Михаил Ежов - Башня из красной глины Страница 27

— Мне нужно отойти, — сказал он, вставая.

— Вы вернетесь? — быстро спросила Юля.

— Не знаю. Может быть.

— Еще партию? — предложил Дымин, чтобы отвлечь девушку.

Она пожала плечами, но пошла к столу. Опер отправился следом.

Вернувшись в каюту, Смирнов позвонил Павлову.

— Привет.

— Здорово! Я тебе как раз звонить собирался.

— Ну, я не дождался.

— Как плавание?

— Нормально. — Следователь решил не распространяться по телефону насчет пропавшего Сергея. Лучше он напишет об этом в электронном письме и отправит на ящик опера. — Выяснил насчет «Волги»?

— У тебя не забалуешь! — усмехнулся Павлов. — Слушай. Следов глины на машине нет. В гараже тоже. Так что если ее и вымыли, то не в гараже. Но есть и хорошая новость: я отправил еще одну группу порыскать вокруг гаража, и на расстоянии примерно двадцати метров в кустах оказались бахилы!

— И что?

— А вот в бахилах была глина. Та самая, из карьера.

— Объясни, что это значит.

— То, что водитель, перед тем как сесть у карьера в тачку, надел бахилы, чтобы не оставлять на коврике следы. А потом засунул их в кусты.

— Значит, на «Волге» Самсонова ездили?

— Улика, как ты сам понимаешь, косвенная. Я не могу утверждать, что эта машина была на карьере. У нас есть только бахилы со следами глины.

— А какие-нибудь следы? Хотя бы в гараже или возле кустов?

— Погода сухая, так что пусто. А в гараже, я думаю, все убрали, если что и было. Но вообще там земля твердая, как камень, так что вряд ли это понадобилось.

— А замок на гараже или на машине взламывали?

— Нет. Но сейчас есть такие ключи, которыми можно открыть что угодно и не оставить следов.

— Знаю. Ты молодец, что отправил еще одну группу. Спасибо.

— Не за что. Теперь вот что. Я позвонил директору НИИ Калужникову и спросил, как так получилось, что на работу взяли человека, которого судили по обвинению в краже оборудования с предприятия.

— И что?

— Он долго мялся, а потом признался, что ему позвонили из одной очень серьезной правительственной организации и сказали, что Кожина нужно непременно взять. И обещали, что никаких проблем с ним не будет. И их действительно не было. А специалист он, по словам Калужникова, действительно первоклассный.

— Что за контора? — насторожился Смирнов.

— Не знаю. Калужников наотрез говорить отказался и заявил, что я сам не хотел бы это узнать.

— Серьезно?

— Он здорово нервничал и, по-моему, вообще перепугался, что я поднял эту тему. Думаю, без самого серьезного предписания он ничего не скажет.

— А предписания нам никто не даст, — сделал вывод Смирнов, потому что взять на работу человека не преступление.

— Вот именно. На самом деле Калужников мог мне вообще ничего не говорить. Даже про контору.

— Да, это он с перепугу.

— Думаю, да. Повезло, так сказать.

Смирнов подумал: одна ли и та же контора протежировала Кожина и сопровождает теперь на теплоходе группу Марухина? Почти наверняка — да. Жеребин сказал, что знает Самсоновых давным-давно. Раз нянчил их детей, значит, познакомились они еще до рождения двойняшек. Ниточки тянутся ох как далеко в прошлое! И там должно быть то, что скрывают будущие жертвы Крысолова. То, что хотят знать как Жеребин, так и Смирнов.

— А что насчет Липина? — поинтересовался, возвращаясь к разговору, следователь. — Он общался с кем-нибудь из лаборатории вне роддома?

— Это я еще не отработал.

— Давай быстрее.

— Извини, я не железный, — возмутился опер. — Я и так поручил Липина Никитину.

— Так, может, он уже все узнал?

— Нет, я справлялся.

— Давно?

— Полчаса назад.

— Ладно. Как только — так сразу.

— Слушаюсь, сэр.

— А ты хотя бы выяснил, есть ли на «Фаэтоне» родители детей, которых в лаборатории Марухина не вылечили?

— Скажешь тоже «хотя бы»! — обиделся Павлов. — Думаешь, это раз плюнуть было?

— Короче, узнал?

Опер обреченно вздохнул.

— Вот откуда такие, как ты, Валера, берутся? — спросил он грустно. — Все-то тебе неймется. Мало того что сам пашешь, так еще и других заставляешь.

В ответ Смирнов выдержал зловещую паузу.

— Ладно, — сдался Павлов. — Бумажка есть?

— Найдем. — Следователь вытащил из кармана блокнот.

