите же Дездемону.

– Что, проголодались?! Или чаю хотите? – зловеще поинтересовался Виктор.

– Да нет же, позовите Дездемону, она все объяснит.

– Как – Дездемона?.. Почему – Дездемона? – не верил хозяин.

– Она единственная из вашего штата сотрудников брала длительный отпуск – пять месяцев, а потом еще выторговала себе раз в месяц три выходных, – добивала его фактами Аделаида.

– Да… пять месяцев, но она сказала, что мать умирает!

– Ее мать жива и здорова, зовите же!

Позвали Дездемону. Потом Виктору Филимоновичу стало плохо, ему принесли валерьянки. За это время Иринка, подслушивающая под дверью, поделилась новостью с сестрами, и они бросились к отцу с радостными воплями и требованием немедленно привезти маленького братика, чем существенно ухудшили сильно пошатнувшееся здоровье в большом потном теле Виктора Лушко.

Мальчика привезли за два дня до отъезда сестер в колледж. Кончились новогодние праздники. С маленьким сыном Дездемоны приехала девушка с красивым, но странно напряженным лицом, будто в ожидании грозы.

– Это моя дальняя родственница, она будет помогать с ребенком и по хозяйству, – сказала Дездемона. – И Филька к ней привык за последний год.

Пока Виктор Филимонович набирал воздух в легкие и считал до десяти, чтобы как можно спокойней произнести свое коронное «исключено», Дездемона его успокоила:

– Она глухонемая.

Заметив, что у растерявшегося хозяина все еще остаются аргументы для возражений, Дездемона поспешила добавить:

– И безграмотная. Родители решили не отдавать девочку в специнтернат, а оставить при себе в деревне.

За время пребывания крестной Виктору дважды сигналили военные – одинокая бабушка без корзинки, и чуть ли не в домашних тапочках опять тащится от его участка к участку Ирамова прогулочным шагом вдоль болот. Лушко, как мог, объяснил, что это только ради здоровья – дополнение к утренней зарядке, тренировка сердечной мышцы. Они удивились: «Какое здоровье, если бабушка запросто может не туда шагнуть и утонуть в трясине – тогда концов не найдешь?» Виктор Филимонович только мечтательно вздохнул.

Девочек и крестную Аделаиду в Москву отвозил на джипе Вольдемар. Он приехал заранее, одобрил сына – «твоя копия, хорошо поработал, главное – не рыжий», и с ужасом уставился на клетчатую сумку, с которой уезжала Аделаида.

Сумка была полупустой. Крестная потребовала, чтобы сожженные вещи были компенсированы деньгами, но от старой Маринкиной дубленки и меховых полусапожек не отказалась. Дездемона, поцеловавшая ее на прощание, обвязала Аделаиду новеньким пуховым платком серого цвета. Спереди – крест-накрест, сзади – узел.

В пути Аделаида развлекала всех анекдотами из жизни коронованных особ, Вольдемару ужасно понравился про поэта Жуковского, которого царь Александр взял учителем русской словесности для своих детей.

– Значит, юная царевна на прогулке… – он решил повторить для лучшего запоминания.

– Княгиня, – перебила его Аделаида, – великая княгиня Александра.

– Ладно, она же была девчонкой и заметила на заборе слово из трех букв?

– Точно, – кивнула Аделаида.

– И тогда она спросила у отца, что это значит?

– Правильно. Царь потребовал, чтобы значение этого слова объяснил учитель, как знаток русской словесности.

– И он сказал, что это то же самое, что «суй»?

– Он сказал, что это по аналогии с рядом «совать – сую – суй». И предложил такой же словесный ряд с малороссийским словом «ховать», то есть прятать. Царю понравилось его объяснение, и он подарил Жуковскому серебряный портсигар…

– Попросив его при этом хорошенько портсигар «ховать», – подхватила Аделаида. – И Жуковский, пряча портсигар в карман, благодарил, повторяя короткое производное от «ховаю» – «прячу, прячу, ваше величество».

Крестная Аделаида не стеснялась употреблять матерные слова.

– Ерунда все это, – заметила Иринка. – Какие заборы? Еще скажите, что это написали на Кремлевской стене. И чем, интересно, тогда писали на заборах?

– Угольком, – просто ответила Аделаида.

А в Москве оказалось, что крестная боится летать на самолетах. Никакие уговоры не помогли, и было закуплено купе в поезде на Санкт-Петербург. Перед отъездом Вольдемар отвел девочек в музыкальный клуб, а крестную в буфет этого клуба, чтобы она могла видеть их через прозрачную перегородку. Аделаида выпила двести граммов коньяка и рассказала еще парочку анекдотов, за которые он зауважал ее и перестал коситься на клетчатую сумку.

– А все-таки, откуда вы узнали про ребенка Дездемоны? – спросил он, когда, по его подсчетам, двести граммов уже должны были подействовать.

– Ты крещеный? – спросила на это Аделаида.

– Крещеный. – Вольдемар потянул цепочку из воротника рубашки.

– Дездемона мечтает окрестить ребенка. До сих пор по церковному уставу это было невозможно – он незаконнорожденный. Надеюсь, теперь ты сможешь убедить своего начальника вступить в законный брак. Веская причина для такого шага. Что уставился? Без давления, не настаивай, потихоньку, но убедительно. Покажи свой крестик. От этого всем будет хорошо, и я успокоюсь.

– А вот тут, бабуля, у тебя полный пролет! – злорадно объявил Вольдемар, забыв о вопросе, на который так и не получил ответа. – Филимон второй год одну женщину окучивает – он ей даже свой перстень отдал, чтобы искать ее сподручней было, и в Африку за ней летал! Спорим, если найдет ее, то сразу женится? Нет, сына он, конечно, признает…

– Она покруче Дездемоны будет, да? – перебила его крестная.

– И в темноте рядом не стояли! Как только он увидел ту в аэропорту, сразу сделал стойку. Сразу мощно так, по-мужски пошел напролом, вынул перстень тыщ за двести, щиколотку измерил.