Джадсон Филипс - Крылья безумия Страница 27

- Кто там? С вами все в порядке?

Он продолжал нырять, преодолевая по двадцать - тридцать ярдов за один раз, а потом тихонько всплывал, чтобы набрать воздуху. На автомобильной стоянке по-прежнему виднелись фары машины, но фонарь теперь был направлен в другую сторону. Он больше его не видел. Он медленно поплыл бесшумным брассом, следя за тем, чтобы его нога, отталкиваясь, не всплывала на поверхность. Луч фонарика, даже если бы его снова направили в его сторону, теперь не достал бы до него. Он перевернулся на спину и медленно поплыл, наблюдая за берегом.

Машина повернула и поехала прочь от автомобильной стоянки.

Питер перевернулся на живот и поплыл к дальнему берегу медленным, размеренным кролем.

Вода обдавала прохладой и освежала его избитое тело. Мало-помалу он снова начал ощущать себя человеком, контролирующим свои действия.

Потребовалась определенная доля самодисциплины, чтобы себя сдерживать. Ему пришлось перебороть свое нетерпение добраться до дальнего берега. Он знал, что ему следует экономно распределять свои силы. Время от времени он переворачивался на спину и плавно покачивался на воде минуту-другую, пока отдыхали мышцы его плеч и рук. Примерно посередине озера он сфокусировал взгляд на огнях домика, стоявшего на пригорке, чуть выше береговой линии.

Это была последняя группа огней на этом конце озера. Следующие, видные ему, находились в добрых трех четвертях мили дальше по берегу.

Под конец - последние пятьдесят ярдов - он спрашивал себя, сумеет ли их преодолеть. Казалось, силы вдруг стали покидать его. Не только его силы, но и его воля сделать это. Его руки весили тонну, когда он поднимал их, и казалось глупостью пытаться двигаться дальше. Он осилил около половины этой последней, непреодолимой дистанции, когда увидел огни машины у края озера. Они надвигались с дальнего, незаселенного, конца - именно оттуда вы бы приближались, если бы ехали прочь от учебного плаца. Машина двигалась очень медленно, а вскоре остановилась. Водитель притушил свои фары до уровня, нужного для парковки.

Питеру показалось, что он расслышал, как хлопнула дверца.

Потом он снова увидел фонарь.

У него не было ни возможности, ни сил продолжать игру.

Он знал, что если снова попытается плыть под водой, то вообще не сможет вынырнуть. Его гребки стали неровными и сопровождались всплесками, и он ничего не мог с этим поделать. Человек с фонариком услышит его - просто не сможет его пропустить.

Теперь фонарик находился у края воды, перемещаясь по широкой дуге. Потом нацелился на него.

Все кончено, сказал он себе. Все было напрасно. Он оставил свои попытки. Его здоровая нога опустилась вниз и коснулась дна. Странно, но он мог стоять там и дожидаться того, что было ему уготовано.

- Питер! Это вы, Питер?

Он встряхнул своей мокрой головой. В безумном мире последних сорока восьми часов он в конце концов утратил над собой контроль.

Голос, настойчивый, испуганный, принадлежал Грейс Минафи.

Нога, на которой он стоял, заскользила, и на какой-то момент он ушел под воду, давясь, задыхаясь; когда ему удалось снова опереться на свою ногу и утвердить свою голову над водой, Грейс уже шла вброд от берега, протягивая ему свои руки, взывая к нему.

Он попытался сделать нелепый скачок к ней. Его пальцы соскользнули с кончиков ее пальцев, когда он снова ушел под воду. На этот раз, когда он вынырнул, ее руки обвились вокруг него, поддерживая его.

- Питер... о, Боже мой! Что они с вами сделали?

Как у потерявшегося ребенка, слова выплеснулись у него вместе со слезами, которые он больше не мог сдерживать.

- Они забрали мою ногу! - проговорил он. - Черт возьми, разве это не самая наиглупейшая вещь на свете, какую только можно сказать в такой момент?

Она буквально волокла его к берегу, все время приговаривая:

- Все в порядке, Питер. Я ее нашла. Они оставили ее торчащей на крыше вашей машины. Так я и узнала, что это вы. Все в порядке, Питер!

Он лежал лицом вниз на траве, стыдясь сотрясавших его рыданий; его тело бил озноб, который никак не вязался с теплой июльской ночью. Грейс лежала рядом с ним, прижимаясь к нему, как будто надеялась поделиться с ним собственной силой. Ее руки очень нежно касались его избитого тела.

- Все, все, все, - ласково шептала она, как мать, которую он давным-давно позабыл.

Питер не смог бы сказать, как долго они лежали там бок о бок, она обнимая и поглаживая его. Это походило на возвращение из какого-то дальнего странствия. Его сердце перестало биться так надрывно, его легкие вбирали воздух, и уже не казалось, что они вот-вот разорвутся. Он с вожделением думал о сне.

