Светлана Гончаренко - Частная коллекция ошибок Страница 27

– Если сам Железный Стас приехал, значит, убитая точно важная птица, – прошептал Эдик.

Они с Вероникой до сих пор стояли в прихожей.

Станислав Иванович прошел в комнату. Он мельком глянул на труп, вполголоса заговорил с Геворкяном.

За день Вероника устала как собака. В голове шумело, и плаксивый саксофон наигрывал откуда-то из космоса «Путников в ночи». Вероника прислонилась спиной к драным обоям, изображавшим кирпичную кладку. То, что она видела в комнате, было неприятным, ненужным, полным досадных подробностей и в то же время странно далеким – так бывает, когда задом наперед смотришь в бинокль. Почему-то покойница с раскинутыми ногами в красных туфлях Веронику раздражала. До такой степени раздражала, что вид Железного Стаса (он, скучая, слушал Геворкяна) вдруг вызвал необъяснимый чувственный спазм. Это было некстати. Вероника изо всех сил закусила ручку, жалобно хрустнул колпачок.

– Теперь писать не будет, – заметил рыжий Эдик, жалея ручку.

– У меня другая есть, – отмахнулась Вероника.

– А чего вы такая бледная стали? Конечно, жмуры картинка неприятная, вы ведь больше по кражам работаете. Если тошнит, то вон сортир. Вас проводить туда, Вероника Витальевна? Жвачку с мятой не хотите?

Черт бы побрал Эдика с его заботой! Еще решит, что она беременная. Не признаваться же этой дубине, что она только что встретила мужчину своей мечты и с этой минуты мир для нее стал другим. Правда, раньше Вероника много раз видела Стаса Новикова и не находила в нем ничего привлекательного. Работать с ним вместе и даже просто разговаривать не пришлось ни разу. Она и предположить не могла, какой он на самом деле.

Принято считать, что противоположности притягиваются. Поэтому цельным, мускулистым и волевым девушкам – таким, как Вероника, – должны нравиться самоуглубленные, нервные рохли с романтическими кудрями и мягкими животами. Это неправда. Во всяком случае, Вероника таких не жаловала. Ее идеалом (она сама только что удивилась!) стал Железный Стас. Самый прямолинейный, крепкий, толстокожий и прозаичный из всех, кого она знала.

Стас вдруг тоже перестал заниматься Геворкяном. Он смотрел теперь на Веронику пристально, с прищуром. Она поняла, что он читает ее мысли, но ничего не могла с собой поделать и лишь попыталась улыбнуться. Он поманил ее жестким, туго гнущимся пальцем. Она двинулась к нему, как во сне.

– Вот Вероника Витальевна и вышла на этот адрес, – пояснял между тем Геворкян. – Она считает, что Артем Немешаев, снимавший эту квартиру, причастен к ограблению банкира Галашина.

– Немешаев не просто причастен, он исполнитель, – поправила Геворкяна Вероника и сама удивилась, как твердо и трезво звучит ее голос. – Это опытный скалолаз, человек большой физической силы. Уверена, что он и есть тот самый парень с сумками, которого видела соседка, когда крики в квартире стихли. Стало быть, он убийца.

– А эта дама в красных туфлях как тут оказалась? Кто она, не в курсе?

– Не знаю, – ответила Вероника (она поняла, что Стас не фамилию потерпевшей спрашивает). – Может, соучастница или даже заказчица ограбления. А может, случайная жертва? Ясно одно: Немешаева надо срочно объявлять в розыск. Думаю, он собирается покинуть город, если уже не сбежал. Здесь его может задержать только любовница Варвара Фомина, к которой он очень привязан. Значит, Фомину тоже надо найти.

– Согласен, – сказал Стас. – Не могли бы мы с вами сейчас сесть в мою машину и спокойно поговорить? Вы должны объяснить мне, как, по-вашему, Немешаев совершил ограбление. И что вы вообще про него знаете?

– Хорошо.

Они спустились во двор. Стас не проявил никакой галантности – не поддерживал под локоток на лестнице, не распахивал перед Вероникой двери, не усаживал в машину. Она сама забралась на сиденье, прикрыла колени папкой и принялась обреченно грызть ручку, которой все равно писать уже невозможно.

– Прекратите, – поморщился Стас, отобрал ручку и выбросил в окно. – На нервы действует. Время дорого. Валяйте про Немешаева!

Вероника с ужасом подумала: если Стас сейчас предложит ей пойти и переспать, она сразу согласится. Хотя разве сможет он потом ее уважать?

«Это, конечно, та особа, которую Егоров зовет Минтаем, – думал в это время Стас. – Чертов бабник! Девица как девица, видел я и пострашнее. И мозги у нее варят. Только не поймать нам теперь Немешаева – у него хорошая машина. Время упущено».

