Юлия Латынина - Промзона Страница 28

Курбан снял со швейцарского счета те небольшие деньги, которые там оставались — сорок или пятьдесят тысяч долларов — и бесследно пропал. Ни российские менты, объявившие его в розыск, ни киллеры Бельского так и не смогли взять его след.

Что же до Черловского авиазавода — его имущество было очень быстро передано в новую контору, принадлежавшую Цою.

Денис закончил читать справку Николай за это время освоил две бутылочки пива и теперь сидел в кресле, спозля вниз и разглядывая Дениса большими круглыми глазами с длинными ресницами. Ресницы слегка хлопали.

— Вот это дело, — сказал Николай, — мы бы могли вновь открыть.

— Основания?

— Вновь открывшиеся факты.

— Какие же?

В дверь кто-то постучался.

— Заходи, — громко крикнул Николай. Щелкнул ключ, и спустя минуту в гостиной нари-совался невысокий гибкий паренек лет шестнадцати с развинченными движениями наркомана. Денис подчеркнуто замолчал.

— Свои, — сказал следователь.

Паренек прошел мимо них в спальню и сел на кровать. Николай перегнулся через столик и негромко заговорил:

— При убийстве только курбановских было шесть человек. Непосредственно.

Один дал показания. Завели дело. Свидетеля убили, Цой занес взятку, дело кончилось. Остальные свидетели молчат.

— Ну и?

— А вы представьте себе, — осторожно сказал следователь, — что Курбана все-таки нашли. И арестовали. И что в преддверии его экстрадиции кто-то начал гасить остальных свидетелей.

Васильковые глаза куратора службы безопасности Ахтарского металлургического комбината, не мигая, уставились в прозрачные гляделки черловского следователя.

— И кто же их будет гасить? — в упор спросил Денис.

— Мне какая разница. Вы хотите бороться с преступностью? У вас же вон, чекисты в союзниках? Вот и боритесь.

Денис скосил глаза. В спальне паренек скинул с себя ботинки и вытащил из-под кровати какие-то носки.

— Я подумаю, — сказал Денис.

Денис расстался с сотрудником прокуратуры, жаждавшим бороться с преступностью, около пяти вечера. На улице уже темнело: черный «мерседес» Дениса мок под дождем.

На этот раз Настя оказалась дома одна. Вчерашний букет Дениса стоял на окошке и отражался в темном стекле, как новогодняя елка.

— О! Ну, как там было в казино? — сказала Настя. Денис почувствовал, что краснеет.

— Никак, — буркнул он, — я заснул.

— Чаю хотите?

— Хочу, — сказал Денис.

Белый электрический чайник, очертаниями похожий на пингвина, закипел слишком быстро, и чай в фарфоровых чашечках оказался темный и ароматный, ровно того же цвета, что и глаза Насти.

Дом у Гриши был большой, но собственно кухня была почему-то невелика и казалась еще меньше от обилия техники. Почти половину свободного пространства занимал белый пластиковый стол. За этот-то стол под букетом и уселся Денис, а Настя свернулась на стуле наискосок от него. Денис прихлебывал, морщаясь, чай, и смотрел на Настю.

А Настя уперла кулачок в подбородок и сказала:

— А Гриша в своем джипе ствол нашел.

— Когда?

— Да неделю назад. Мы утром встали, Гриша пошел во двор, смотрит, а у машины стекло разбитое. Посмотрел — вроде ничего не взяли. Раз не взяли, значит подбросили. Ну, он вызвал ребят, они осмотрели машину, а за задним сиденьем лежит «макаров».

Настя перегнулась через стол.

— Гриша говорит, что это значит, что где-то мент сидит купленный. Из отдела по борьбе с незаконным оборотом оружия. Потому что если б мент был из обнона, то подбросили бы наркотики, а если мент из обэпа, то пришли бы с проверкой в казино.

— И что же Гриша сделал?

Настя пожала плечиками.

— А ничего. Выкинул он этот «Макаров» и ездит, как прежде.

Денис молча прихлебывал обжигающий чай. Он старался не глядеть вбок, туда, где из-под белых шортиков высовывались восхитительно загорелые, точеные ножки Насти. Он слишком хорошо помнил, как вчера половозрелый юнец обозвал его «дядей». Поэтому Денис смотрел не вбок, а прямо. Настя заметила это, обогнула стол и уселась прямо напротив Дениса на подоконник, весело болтая длинными ножками.

— А что это за парень был тут вчера? — спросил Денис, — твой жених?

— Не-а. Он насчет наркоты приходил.

— Он что — колется?

— Он и колется и торгует, — сказала Настя. — Он в юридической академии торгует. Представляешь? Он уже половину будущих прокуроров на иглу посадил. Ему и меня на это самое пристроить хочется.

