Белая как снег - Самюэль Бьорк Страница 27

в машине, пока она отвозила Нуру в детский сад, и позже по дороге в Лиллестрём в свой магазин, чтобы открыть его. На экранах телевизоров, которые рядами стояли на витрине соседнего магазина. Обычно там показывали умилительные программы о природе или музыкальные клипы, но теперь сплошные спецвыпуски новостей. Весь день. И на NRK, и на TV2. Главные события в репортажах журналистов с серьезными лицами над микрофонами с бегущей строкой большими буквами. ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ. ПОЛИЦИЯ СООБЩИЛА ИМЕНА УБИТЫХ МАЛЬЧИКОВ. Просто некуда было деться от этого. Знакомые лица, важные люди. Полицейский в узкой униформе. Министр юстиции. Это же он, да? Похожий на крысу? В киоске за углом, где она обедала и купила сигареты. Во всех таблоидах кричащие заголовки. ПОДОЗРЕВАЕМЫХ НЕТ. СТРАНА СКОРБИТ. Словно война началась. Словно вся нация потеряла этих двух мальчиков. Люди в очереди в магазине шепчутся, сплетничают. А ты слышал, что мать одного из них уехала в Испанию? Оставив сына одного дома. Так говорят, да. Что? Нет, вроде соседи, но они не поняли, в какие даты. Откуда вообще берутся такие люди? Ну понятное дело, в бараках. Что? Нет, понятия не имею, что это за мальчик. Но Рубена-то мы знаем. Ты что, не знала? Моя Анита учится в параллельном классе. Он даже как-то был у нас в гостях. Красивый мальчик. Веснушки, светлые волосы. Как ангелочек.

Задвинув шторы, Сюсанне Вал Педерсен посмотрела на часы на стене. Пятнадцать минут десятого. Она только что уложила спать Нуру. Снова одна. Малышка спрашивала, где он, конечно, бедняжка. Где папа? Я хочу, чтобы он почитал мне. «Очень голодную гусеницу». Нет, мама, ты не читай, я хочу, чтобы папа почитал. Пришлось петь в два раза дольше, чтобы дочка уснула. Сюсанне перестала звонить ему – он все равно не брал трубку. В последний раз она видела его… кажется, вчера вечером? Или в воскресенье утром? Ну, не видела, а только слышала, как дверь открылась. Она лежала в кровати и не спала, надеясь, что он придет в спальню, ляжет рядом, обнимет ее как раньше, и все это закончится. Что происходит? Нет, к ней он не пошел, тяжелыми шагами поднялся по лестнице в комнату для гостей. И задолго до обычного времени подъема послышались шаги вниз, а она так и не уснула. Хлопок входной двери. Завел машину и уехал.

Куда же она дела свои таблетки?

Она спустилась в гостиную цокольного этажа и пошла в комнату для хобби. Внизу она бывала редко и не сразу нашла выключатель. Вообще, это комната мужа. Тут у него инструменты. Маленький музыкальный центр в углу. Пластинки из детства, еще из его комнаты в родительском доме, и постеры, которые Сюсанне не разрешила вешать в гостиной. Led Zeppelin. Rolling Stones, Jimi Hendrix, Thin Lizze. Она ненавидела все эти группы. Нет, не ненавидела, но весь этот рок был ей чужд, там, где выросла она, на него смотрели свысока, и она неосознанно пронесла это отношение во взрослую жизнь. Классическая музыка – вот что нужно слушать. Большое пианино в гостиной, где все собирались, когда играла мама. Огромная елка на Рождество. Красивые платья. Высший класс. Как в фильме «Фанни и Александр[13]». Детей должно быть видно, но не слышно. Но она не имела ничего против этого. Она обожала свое детство. Сама Сюсанне играла на виолончели. Не профессионально, конечно, но очень неплохо. Ее даже несколько раз отбирали играть на ежегодном концерте в Музыкальном институте Мэри Баррат Дюе. А потом она встретила этого человека. Который не знал, для чего какой прибор на столе. Одевался в то, что наскоро купил в секонд-хенде. Видимо, они отдалились друг от друга, вот и все. Вся эта бытовуха. Сначала с сыном, которому сейчас уже двадцать три года. Он не живет с ними. Уехал в Берген учиться. На медицинском. Сюсанне была ужасно горда, когда он рассказал, что поступил в университет. Не в Осло, но Бергенский в рейтинге на втором месте. Сколько там было кандидатов? И так мало мест? Сыну пришлось целый год каждый день ездить в частную школу Бьоркнес, чтобы еще раз пройти предметы, по которым у него не было высшей оценки. Врач? Подумать только. Мама была так довольна, Сюсанне не помнила, когда последний раз видела такую сияющую улыбку на ее лице. Так, наверное, они с мужем отдалились друг от друга, и, видимо, это случилось несколько месяцев назад. Их малышка, замечательная Нура, получилась случайно, они не планировали и не пытались. Регулярного секса в их синей спальне больше не было, что вполне нормально для семейных пар их возраста, насколько она поняла из рассказов подруг. И все-таки однажды это случилось. Беременность. Невероятно. Хочет ли она оставить ребенка? Что-что? Конечно хочет, о чем речь? В тридцать девять? Да это же не возраст. Диабет? Какое он имеет к этому отношение? Как она тогда разозлилась, даже врача сменила. А теперь Нура спит в своей маленькой кроватке. Где папа? Хочу, чтобы пришел папа!

Стоя посреди комнаты, Сюсанне вздохнула. Она даже не знала, зачем пришла сюда. Здесь она точно не прятала таблетки. Она сюда годами не заходила. Венке, ее подруга, живущая на Клёвервейен, рассказала, что не она, а другая ее подруга, имени которой она говорить не будет, нашла у себя дома тайную комнату за спортзалом мужа в подвале. Сюсанне ей не поверила, эта история звучала абсурдно, но та настойчиво уверяла, что это правда. Маленький шкаф с потайным выключателем, такие только в кино показывают. А внутри – нет, это просто извращение какое-то – как там это называется, БДСМ, вроде? Маски, поводки, кнуты, кожаные костюмы, огромные дилдо – Венке выложила все в мельчайших подробностях, но Сюсанне закрыла уши. Здесь? В их районе? На наших цветочных улицах? Где все друг друга знают? Нет, такого просто не может быть. А теперь? После всего произошедшего? Она не знала, что и думать.

Сюсанне Вал Педерсен уже собиралась выключить свет, как вдруг заметила что-то в углу. Сверток одежды. Это же его рубашка? И старые джинсы, которые он не давал ей выкинуть. Она подобрала их с пола и заинтересованно посмотрела на рубашку. Зачем он положил ее тут? Он всегда относил ее в постирочную, как Сюсанне и просила, чтобы у нее все было по местам. Она не имела ничего против стирки одежды всех членов семьи, но все должно быть по ее системе, он же знает это. Нельзя просто бросать вещи