Теперь уже Вероника читала его мысли – или ее собственные мысли текли по тем же руслам. Или они сидели так близко, что его мысли были ей внятны, как мерное биение жилки на его виске.

– Да, у Немешаева машина. В фирме «Мечты сбываются» мне сообщили, что он ездит на «лексусе», – сказала Вероника. – Эти сведения подтвердились. «Лексус» в нашем городе довольно редкая машина, привлекает внимание. Будем надеяться! Немешаев очень влюблен в Фомину, так что, скорее всего, они скрылись или скрываются вместе.

– Возможно, легли на дно, – заметил Стас.

– А может, панически бегут? По нашим базам они не проходят; скорее всего, это первое дело Немешаева. Они должны нервничать, глупить, так что надо их искать. Пара приметная – красивая блондинка и высокий атлет. Вот они: в фирме я взяла их фото.

На дежурном снимке из отдела кадров Артем выглядел угрюмым и туповатым. Зато рекламные листовки, где он был запечатлен в костюме Амура и с букетом роз, показывали его в более выгодном свете.

– Хорош! Средства для подмышек рекламировать может, – фыркнул Железный Стас. – Бабы от таких млеют. И тренированный парень, если фотошоп не врет. Девчонка тоже очень смазливая. Куколка!

Последнее замечание Веронику задело. Она много раз слышала, что Стас чуть ли не женоненавистник. Неужели и ему нравятся напомаженные стервы вроде этой Варвары?

Вероника сунула фотографии поглубже в свои бумаги и сказала нарочито сухо:

– После убийства Зинчук прошло только три часа. Шанс задержать Немешаева есть. Нельзя терять ни минуты!

– Думаешь?

Железный Стас, как и Мики, быстро и бесцеремонно перешел с нею на «ты». Вероника понимала: он «тыкает» не оттого, что она слишком молодая. Нет, просто она для него инструмент, рабочий инвентарь. «Никогда и никуда он меня не пригласит», – подумала она и оказалась права, во всяком случае, в этот вечер.

– Ну, беги, давай ориентировку на обоих, на Немешаева и его девицу, – сказал Стас. – Ценности спортсмен, скорее всего, уже передал кому надо, но сам еще может болтаться в городе. Будем надеяться, что он здесь. Вперед, в темпе! После убийства он явно на взводе. Эта девочка, Фомина, в опасности.

Вероника усмехнулась:

– Насколько я поняла – а я собрала информацию от самых разных людей, – эта девочка легко обведет вокруг пальца любого мужика.

– Ты в жизни еще мало чего повидала, – снисходительно бросил Стас. – Хотя могла бы набраться ума на следственной работе. Всегда наступает такая минута, когда никакая женшина-разженщина ничего с мужиком сделать не может. И он творит с ней то, что пожелает.

От этого замечания не в бровь, а в глаз Вероника растерялась. Конечно, Стас имел в виду совсем не то, что было у нее на уме. Он не собирался ничего с нею творить. Но все-таки он сказал эти слова, и от них стало ей и обидно, и страшно, и сладко, и весело.

Стасу было не до веселья. Он недовольно играл желваками суровых щек и думал о своем. Его холодный взгляд медленно блуждал по унылым закоулкам чужого двора. Наконец он заметил рядом с собой Веронику.

– Ты еще здесь? – возмутился он. – А кто говорил, что время дорого? За работу! Не забудь сделать запрос в кассы – вдруг Немешаев билет покупал на поезд или самолет?

Вероника вылезла из его машины и направилась к своей. Она знала, что Стас смотрит ей вслед, и старалась шагать не слишком широко. От этого она даже наступила одной ногой на другую. «Чуть не навернулась на этом гребаном асфальте, – подумал Стас с сочувствием. – Какие у Егорова к ней претензии? Сзади смотрится неплохо: ноги ровные, задница не висит. Соображает быстро. Интересно, не закладывает ли она с тоски?»

Глава 8

1

Утро, достаточно погожее для сентября, залило просторы аэровокзала новорожденным слабым светом. Около шести утра почти весь город спал. Спали по домам продавцы немногочисленных аэропортовских киосков, спали говорливые страстные голуби, живущие высоко под потолком зала ожидания.

До московского рейса оставалось больше часа. Правда, шла регистрация на Иркутск, и у стойки толкалось человек пять. Кого-то из них провожала целая толпа родни. Эта семья отчаянно шумела – женщины говорили без умолку, кто-то хохотал басом. Ребенок лет трех визжал и требовал плюшевого муравьеда, заточенного в витрине киоска (киоск был закрыт, муравьед недоступен и потому нужен до зарезу).

Скоро в здании аэровокзала появился Евгений Парвицкий со Страдивари в руке. Шуму прибавилось. Хотя нынче свита музыканта была не так многочисленна, как день назад, все-таки в нее входили и люди с телевидения, и заспанные чиновные лица, и розовощекий пресс-секретарь Галашина.