— А зачем ты с ним водишься?

— А я не вожусь, — рассмеялась Настя, — я ему сказала, что ты мой жених и что ты его порвешь, как Тузик грелку. Это все из-за казино. Царандой хочет, чтобы Гриша там дурью торговал, а Гриша не хочет опять под Царандоя лезть.

Сердце Дениса плеснулось в груди пойманной рыбой, Настя внезапно перегнулась чергз стол и зашептала:

— Денис Федорыч, а, вы ведь сегодня опять в казино пойдете, возьмите меня с собой, а?

Денис заморгал, а Настя жарко продолжала.

— Там будет сегодня карнавал, я знаю, он везде приглашения рассылал. Там будет жутко красиво, верхнего света не будет, а везде только красный свет и курильницы индийские. И так: ты входишь, а там такая мраморная лестница наверх, квадратная, и повсюду девочки, знаете, как всегда у него: в красных шортиках и в красных курточках, а еще другие девочки в бальных платьях. И они будут танцевать, сначала с платьями, а потом без платьев, и все это в дыму этом…

— Ну и как же я тебя протащу? — убито спросил Денис. У него из головы не шло то, что Настя сказала насчет Царандоя.

— Погоди!

Настя взвилась с табурета и убежала куда-то наверх.

Коротко вякнул сотовый. Денис взял его и хотел отключить, но потом заметил, что на дисплее высвечивается номер Извольского. Голос шефа был холоден и сух.

— Как дела? — спросил Извольский.

— Есть новости. Надо обсудить.

Денис, как и большинство российских менеджеров, был привычен к мысли, что его телефонные разговоры не только постоянно прослушиваются, что было бы еще полбеды, — но что распечатки этих разговоров могут быть прочитаны любым желающим за весьма скромную сумму. Поэтому и изъяснялся он по телефону обиняками, никогда не называя имен, мест и ситуаций, а предпочитая обходиться словами «наш общий друг», «тот, о ком шла речь», или же «помнишь, тот человек, который не любит футбола».

— У завода проблемы, — сказал Извольский, — Нам не хватает окатыша.

Вместо сорока вагонов в вертушке их осталось двадцать три. Остальные якобы в ремонте. Причем из этого ремонта они уходят в Экибастуз и там возят уголь с разрезов Доя. У тебя завтра встреча с губернатором, съезди перед ней в Павлогорск.

— А…

В трубке раздались короткие гудки.

Денис поднял глаза и обомлел. Перед ним стояла Настя, в красных шортах с курточкой и красных же ботфортах. Между шортами и высокими, выше колен сапогами белели длинные, как у жеребенка, ножки. Бог его знает, где Настя раздобыла этот наряд девиц из казино. В горле у Дениса мгновенно пересохло, и он уставился на девушку взглядом, в значении которого невозможно было ошибиться. Настя засмеялась и уперла ручки в боки:

— Ну что, возьмешь с собой?

— Настя, — сказал Денис, чувствуя себя абсолютным дураком, — я должен ехать. В Павлогорск.

— Когда?

— Сейчас.

Извольский был не первый человек, который заметил нехватку вагонов: первым был директор Павло-горского ГОКа Сергей Ахрозов.

Ахрозов отзвонился в Ахтарск еще день назад, но Извольского на заводе не было, и разговор его с директором по производству вышел весьма мирный. Затем Ахрозов связался с гендиректором «Южсибпро-ма», но тот по незнанию материала разговора не поддержал, зато охотно посудачил с Ахрозовым на тему, что губернатора и всю его свору надо сажать в концлагерь.

После этой содержательной беседы Ахрозов велел своему начальнику депо к концу недели отремонтировать все собственные вагоны, еще раз позвонил на AMК и отправился обедать.

Он пообедал в заводской столовой, в отдельной комнате, предназначенной для начальства. В комнате был стол, покрытый белой накрахмаленной скатертью, а на столе — граненые стаканы, поднос с хлебом и беленькие щербатые тарелки с надписью «общепит».

На обед Ахрозову подали густые щи и котлету с гарниром из пшенки, ровно то же, что подавали в столовой всем сотрудникам заводоуправления, а так как Ахрозов был начальством, ему порезали еще копченой колбасы и поставили на стол минералку.

Ахрозов отправил все это в себя с таким же равнодушием, с каким водитель заливает внутрь казенной машины 76-й бензин вместо 92-го, запил пшенку минеральной водой, и отправился к мэру, с которым у него был предварительный уговор о встрече.

Однако оказалось, что мэра на месте нет: тот спешно укатил в областной центр. Ахрозов поехал на местную железную дорогу и поговорил с ее начальником.