Грейс, казалось, точно уловила момент, когда он уже был в состоянии перенести одиночество. Он заморгал, когда вспыхнула ее зажигалка.

- Я знаю, ты такие не куришь, - прошептала она, и его согрело это неожиданное "ты", - и все-таки попробуй. Это может помочь. - Она поднесла зажженную сигарету к его губам. - А теперь оставайся на месте. Я отойду на секунду.

Питер прислушивался к ее шагам, убегавшим по траве. На какой-то миг он почувствовал, как его снова охватывает детская паника, а потом понял, что она ни за что не оставит его одного здесь, беспомощного.

Он услышал, как хлопнула дверца машины, и вот она уже возвращалась. Она наклонилась, и ее дыхание согревало его щеку.

- Я... я не знаю, как помочь тебе с этим, - сказала она и положила пластиковую ногу на землю возле него. - И твой второй ботинок...

С чем ему приходилось бороться каждый раз, когда такое случалось, так это с ужасом от того, что кто-нибудь увидит культю его правой ноги. Она, казалось, поняла. Она присела совсем рядом с ним, но отвернулась так, чтобы не видеть, как его неуверенные пальцы управляются с ремешками. Она закурила сигарету для себя, и слова полились из нее, как будто она инстинктивно понимала, что они помогут ему перебороть смущение.

- Я так и не съездила в Вашингтон, - сказала она. - Как ты поймешь, мне не понадобилось ехать. Человек, на которого мы работали в Корпусе мира, появился на кладбище. Из-за самолета он опоздал на службу в часовне. Он был тем человеком, к которому я бы отправилась за помощью, Питер. По моей просьбе он дозвонился в высокие инстанции. Ближе к вечеру у него уже было для меня сообщение.

Питер пока еще не мог ее слушать.

- Ты говоришь, что нашла это в моей машине? - спросил он хриплым от усталости голосом.

- Торчащей на крыше, - сказала Грейс. - Я думаю, они оставили ее там, чтобы ты ее нашел. Но из этого я поняла, что ты где-то поблизости и попал в беду - или еще хуже. Я забрала ее и ехала, пока не кончилась дорога, надеясь, что ты увидишь огни машины и позовешь на помощь. А потом я вылезла из машины и пошла дальше пешком, прихватив ногу с собой, Питер. Мне показалось, что я слышу тебя в воде, и я тебя окликнула. Но там никого не было. Я думала, что это мне померещилось. Потом... потом я увидела тебя на озере - плывущего прочь от меня. Я вернулась на эту сторону, понадеявшись, что сумею вытащить тебя, когда ты доберешься к берегу.

Нога была прилажена, ремешки - на месте. Он натянул на нее мокрую штанину, чтобы спрятать. Надел другой ботинок. Потом встал и сделал три-четыре твердых шага от нее и обратно.

- Господи! - сказал он вполголоса.

Она стояла лицом к нему, держа руки у него на плечах.

- Бедные твои спина и плечи, - прошептала она. - Что они с тобой сделали?

- Пойдем к твоей машине, - сказал он. - У меня есть сухая одежда в сумке, в багажнике "ягуара". - Он заскрипел зубами. - И... пистолет в бардачке - надо же ему было оказаться именно там!

Они взобрались вверх по склону к ее машине, и, пока она везла его обратно к тому месту, где он спрятал "ягуар", он рассказал ей о своих злоключениях. Пока он говорил, ему было видно ее лицо в свете, отражавшемся от приборного щитка. Она не отрывала взгляда от дороги впереди нее. В первый раз он осознал, до чего она красива. До этого казалось, что она лишена чувствительности - в состоянии шока, но при этом способна к действиям. Теперь она была живой, и гнев бурлил в ней, пока она слушала. Он знал: между ними происходит что-то такое, что не требуется облекать в слова.

Они помогали друг другу в минуты черного отчаяния. Каждый из них обнаруживал слабость и черпал силу из другого. Питер не мог припомнить момента в своей жизни, когда другой человек значил бы для него так много.

"Ягуар" был в том же состоянии, в каком он его оставил, не считая четырех разрезанных шин. Сначала Питер открыл бардачок и достал лежавший там автоматический пистолет 45-го калибра, завернутый в замшу. Он передал его Грейс вместе с коробкой патронов. Он возил его в своей машине, этой и предыдущей, со времени своей встречи с весельчаками-убийцами в Вермонте. Однако не вспоминал про него, даже после совета Шена Кэссидея. Он вспомнил о нем, лишь когда лежал, согнувшись, на вершине хребта и кольцо из людей в масках сжималось вокруг него. Он вспомнил о нем тогда, потому что мог бы убить половину из них, если бы имел его при себе.