Дональд Уэстлейк - Разная любовь, разная смерть Страница 27

Улыбающийся Сиэй приветствовал нас голосом телевизионного диктора и провел в гостиную, просторную, ярких окрасок, битком набитую антиквариатом, где стояли два очень старых плюшевых дивана, зеленый и оранжевый. На стенах висели картины, изображавшие грустных клоунов, повсюду на специальных подставках и маленьких столиках стояли статуэтки мускулистых мужчин, а над камином на стене сверкали два перекрещенных меча.

Сиэй предложил нам напитки, от которых мы оба отказались. Мы уселись – Сиэй на зеленый диван, я – на оранжевый, а Керриган – немного поодаль на стул с львино-разлапистыми ножками.

Я начал разговор:

– Вы знаете, из-за чего мы здесь собрались, не так ли?

– Догадываюсь, – кивнул он. – Мисс Рита Касл. – Он говорил нарочито четко, тщательно выговаривая окончания слов, как озабоченный хозяин, старающийся, чтобы его гости не почувствовали ни в чем неудобства, что на самом деле смахивало на снисходительность, хотя в остальном его манеры были безупречны.

– Вероятно, вы встречались с мисс Касл на работе? – задал я прямой вопрос.

Он с серьезным видом кивнул:

– Да. Будучи сопровождающим мистера Рембека. “Будучи”! Это слово меня так поразило, что я на минуту потерял нить рассуждений, пока не заметил краешком глаза на лице Керригана улыбку, которую ему не удалось скрыть. Это помогло мне вновь обрести почву под ногами. Я спросил:

– Вы когда-нибудь виделись, точнее, у вас были встречи с Ритой Касл, когда Эрни Рембека не было поблизости?

– Ах нет! – ответил он, вежливо улыбаясь. – У меня с обоими всегда были чисто официальные отношения. Или, может быть, “чисто деловые отношения”? Никогда не знаешь, как правильнее сказать.

Однако я уже не позволил выбить себя из колеи. Не дав ему опомниться, задал следующий вопрос:

– В общих чертах, как к вам относилась мисс Касл?

– О, она была очень доброжелательной, – с той же вежливой улыбкой сказал он. – Мы с ней однажды, нет, пожалуй, два раза говорили о моде и еще о какой-то ерунде.

– Она вам нравилась?

– Ну как бы это объяснить? Ее трудно было назвать яркой индивидуальностью. Она скорее принадлежала к определенной категории женщин, но была вполне приятной. Мне доставляло удовольствие с ней поболтать.

– Между вами не было.., заигрываний?

– Заигрываний? – Он на мгновение недоуменно нахмурился, но затем, словно солнце сквозь тучи, на его лице засияла улыбка. – А, вы подразумеваете секс? Ах нет, нет, ничего подобного. Рита Касл? Ну что вы! Конечно ничего не было.

– Вы хотите сказать, с вашей стороны? – настаивал я.

– Да нет, ни с чьей стороны, – возразил он, пожимая плечами. – С какой стати? Осмелюсь утверждать, нам было достаточно духовного понимания.

Я опешил. Что-то в Мэттью Сиэе настораживало, громко взывало к моему разуму, но я никак не мог уловить, что именно. Что-то в интерьере, в обстановке гостиной...

– Вы не возражаете, если я осмотрю вашу квартиру? – попросил я. Трогать ничего не буду.

– Ну разумеется.

Он мгновенно встал, но я остановил его:

– Один этим займусь, с вашего позволения.

– Конечно. – Он опустился на диван, вежливым жестом указывая на дверь, ведущую в глубь квартиры.

Когда я выходил из гостиной, он снова предлагал Керригану выпить, а тот отказывался.

Пройдя по коридору с бежевыми стенами, на которых висело несколько абстрактных картин, я попал на кухню. Она была большая и просторная, на крючках над плитой висели медные кастрюли, придававшие кухне аккуратный и обжитой вид. В ванной комнате стены были покрыты джутовой тканью, а над унитазом висела картина, изображавшая коня. И только в спальне на меня наконец снизошло запоздалое прозрение.

Стены спальни были обтянуты малиновым плюшем, и почти всю ее занимала огромная кровать под балдахином, задрапированная со всех сторон. Немного отодвинув драпировку, я обнаружил на постели малиновое покрывало и малиновые подушки. Нижняя сторона балдахина представляла из себя большое матовое зеркало.

Рядом с кроватью стоял книжный шкаф, до отказа заполненный помятыми и обтрепанными журналами для нудистов и культуристов. На приземистой тумбочке в несметном количестве красовались флакончики с парфюмерией, все початые.

Стоявший на книжном шкафу белый телефонный аппарат два раза позвонил.

