Геннадий Паркин - Уран для Хусейна Страница 27

— Ты, Славик, учти. Я-то человек мирный, а вот он, — Сашка грозно сдвинул брови, — шуток не понимает. Поэтому тебе действительно о сегодняшнем спектакле лучше забыть. Но после второго акта.

— То есть? — не понял Слава.

— Вечером снова понадобишься. Будем тебя убивать, так сказать, «немножко вешат», — передразнил Сэт карателей из фильмов о войне.

— Сто баксов, — быстро сказал актер, — за меньшее не согласен.

— Ты в натуре артист, — вмешался Зуб, — по нынешним временам тебя за пятерку без игры кончат. Получишь полсотни, как за первое выступление, а будешь вякать, я тебя бесплатно завалю. И валюту сэкономим, и гарантию получим, что не проболтаешься.

— Ладно, согласен. Полста и литр водки, — легко согласился Слава, — а в остальном будьте уверены. Мы тоже с понятием. Я когда-то в ТЮЗе Кибальчиша играл, тайну хранить умею.

К Бэбику Сашка отправился в восемь утра. Перепуганный клиент мог решиться на необдуманный поступок, и выпускать его из-под контроля было рискованно.

Как и ожидалось, Бэбик как на духу выложил «коминтерновцу» всю историю. И обрушил целый водопад упреков. Куда, мол, подпольщики смотрят, как допустили, и так далее и тому подобное.

Зуб внимательно выслушал пылкий монолог Бэбика, порадовался в душе мастерству алкоголика Славы и, придав лицу озабоченное выражение, приступил к делу.

— Так… Опишите мне этого фашиста, Эдуард. Только не волнуйтесь. — Бэбика колотило как с перепою, так и от возмущения. — Безвыходных положений не бывает. Это они в Москве сильны, баркашовцы-черносотенцы. Здесь наша территория, в обиду вас не дадим.

В конце концов Бэбик немного успокоился, едва ли не слово в слово передал подробности ночного разговора и описал внешность Глеба Никодимовича.

— Шрам на щеке, усы и бородавка, — почесал переносицу Сашка. — Вроде бы знакомая личность. Сделаем так. Вы оставайтесь здесь. Я сейчас охрану вызову, присмотрят за дачей до вечера. Ребята грамотные, вы их и сами не заметите. Но они будут рядом. А вечером вернусь, попробую вашего гостя на «вшивость» проверить, сдается, что он по собственной инициативе сюда нагрянул. Тогда проблем нет. В общем, не грустите и ничего не бойтесь…

К вечеру Зуб приехал снова. Бэбик встретил «коминтерновца» более-менее успокоенным, неожиданностей день не принес, а обещанные «Валентином Петровичем» телохранители оказались и впрямь ловкими ребятами. Как ни пытался, засечь их местонахождение Бэбик не смог.

Вечер скоротали за очередной бутылкой коньяка. Дедов запас ею, правда, и исчерпывался, но для хорошего человека Бэбику было не жаль ничего. Сварили кофе и, попивая коньячок, смотрели телевизор. Баловать клиента задушевной беседой Сашке не хотелось. О чем с ним, малохольным, разговаривать, а о делах переговорили уже неоднократно.

Как и было задумано, Слава нагрянул около полуночи. Когда за окном заскрежетала щебенка, Зуб приложил палец к губам и метнулся к двери спальни. Бэбик согласно инструкции увеличил звук телевизора и отправился на веранду.

— А я вас даже заждался, — распахнул он дверь перед Славиным носом, — проходите в комнату, кофе как раз готов.

Гость прищурился, зачем-то втянул ноздрями воздух и поинтересовался:

— А вы один?

— Конечно один. — Не в силах сдержаться, Бэбик хохотнул, но тут же опомнился. «Валентин Петрович» требовал максимальной серьезности. — Мультфильм только что смотрел про Тома и Джерри. Смешной очень.

— Смешной, говорите, — Иванов-Крамской резко распахнул дверь комнаты и внимательно обежал ее настороженным взглядом, — но я ведь к вам не мультфильмы обсуждать пришел. Что вы решили?

По указанию Зуба, Бэбик должен был любой ценой усадить гостя за стол, спиной к двери спальной комнаты. А тот, словно догадываясь о засаде, направился прямиком к дивану. Откуда Бэбику знать, что сценаристы решили хорошенько потрепать ему нервишки, довести, так сказать, до нужной кондиции, дабы дальнейшие события развивались для него с ужасающей стремительностью.

— В-вы к столу присаживайтесь, — отодвинул Бэбик массивный стул. — К-кофейку, пожалуйста, выпейте.

— Благодарю, — отказался Слава, косясь на чуть приоткрытую Зубом дверь, — лучше сразу поговорим о деле.

Но у Бэбика в голове что-то перемкнуло. Ему вдруг показалось, что, не присядь проклятый фашист за стол, все полетит в тартарары. С тоскливым упорством обреченного он продолжал бубнить:

— Ну идите же к столу, Г-глеб Никодимович, кофе остынет. Вам же там неудобно.

