Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников Страница 27

– И что ты предлагаешь? – захваченный в оборот внимания напором принцессы, тут же задался вопросом Царь-батюшка.

– Раз он заверяет, что он во мне не ошибся и ему нужна только такая как я, – пустилась в объяснения принцесса, а Царь-батюшка не может не заметить, откуда она знает эти упомянутые ею подробности из его разговора с Чарльзом Третьим. Где он так ловко увёл разговор от себя, типа признав свою ошибку при первой встрече с принцессой, и где в качестве доказательства её признания, вымолвил на родном Царя-батюшки языке пару слов (чем и растрогал его на милость), что Царь-батюшка и не заметил, как разговор перешёл на личность принцессы. Где Чарльз Третий никаких льстивых слов не пожалел, в том числе и от самого себя, – я эё абажайю, – чтобы склонить Царя-батюшку к нужному для себя предложению (а в завершении этой встречи и было высказано о том, о чём сейчас сказала принцесса, возможно проговорившись).

А принцесса, между тем, говорит, то есть озвучивает своё условие. – То пусть он продемонстрирует это прилюдно.

– Как это? – спрашивает Царь-батюшка.

– Я с подружками накинем на себя одинаковые одежды, прикрывающие наши лица, и пусть он меня среди них отыщет. И если он так уверенно заявляет, что он во мне не ошибся и меня ни с кем не перепутает, то ему не составит особой сложности меня отыскать. – С непоколебимой уверенностью, что Чарльз Третий быстрее отступится от неё, чем решится на это дело, а если и решится, то никогда её не найдёт, принцесса Анюта с вызовом смотрит на Царя-батюшку. Ну а тот всё это дело в её глазах просёк, вновь обрадовался такой настырности своей дочки, – вся в меня, а кто-то всегда был, а теперь уже буквально безголовый, в этом сомневаясь, – да и решил, что пока что негоже принцессе быть хитрее своего батюшки.

И он в свою бороду хитроумно ухмыляется, а сам тем временем никак не выдаёт себя и того, что он догадался, чего добивается принцесса, и с простодушным видом, очень свойственным их династической фамилии, – особенно впечатляюще эта простодушность смотрится при вынесении им смертного приговора: «Во как?! А я и не догадывался», – обращается к принцессе со встречным предложением. – Что ж, вполне резонное требование. – Добавив рассудительности в тон своего ответа, говорит Царь-батюшка, поглаживая свою бороду, что верный признак того, что он что-то наиковарнейшее задумал. К примеру, рубить бороды у своих подчинённых, кто под отстал в своей образованности и не силён в математике, не удосужившись подвести точный расчёт количеству волос в своей бороде.

– Хм. Непорядок. – Заявляет Царь-батюшка, огорчённо насупившись на очередного охальника, боярина Коромыслова, яро и никак не признающегося в том, что своими, с кондачка, необъяснимыми действиями, нанёс, ладно бы экономический (кто не без греха стяжательства в своём приходе), но он нанёс репутационный урон отечеству, – в присутствии посла одной ненавистной всем сердцем Царя-батюшки державы, фона Потрёма, смел огрызаться и утверждать, что счёту, как надо обучен, а все эти недоразумения возникшие при расчётах с этим контрагентом, то это сопутствующий всякой торговли фактор, да и сами же своим сурьёзным видом подначивали меня обсчитать купцов недружественного государства, кого представляет посол фон Потрём, и при этом гад указывает на посла, – а это всё требует не давать спуску купцу Коромыслу. И купец Коромыслов, хоть и потрафил Царю-батюшке, объегорив купцов недружественного государства, но нельзя же быть столь не проходимо дремучим, без всякой дипломатии указывая пальцем на Царя-батюшку, как на того, кто был мозгом всей этой операции: насолить фон Потрёму.

«До чего же противная у него рожа! И уж слишком довольная в последнее время», – вот так по-тихому, дипломатично дал понять купцу Коромыслову Царь-батюшка, что он будет очень не против и даже очень доволен, если он ещё заработает на поставках соли и сахара государственному образованию, которое представлял собой фон Потрём.

Ну а по-тихому не вышло обсчитать этих крикливых фонов, и Царь-батюшка вынужден принимать решение по обеспечению справедливого порядка в своём царстве-государстве. Где он с суровым видом и укоризной качает головой в сторону купца Коромыслова, так не оправдавшего его доверия, – вор и сукин сын ты Коромыслов, а не ближайший мой сподвижник и правая рука, – и рукой проводит по одному из мест в своей бороде и тем самым даёт понять палачу, а также всему своему придворному люду, насколько он его достал и невыносим ему отныне.

И купца Коромыслова немедля под рученьки хватают, и доводят его до места казни, плахи, как бы он не упирался ногами и матами в сторону венценосных особ. – Да я вас всех в одном месте видал! – вот так прямо орёт этот заблудший сын отечества, Коромыслов, вызывая столько вопросов у представителей недружественных держав, того же фона Потрёма. – Кто сей смельчак? – на ухо маркизу фону Плюжуру, задаётся этим вопросом фон Потрём, уже задумавший сойтись в разговоре, а затем в цене с Коромысловым, поставив его во главе оппозиции к Царю-батюшке.

И фона Потрёма нисколько не беспокоит то, что по словам маркиза Плюжура, этот Коромыслов первая каналья и как есть обдерёт вас как липку. И он подлавливает этого оскорблённого по самый свой подбородок, без бороды Коромыслова, и заверяет того, что тот очень достойно выглядел, прижатый ногой палача на плахе, а то, что он ревел, как белуга и мочился в штаны, то никто от спазмов организма не застрахован. – Такие как ви люди, нам нужны. – Заявляет фон Потрём, а Коромыслов, ещё находясь в раздумье, в качестве неопределившегося царедворца, хоть и в опале, даёт понять фону Потрёму, что он подумает над его предложением (торгуется гад). На чём они расстаются, будучи каждый в своём уверении, и затем бегом, кто до своего куратора в посольство, а кто прямиком к Царю-батюшке, всё это дело так ловко провернувшего. Где он и товар залежалый сбыл с прибылью, и своего человека записал в доверенные лица чуждого государства.

Но это всё дела политические, тогда как сейчас Царём-батюшкой решаются вопросы семейного характера. И здесь нужно проявить не меньшей изобретательности и хитрости.

– И как я понимаю, – рассуждает вслух Царь-батюшка, поглядывая искоса на принцессу, – то принцу Чарльзу Третьему должен составить конкуренцию кто-то из наших соотечественников, достойных отстаивать честь отчизны. Всё верно? – уперевшись взглядом в принцессу, спросил её Царь-батюшка.

И, конечно, это так, и даже больше. О чём принцесса пока что не решается сказать Царю-батюшке,