Открыв дверцу гардероба, я обнаружил, что висящая в нем одежда четко разделена на две части. Слева были костюмы, брюки и пиджаки, соответствующие роду занятий и социальному положению Сиэя, а справа – каких только нарядов не было! Обтягивающие штаны из леопардовой кожи. Костюм вампира и дьявола. Свадебное платье, манашеская ряса. Пират, космонавт, Микки Маус.

Из дверей позади меня раздался спокойный голос Сиэя:

– Вас к телефону, мистер Тобин.

Захлопнув дверцу шкафа, я повернулся к нему и увидел на его лице легкую улыбку. Он был доволен, что его разоблачили. Когда он в следующий раз войдет в спальню, то непременно вспомнит обо мне, но меня это мало трогало.

– Интересная коллекция, – заметил я.

– Благодарю.

– Вы говорили, что ночь со среды на четверг провели с другом, однако подробностей не сообщили?

Он кивнул, и по губам его продолжала блуждать слабая улыбка.

– Верно.

Я подошел к кровати, откинул драпировку и показал на зеркало.

– Это ваш друг?

Он улыбался, как Купидон; изо рта у него чуть слюна не потекла. Вместо ответа, он сказал:

– Если хотите, можете снять трубку на этом аппарате. Я задернул занавес:

– Спасибо.

Он вышел за дверь так же молча, как и появился, а я, подойдя к белому телефону, снял трубку и произнес “хэлло”.

На фоне приглушенного шума множества других голосов раздался голос Эрни Рембека. Эрни спросил:

– Это вы, мистер Тобин?

– Да, я слушаю.

– Подождите минутку, я закрою дверь.

Шум голосов прекратился, наступила тишина, и Рембек опять заговорил:

– Ну вот, так будет лучше. Вы меня хорошо слышите?

– Да.

– Немедленно возвращайтесь сюда.

– В чем дело?

– Помните Пола Айнхорна? Того, что сбежал.

– У которого во Флориде отец и два дяди. Да, помню. И что?

– Полиция только что нашла его мертвым.

– Где? Как?

– В номере отеля, на Сорок шестой улице. Выстрел в голову.

– Мне необходимо все, что у них есть, – потребовал я. – Все, что они раскопают, должно немедленно попасть ко мне на стол. Я сейчас же выезжаю.

– Буду ждать, – пообещал он.

Глава 22

Квартира Рембека была полна народу – там находились только мужчины, одетые в темные деловые костюмы, стоявшие небольшими группками с бокалами в руках. Они негромко переговаривались. Похоже было на официальный прием, только посерьезнее.

Рембек встретил меня прямо в дверях со словами:

– Мне еще не звонили.

– Я буду у себя в офисе, – сказал я. – Пойдемте, Керриган. Мы прошли через толпу, и, когда за нами закрылась дверь офиса, я спросил:

– Что здесь происходит?

– Он пожал плечами.

– Что-то вроде поминок. Парни выражают свои соболезнования.

– Поминки? Без покойной?

– Родители Риты переправили ее тело к себе в Южную Дакоту, – объяснил он. – Эрни связался с ними и выяснил, что сегодня у них там поминки, а завтра – похороны. Поэтому он и здесь решил устроить поминки. В знак.., м-м-м.., почестей. И скорби.

Я и прежде сталкивался с абсурдной сентиментальностью в преступном мире, но на сей раз она меня просто ошеломила своей неуместностью. Девушки больше нет, все верно, но перед смертью она немилосердно бросила Рембека, оставив записку с точно рассчитанным намерением оскорбить его. И все же Рембека можно понять, он предпочел стереть из памяти унизительный эпизод и оставить о Рите более приятные воспоминания.

Если Квигли поведал мне правду про отношение Риты к Рембеку – если, конечно, он знал правду, – то нелепые поминки вообще выглядели как злая и неуместная шутка.

– Вы не возражаете, мистер Тобин? – обратился ко мне Керриган. – Я пойду покажусь в обществе. Надо принять в этом участие.

– Одну минуту, – остановил его я. – Сначала я хочу с вами поговорить.

– О чем?

– О том, что вы у меня – подозреваемый номер один. Он растерялся, но лишь на миг и тут же весело произнес:

– Да? Ну что ж, не знал, что я у вас на почетном месте.

– Давайте взглянем в список.

Я подошел к столу и, сев за него, снова начал обводить карандашом имена, снабжая их по ходу дела своими комментариями. Керриган стоял рядом и следил, как на бумаге выпячиваются имена подозреваемых.

– Раз Айнхорн мертв, – заключил я, – остаются шестеро. Из которых, по-моему, Пьетроджетти наименее вероятен. Он знал о деньгах, но не подходит на роль “настоящего мужчины” в жизни Риты Касл. Кроме того, если бы он захотел украсть восемьдесят тысяч долларов, я уверен, что ему было бы проще и сподручнее сделать это с помощью ручки и гроссбуха. А с похищением и убийством – явно интрига – не в его стиле.