Дмитрий Сафонов - Ласковый убийца Страница 27

Топорков резко затормозил: "Мерседес" проскочил вперед. Валерий качнул рулем влево – машина съехала с тротуара. Тогда он выкрутил руль до упора и резко нажал на газ: "Джип" развернуло на месте – покрышки отчаянно завизжали, и запахло паленой резиной.

Топорков отпустил педаль – колеса перестали пробуксовывать; он выровнял руль и снова нажал на газ – машина резко рванула с места. В боковое зеркало увидел, как разворачивается "Мерседес" – через двойную сплошную, "полицейским разворотом".

"Полицейский разворот" делается так: на скорости тридцать-сорок километров в час небольшой увод рулем вправо, чтобы раскачать машину, и сразу же – до упора влево и одновременно с этим резкий удар по тормозам, чтобы машина потеряла устойчивость и сорвалась в занос. Если коробка передач – механическая, то надо еще выжать сцепление, лишив колеса жесткой связи с двигателем. Упражнение, в общем-то, несложное, но весьма полезное.

Тот, кто сидел за рулем "Мерседеса", сделал "полицейский разворот" безукоризненно. Топорков оценил его умение.

Ночью машин на дорогах Москвы немного. Это облегчало задачу и убегающему и догоняющему в равной степени. Одно было плохо – ночью преследователи будут применять оружие не задумываясь. Здесь Валерий явно проигрывал: он должен был и следить за дорогой, и уворачиваться от выстрелов противника, да еще и сам стрелять.

Главная задача – это не дать стрелку, сидящему в "Мерседесе", хорошенько прицелиться. Пуля, выпущенная из "калашникова", обладает огромной мощью. А целая очередь таких пуль, в латунной мягкой оболочке, со стальным сердечником? Прошьет машину – далеко не уедешь. Да и в бензобак могут попасть. А что самое страшное – там ведь Нина.

Топорков смотрел не столько вперед, сколько в зеркало заднего вида. Лишь только в окне "Мерседеса" показывался изящный ствол "калашникова", Валерий резко менял направление движения, закладывал виражи, уходил на встречную полосу и нырял в переулки. Но так долго продолжаться не могло. Все-таки "Джип" он и есть "Джип" – машина с длинноходной подвеской, в поворотах не очень устойчивая. "Мерседес" для такой езды явно предпочтительнее. И Топорков видел, что с каждой минутой расстояние между ними сокращается. Необходимо было что-то делать…

– Валерий, – вдруг раздался спокойный голос Нины. – Вы, наверное, не часто убираетесь в своей машине. Мне не очень удобно лежать на полу – видите ли, у вас тут какая-то ребристая граната. Она давит мне прямо в левый бок.

Да! Топоркова осенило: это та самая граната, которую он всегда держал под сиденьем – на черный день. И как он мог про нее забыть! Хотя конечно: в такой жуткой перестрелке, в которую попал недавно Валерий, патроны и гранаты считать не приходилось. Эжектор безотказного "Глока" выплевывал раскаленные гильзы – одну за другой – а рука уже тянулась за новой обоймой: вот какой это был бой!

Перед глазами Топоркова мгновенно промелькнула вся та схватка, из которой он, как всегда, вышел победителем.

Старые друзья, знакомые еще по службе в войсках спецназа, создали охранную фирму и подрядились охранять территорию Н-ской птицефабрики: дела там творились неладные. Местные бандиты обложили птицефабрику данью: каждый день они требовали десять тысяч яиц и тонну окорочков. Яйца продавали оптом украинским рабочим, строившим дома для "новых русских" в коттеджном городке неподалеку. Новоявленные нувориши прослышали, что добавление яиц в раствор – это секрет древних зодчих, благодаря которому стены получаются прочными и дома могут стоять тысячелетиями – "а на меньшее мы не согласны!" – говорили "новые русские". "Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи!". Ну, а окорочка продавали в Москве на рынке.

Птицефабрика терпела страшные убытки, и тогда директор сказал начальнику охраны: делайте, что хотите, но так больше продолжаться не может!

Валерий вызвался помочь приятелям. Они разбили эту шушеру в пух и прах! А последний – пахан – заперся в курятнике и продолжал отстреливаться до последнего патрона. Положение было серьезным: нельзя было медлить ни минуты. Обезумевшие от страха куры теряли яйценоскость прямо на глазах. От этого птицефабрика могла понести еще большие убытки. И тогда Валерий понял: пахана живым не взять!

Под ураганным огнем Топорков быстрой "змейкой" преодолел простреливаемое пространство и подобрался к окну, из которого стрелял бандит. Он сорвал висевшую на бронежилете гранату, вынул чеку и бросил в курятник. Успел только откатиться в сторону и угодил во что-то липкое. Прогремел взрыв.

