Криминальный сезон - Алексей Макеев Страница 27

До разговора с Берестовым ответа на этот вопрос у полковника не было. Но теперь, узнав, откуда взялись «файлы» и каковы в действительности были внутренние взаимоотношения в этой тусовке, он мог расставить все фигуры по местам.

Очевидно, что отношения музыкантов и Бойцова были хоть и достаточно близкими, но все же в основном «деловыми». Он мог доставать через них «дурь» и находить очередную подружку для себя или кого-то еще, но этой «взаимной услужливостью» все и заканчивалось. «Другом», в классическом понимании, он никому из них не был и доверительных отношений ни с кем не имел. Сам некогда приехавший из провинции, он, по-видимому, не видел больших перспектив в сближении с такими же провинциалами, да еще прибывшими в столицу намного позже его.

Таким образом, все вставало на свои места, и новая информация только доказала состоятельность двух первоначальных версий, выдвинутых Гуровым. Если «дружба» Бойцова и музыкантов была только формальной, они вполне могли помочь посчитаться с ним тому, с кем имели отношения неформальные и более близкие.

Таким человеком, безусловно, могла оказаться Оксана Курленко, у которой с одним из «файлов» был роман. Таким человеком мог оказаться и Стас Корнилин, тусовавшийся с ними на одной площадке и, если верить лежавшему в травматологии Игорю, уже один раз воспользовавшийся их помощью в похожем случае.

Но теперь Гуров видел перед собой и третьего, вполне вероятного «кандидата».

Вадим Голубков, приглашенный режиссер, один из тех, под кого Берестов так удачно выбивает бюджетные дотации и с помощью кого не менее удачно переводит их в частные карманы, – вот еще одна вполне вероятная фигура в этом замысловатом узоре.

Конечно, здесь пока вопрос с мотивами, ведь на первый взгляд Бойцов и Голубков делали «общее дело», какой, казалось бы, смысл им враждовать? Но по опыту Лев знал, что именно финансовые отношения частенько и создают всевозможные нюансы в отношениях человеческих. Творческие люди всегда амбициозны, и не будет ничего удивительного, если в случае с Голубковым это проявлялось не только в постановке спектаклей. Он мог решить, что ему слишком мало выделяют или, наоборот, слишком много требуют, мог за что-то обидеться на Бойцова, похоже, не отличавшегося особой деликатностью в обращении с людьми, да мало ли что еще могло быть.

Во время того короткого разговора в гримерке внешне Голубков никак не выказал неприязни к Бойцову, но каковым являлось его отношение в действительности, за десять минут узнать сложно. Особенно если сам он не планировал это действительное отношение афишировать.

«Кто бы из этой троицы не оказался заказчиком, – наконец решил Гуров, уже въезжая во двор, – посредник между ним и исполнителем один и тот же – эти пресловутые «файлы». Давить на них сейчас и пытаться «выбить» показания – путь тупиковый. У меня в распоряжении не только доказательств, даже ни единой косвенной улики нет. С таким «арсеналом» ступать на тропу войны – это с самого начала обречь себя на неминуемое поражение. Только распугаю всех без толку, а уж признаний точно не получу. С какой стати они будут «колоться», если реально у меня на них ничего нет? Нужно идти другим путем. Исподволь, так же, как действовал до сих пор. Наиболее вероятные заказчики выявлены, и понятно, что ниточка от них ведет к «файлам». Теперь нужно разузнать, куда могут вести ниточки от самих «файлов». Нужно ехать в Самару».

Придя к такому выводу, Лев решительно нажал на тормоз и заглушил двигатель.

На следующий день в кабинете Орлова состоялся эмоциональный разговор.

– Но хоть какие-то конкретные факты у тебя есть? – допытывался генерал.

– Да ты сам подумай, Петр, кто мне их даст, эти факты? Ведь они там все «повязаны». «Расколется» один, неизбежно по цепочке перейдет и на всех остальных. Оно им надо? Я им не то что вопросы пытливые задавать, я к ним сейчас даже на пушечный выстрел подходить не хочу. Чтобы добыть факты, мне как раз и нужно съездить в Самару. Оттуда эти «файлы», кроме того, там же в свое время работал и Голубков, нынешняя их «звезда», и если ты настаиваешь на финансовой подоплеке, то это как раз…

– Но почему ты так уверен, что к организации преступления причастны именно эти «файлы»? Фактов у тебя нет, показаний на них никто не давал. Где основания? С какого перепугу я должен все бросать и телеграфировать коллегам в Самару, чтобы там тебе помогали? Чем я должен оперировать в нашем предполагаемом диалоге? Твоими догадками?

– Это не только догадки, Петр. Ты сам посуди – уровень организации этого нападения просто детский. Выскочили из-за кустов и напали с ножом. Профессионал или тот, кто может обратиться к профессионалам, подобной ерундой заниматься не будет. Уже из одного этого видно, что здесь явно имеет место какой-то «междусобойчик». Дальше – сами предполагаемые заказчики. Бойцов большую часть своего времени проводил в театре, вся его жизнь была связана с этой «Панорамой». Значит, если были у него недоброжелатели, они должны быть именно оттуда. Но пока у меня на руках нет тех самых фактов, которых ты так жаждешь, главных подозреваемых нельзя даже трогать. Думаешь, я не хочу получить эти факты? Хочу, ничуть не меньше тебя. Но сам на себя никто показывать не будет, а если раньше времени, не имея этих самых фактов, дать им понять, что их в чем-то подозревают, они так закроются, что мы потом концов не найдем. И исполнителей предупредят, и сами себе такое алиби обеспечат, что и европейский суд спасует. Поэтому я и хочу съездить в Самару. Земляки-то навряд ли в курсе последних новостей, не думаю, что те же «файлы» так-таки и трубят повсюду о своих подвигах. Значит, можно надеяться, что будут откровенны.

– Ох, Лева, достал ты меня. Ладно, черт с тобой! Езжай! Позвоню, попробую организовать тебе поддержку. Но смотри, если окажется, что все эти твои «интуитивные предчувствия» – пустышка, ничего не стоящая, до конца дней будешь у меня квартирные кражи расследовать.

– Ладно, согласен, – улыбнулся Гуров.

– Я-то думал, ты финансовое направление будешь раскручивать, за эту ниточку зацепишься. А ты вон куда ушел. В «бытовуху».