— Да не хочу я кофе, — уже грубо огрызнулся обрадованный возможностью порезвиться актер. К тому же очень скоро его должны были бить по голове. Хотя Зуб обещал стукнуть только для понта, взвесив мысленно объемистые кулаки антрепренера, Слава решил момент соприкосновения с ними по возможности оттянуть. Потому и ерничал, наводя на Бэбика изжогу. — Что-то не по душе мне, Эдуард Борисович, ваша настойчивость. Вы туда, часом, яда не сыпанули?

Бэбик хотел изобразить доброжелательную улыбку, но получилась такая злодейская гримаса, что Зуб, наблюдавший за ним сквозь дверную щелку, едва не прыснул. А гость продолжал куражиться:

— Разве я к вам кофеи распивать пришел? Что с ураном решили? — Сашка понял: еще немного, и Бэбик умрет от разрыва сердца. Тихонько приоткрыв дверь, он скользнул в гостиную и застыл над обреченно напрягшимся Славой.

— Решать, Глеб Никодимович, буду я.

Актер попытался вскочить, но Зуб ткнул его в бок и, ухватив за волосы, швырнул на диван. Бэбик как вкопанный замер посреди комнаты, а Сашка, навалившись на Славу, старательно замолотил кулаком по мягкой диванной спинке. Звуки глухих ударов сопровождались таким повизгиванием и стонами, что со стороны казалось, будто фашиста и впрямь забивают до смерти. Наконец Зуб прекратил выколачивать из велюровой обивки пыль, отпрянул от жертвы и, искоса поглядывая на так и не шевельнувшегося Бэбика, оценил свою работу:

— К транспортировке готов.

— И что теперь? — перевел Бэбик взгляд с «коминтерновца» на истерзанного гостя. Слава успел раздавить под носом крохотный мешочек с томатным соусом и, безвольно свесив голову, выпускал изо рта «кровавые пузыри».

— Как что? — удивился Зуб. — Допросим и ликвидируем. Не домой же его отпускать.

Дверь веранды хлопнула, и в гостиную ввалился ждавший своей очереди под окошком Сэт.

— Валентин Петрович, — он коротко кивнул Бэбику и по-военному вытянулся перед Зубом, — накрыли их тепленькими. С ним, — ткнул Сэт пальцем в Славину сторону, — еще трое были. Взяли всех тихо, без особых сложностей. Я распорядился, согласно вашему указанию, о ликвидации.

— Забирай и этого. Выпотрошим хорошенько, а потом… Что с вами, Эдуард Борисович?!

Бэбик и так чувствовал себя неважно, а услыхав о хладнокровной ликвидации национал-патриотов, совсем расклеился. Ноги подкосились, и, не подхвати его Сашка, запросто разбил бы себе лоб об угол стола: падал, как оловянный солдатик, сбитый щелчком разыгравшегося ребенка. Друзья захлопотали над клиентом, а Слава, вытирая томатные сопли, сполз с дивана и зарыскал по углам в поисках выпивки.

— Сдурел? — цыкнул на него Сашка. — А ну марш в машину! Чтобы как мышка сидел, алкаш чертов!

Когда Бэбик пришел в себя, в комнате оставался только Зуб. Сергей, прикинув, что обморок достаточно глубок, но не смертелен, отправился вслед за Славой к «опелю», припрятанному под забором соседней дачи.

— Да-а, нервы у вас ни к черту. — Сашка подал Бэбику чашку подогретого кофе. — Но не беда. Кажется, никакой опасности они, — последовал кивок за окно, — больше не представляют. Да вы кофе-то пейте, не расплескивайте.

— А где Глеб Никодимович? — Бэбик с трудом заставил себя глотнуть обжигающего напитка. — К-куда вы его?

— Куда остальных, туда и его, — ухмыльнулся Сашка. — Наша проблема, вам об этом знать ни к чему. Одно скажу, теперь их бояться нечего.

— А если искать начнут?

— Не начнут… Действовала эта группа сама по себе, без прикрытия и санкции руководства. Забудьте обо всем, тем более, от них и запаха не осталось. Тут дело такое. — Сашка присел рядом с Бэбиком и приподнял того за плечи. — На подходе еще один контейнер. Я не хотел говорить, пока с этим делом, — покосился он на «окровавленный» диван, — не разберемся. Но теперь-то все в порядке. Прибывает основной груз — семь килограммов. Требуется четыреста тысяч долларов, а потом все разом в Гамбург. Пойдете новым маршрутом, абсолютно безопасным.

— Но ведь у меня валюты…

— А драгоценности? А золото? Все равно их продавать придется, — напомнил Зуб, протягивая Бэбику сигарету. — Операция завершается, урана больше не будет. Да и в любом случае надо заканчивать. Вдруг еще какие-нибудь сорвиголовы появятся.

Разговор этот аферисты хотели отложить на завтра, но сейчас Бэбик находился в таком состоянии, что грех было не воспользоваться. Когда человек деморализован, легко убедить его в чем угодно, а убеждать Сашка умел. В пять минут он внушил Бэбику мысль о необходимости передачи драгоценностей «Коминтерну», тот даже не упорствовал и, спустившись в подвал, выволок на свет Божий все три жестяные коробки.