Тогда, в запальчивости боя, ему показалось, что одну гранату он бросил в окно, а вторая – утонула вместе с бронежилетом в этом чем-то липком. Но нет! Оказалось – вот она! Сейчас она была как нельзя кстати!

– Дайте ее мне, – попросил Топорков и, не оглядываясь, протянул назад руку. Нина с готовностью вложила в нее увесистый кусок холодного металла.

– Смотрите, не промахнитесь, – сказала она. – Больше гранат тут нет.

И – то ли это показалось Валерию, то ли действительно было так – она задержала свои пальцы в его руке чуть дольше, чем следовало: на каких-нибудь тридцать-сорок секунд, но этого было вполне достаточно для того, чтобы Топорков все понял. Он обернулся и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Я не промахиваюсь. Всегда попадаю с первого раза, – четко выговорил он.

– Вы прямо как одна моя подруга – она тоже всегда попадает. И всегда – с первого раза, – вздохнула Нина.

Стреляный усмехнулся. Он нажал на кнопку стеклоподъемника – в салон ворвался ночной прохладный ветер. Топорков резко увел машину на встречную полосу: "Мерседес" повторил его маневр. И вдруг, выждав несколько секунд, он утопил педаль газа и рванул вправо. Водитель "Мерседеса" не успел среагировать, а Валерий одним изящным движением кисти выкинул гранату на асфальт.

– Засекайте время: через четыре секунды – взрыв, – сказал он.

Нина посмотрела на часы: узкий кожаный ремешок нежно охватывал ее тонкое запястье. Взрыв раздался через три секунды. "Мерседес" разнесло в клочья.

– Немного спешат, – отметила Нина, постучав ноготком по циферблату. – Валерий, вы позволите мне вернуться на переднее сиденье?

– Ну конечно, – отозвался Топорков.

– Вы остановите машину? – поинтересовалась Нина. – Или опять прикажете скакать через кресло, задирая юбку?

– Второй вариант представляется мне более предпочтительным, – ответил Топорков, и не думая останавливаться. – У вас такие красивые ноги.

– Да, знаю. Особенно правая, – подтвердила Нина. – Вы, помнится, так говорили?

Она перебралась вперед. Валерий обратил внимание на тщательно сделанный педикюр.

– Какие милые пальчики! – восхитился он. – Интересно, что там, между ними? Особенно – между большими?

Нина обольстительно улыбнулась:

– В вашем вопросе уже есть ответ. Там – интересно. Можете мне поверить! – теперь она не подтягивала юбку книзу, а сидела раскованно, вполоборота к Топоркову, слегка раздвинув свои красивые тренированные ножки.

– Я даже и не думал в этом сомневаться, – заверил ее Топорков.

За окном промелькнула Преображенская площадь.

– Мы скоро приедем, – с намеком произнес Валерий. – Вы не угостите меня стаканчиком сока?

– У меня есть отличный кофе, – ответила Нина. – Я очень люблю кофе. Я пью кофе постоянно – это помогает думать. Хотите немного кофе?

– Нет, благодарю. Я не пью кофе, – отказался Топорков.

– Почему? – удивилась Нина.

– Потому что пить кофе с сахаром – вредно. Сахар и соль – белые враги человека.

– Ну, хорошо. Пейте без сахара, – предложила Нина.

– А без сахара – невкусно. Гораздо вкуснее пить кофе с сахаром.

– Ну тогда пейте с сахаром!

– Да нельзя пить кофе с сахаром! – возмутился Топорков. – Я же вам сказал, что это очень вредно. И вообще, глядя на вас, я что-то сильно сомневаюсь в том, что кофе помогает думать.

– Да нет же. Правда помогает, – настаивала Нина.

– Ну, может быть. Каждому – свое, – подытожил Валерий. – Так вы не угостите меня стаканчиком сока?

– Вы знаете, – с притворным ужасом произнесла Нина, – боюсь, что у меня дома нет сока. Только кофе. Ах, нет! – вдруг что-то вспомнив, спохватилась она. – Есть еще немного мартини! Хотите мартини?

– Нет, спасибо, – Топорков укоризненно посмотрел на Нину. – Я же за рулем. Уж лучше кофе.

– Вам с сахаром или без? – спросила Нина. Она стояла у плиты и варила кофе, а Валерий сидел за столом и откровенно любовался ею. Нина ощущала его жадный взгляд на себе, она млела и таяла под этим взглядом. Дыхание ее стало частым и прерывистым. Ложечка, которой она помешивала в "турке" кофе, помимо ее воли выписывала круги: то по часовой стрелке, то – против часовой, потом – затейливые "восьмерки" и спирали, затем скребла по стенкам и неистово билась в дно.

Валерий чувствовал ее томление и одновременно видел ее нерешительность. Он встал, подошел и обнял ее сзади за талию: нежно, обеими руками, а потом положил их на ее упругую грудь.