Судьба уральского изумруда - Алина Егорова Страница 27

Однажды Нина застала в доме Грюнтеров гостей. То были степенные немцы в годах, а с ними, одетый в штатское, мужчина лет тридцати пяти. Он даже не взглянул в сторону Нины, в чем не было ничего удивительного – многие гражданские немцы предпочитали «не знать» о существовании восточных рабов и не вникать в суть жуткой политики фюрера. Обычно Нину хозяева держали до вечера. Когда отпускали, она должна была спешить в лагерь, чтобы успеть до его закрытия. Тех, кто опаздывал в лагерь, наказывали. Бывало, доставалось и Нине. Обычно ее били гумой – резиновой палкой, но как-то она попала под горячую руку надзирателя и оказалась в канаве с водой. Там следовало стоять целый день по пояс в воде. Тело немело от холода, ноги сводило судорогами. Нина едва не умерла. Память об этой канаве сопровождала ее всю оставшуюся жизнь болями в ногах и почках.

Гостем Грюнтеров был герр Рудберг. Встреча с ним стала для Нины Кочубей судьбоносной – после нее в лагерь девушка больше не вернулась.

Наши дни. Санкт-Петербург

От постоянных вызовов к следователю у Алевтины Новиковой назрело нервное истощение. Она с трудом засыпала, а утром закономерно чувствовала себя разбитой. На работе и раньше не отличавшиеся дружелюбием сотрудники после смерти Вислоухова к Алевтине стали относиться с нескрываемой враждой, словно нисколько не сомневались в ее причастности к убийству. Новикова не стала испытывать свою психику на прочность и попросилась в отпуск. Директор, золотой мужик, отпустил ее сразу. Даже посочувствовал. Похоже, в «Скоморохе» Леонид Павлович был единственным, кто отнесся к ней не предвзято.

«А я еще, дура, сомневалась, стоит ли отсюда увольняться, – думала Алевтина. – Осиное гнездо! Серпентарий! Гадюшник! Жаль, пока увольняться не время, надо выждать, когда все уляжется. А потом уйду из «Скомороха» с превеликим удовольствием!»

Следователь всерьез заинтересовался шабашниками, которых она нанимала для хозяйственных нужд. Полицейские уже запросили договоры подряда и наверняка проверяют каждого из них. Ей бы и дела до того не было, но среди этих работников был тот, общение со стражами порядка которого было для Алевтины крайне не желательным. Выболтает все по своей простодырости, и тогда – трындец. «Надо с ним переговорить раньше, чем это сделают полицейские», – думала Новикова.

Не откладывая в долгий ящик, Алевтина нашла в смартфоне нужный контакт – «Василий монтер» – и позвонила. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа». В запое, – догадалась она. Как бы ни хотелось, но, похоже, придется его навестить.

Говорят, Дашка пропала. Очень кстати. Было бы замечательно, если бы она исчезла очень надолго. Дашка, хоть многого и не знает, но частично посвящена в ее дело и может здорово помешать. Когда Новикова задумывала свою авантюру, она собиралась тут же уехать, как только ее провернет. Все шло как по маслу, Алевтина даже не рассчитывала на такую удачу, и вдруг на тебе – словно сглазила – убили Вислоухова. Он тоже был неким образом причастен, но умирать-то зачем? Зачем он это сделал в самое неподходящее время, да еще и в театре, где они вместе работали? К тому же погиб от удара ее биноклем. Ну не свинтус ли?! Алевтина злилась на своего давнего приятеля, словно речь шла не о его оборвавшейся жизни, а о досадном недоразумении, случившемся по его вине. Она понимала, что так думать кощунственно и нельзя быть такой бессердечной, но, если не примерять белое пальто и не врать самой себе, что ей до этого Вислоухова, которого все равно не воскресить, когда на карту поставлена вся ее жизнь? Как ей не злиться на ситуацию, если теперь подозревают ее, будто бы больше всех Андрей насолил ей, Алевтине Новиковой. Более того, следователь считает, что она убила Вислоухова из ревности. Бред сивой кобылы! Бред – не бред, а все дело застопорилось и вообще может обернуться провалом.

Все-таки, кто мог убить Андрея? – уже не в первый раз задалась Алевтина вопросом. Врагов и завистников у актеров, особенно такого масштаба, как Вислоухов, всегда хватает. Андрей хоть и считался уже погасшей звездой, но тем не менее его звездности это не отменяет. Может, грехи прошлого? Отыскался подросший наследник, о котором Вислоухов и не подозревал, захотел поговорить с папашей по душам. Или обманутый в молодости муж прозрел? Жена по глупости проболталась, и рогоносец пошел разбираться. Все это укладывается в легкомысленный характер Андрея. Только зачем надо было убивать его в театре, когда там находилась куча народа?

И что это за человек в маске, о котором ее спрашивал следователь? Темноволосый, с небольшой проседью, выше среднего роста, неплотный и сутулый. Был одет в клетчатую фланелевую рубашку, неглаженные серые брюки, сандалии с носками, – вспомнила она описание. Алевтина знала только одного человека, который так выглядел. Игорь Потапов. Брат с детства сутулился, и седина у него ранняя, как у матери; никогда не гладит одежду, а сандалии с носками – это его любимый стиль. Игорек считает, что ноги должны дышать, а без носок ему любая обувь натирает. Он вообще странный. Новикова задумалась: мог бы ее брат быть замешан в убийстве?

Своими моральными качествами, по поводу которых Алевтина никогда не питала иллюзий, он вполне подходил на роль преступника. Игорь мог убить. Он и не отрицал этого. Новикова помнила, как его мать, тетя Зоя, не находила себе места, боясь, что сына заберут служить в армию и распределят в Чечню. Она бегала по всем знакомым в поисках связей в медицинских кругах, чтобы организовать Игорю белый билет. Конечно же, Зоя обратилась и к ее семье. На кухне в их квартире Зоя плакала и причитала, мать ее успокаивала, а Игорь сидел в наушниках и в такт музыке тряс ногой, всем своим видом демонстрируя, что тема армии ему безразлична и вообще он здесь сам по себе.

У Зои сдали нервы. Переходя на визг, она закричала:

– Там война! Настоящая война! Там стреляют!

– Че? – ухмыляясь, Игорь лениво стащил наушник.

– Как че?! Там боевые действия! В тебя будут стрелять! Ты будешь стрелять! Ты представляешь, что это такое – стрелять в людей?! Ты сможешь это сделать?

– Смогу. Почему нет?

– И ты это так спокойно говоришь! Это же люди, и их придется убивать! – втолковывала Зоя.

– Если мне пг’икажут стг’елять, я буду стг’елять. Иначе выстг’елят в меня.

– А если тебе прикажут