— Есть такие. Их двое. Васильев Степан Аркадьевич, каюта тридцать два, и Рокотов Виктор Леонидович, каюта сорок пять. Записал?

— Да.

— Их детей вылечить Марухин с компанией не смогли. От детей отказались соответственно три и два года назад.

— То есть как это — отказались?

— Сочли продолжение лечения нецелесообразным. Проще говоря, бесполезным.

— Понятно. И что стало с этими детьми?

— Один умер два месяца назад. Другой жив, находится в спецклинике в Финляндии. Кажется, он даже не ходит.

— И кто его отец?

— Васильев.

— Ясно. Спасибо.

— Свои люди — сочтемся.

— Это твоя работа, между прочим.

— Конечно. Кто же спорит? Но согласись, делать ее можно по-разному.

Смирнов усмехнулся. Павлов был, конечно, прав. Повесив трубку, следователь прилег на койку и только теперь почувствовал, что устал. Глаза начали закрываться, едва голова коснулась подушки. Полицейский взглянул на часы: до Ремголова еще почти час. Можно немного и вздремнуть. Он встал, запер дверь и, не раздеваясь, растянулся на покрывале. Через две минуты Смирнов уже спал.

Ему снился промышленный район Питера — его южная окраина. Места, огороженные бетонными плитами, поставленными вертикально, с натянутой поверх колючей проволокой. Когда-то частые и ровные витки свисали искореженными кусками, во многих местах перерезанные ножницами по металлу или кусачками. Это были заброшенные территории, заваленные хламом, который даже нельзя было сдать в пункт приема металлолома. Тут валялся мусор, в основном шприцы и наполовину разрезанные алюминиевые банки, покрытые сажей в результате нагревания, — в них варили наркотики.

Ворота в прессовочный цех были сделаны из массивных досок, но в них имелась дверь обычного размера. Она была открыта. Смирнов пересек грязный двор и вошел.

Здесь произошло то, что навсегда запечатлелось в его памяти, записалось в подсознании. Высокий потолок терялся в тени, с него свисали хлопья паутины. Под ногами хлюпали лужи — шел дождь, и вода лилась через дыры в крыше. Пахло дерьмом, дохлыми крысами и плесенью.

Следователь сразу увидел то, что его интересовало: два ряда прессов, похожих на ноги гигантских роботов. Они были мертвы много лет, покрылись ржавчиной, но еще хранили следы демонов, которые когда-то обитали в них. Он чувствовал их запах — нестерпимую вонь гниения.

Смирнов впервые понял, что это место полно зла, когда прорвался через милицейские заграждения и увидел то, что осталось от Кристины. Мешанина из мяса и костей, не имевшая ничего общего с живым человеком, с девочкой, которую он знал. Вой сирен, окрики милиционеров, рыдания обоих родителей и жуткий хохот своры чудовищ, выглядывавших из металлических сочленений адских машин, выстроившихся вдоль цеха в два ряда! Позже Смирнов опять приходил сюда, но не для того, чтобы найти несуществующие улики. Преступника поймали, еще когда Смирнов был подростком, и посадили. С ним расправились сокамерники, не пожелавшие выносить общество убийцы ребенка. Смирнов просто хотел убедиться, что демоны на месте, что они никуда не делись, так же как зло, разлитое по миру. И они были там, где он и ожидал их увидеть. Они узнали его и зашипели, выползая из ржавых, давно забывших, что такое движение, станков. Тонкие когтистые пальцы протянулись в его сторону, рты растянулись в жутких ухмылках.

Смирнов развернулся и вышел, ни разу не обернувшись. Он знал, что должен бороться со злом в любых его проявлениях — таков был его долг по отношению к Кристине, и он ни разу ему не изменял.

Его разбудил Дымин.

— Валер, мы причаливаем, — сообщил он. — Я подумал, что ты не захочешь это пропустить.

— Правильно сделал. — Смирнов сел, продирая глаза. Веки упорно отказывались подниматься. — Погоди минутку, я сейчас.

Он встал и отправился в ванную, где быстро разделся, влез в кабинку и принял контрастный душ, хорошенько промыв глаза. Когда он вышел, Дымин стоял перед раскрытым иллюминатором и курил.

— О! — сказал он, обернувшись. — Новый человек?

— Типа того, — согласился Смирнов, натягивая футболку.

— Что будем делать?

— Следить, чтобы никто не сошел.

— В смысле? Собираешься препятствовать?

— Нет, конечно. Препятствовать будет Самсонов.

— Каким образом?

— Я встану так, чтобы видеть трап. А ты займешь позицию возле Самсонова. Если кто-нибудь из нашей семерки попытается смыться, я звякну тебе, а ты натравишь на него профессора.