Александра Маринина - Жизнь после жизни Страница 28

— Вы воцерковлены?

— Я? — Костя, казалось, страшно удивился. — С чего вы взяли?

— Ну, вы так сказали: «Господь простит»…

Он смутился и отвел глаза.

— Нет, я тоже мало что понимаю. Просто захожу сюда часто, свечку поставить, помолчать. Я…

— Да, — поспешно сказала Настя, — я в курсе, мне рассказывали, что у вас несчастье.

— Тогда вы тем более должны понимать, почему я здесь работаю. — Он вошел в часовню первым и остановился прямо у входа, прислонившись к стене. — Здесь нет детей и практически не бывает молодых женщин, здесь ничто не напоминает мне… Ну, вы понимаете.

— Да, — повторила она, — конечно.

Настя надеялась здесь отогреться, но ничего не вышло: ей очень быстро стало не по себе, как всегда бывало, когда она заходила в храмы, и захотелось уйти. «Наверное, это оттого, что я некрещеная, — подумала она. — Если бы меня крестили, мне было бы в храме хорошо и спокойно, а так я чувствую себя воровкой, забравшейся в чужой дом. Я не имею права здесь находиться. А может, дело в том, что я не верую? Или верую, но как-то не так?»

Они снова оказались на аллее и продолжили движение в сторону реки. Воздух делался все более промозглым, и у Насти начало перехватывать дыхание при каждом вдохе.

— А вообще в городе есть чем заняться, помимо работы? — спросила она.

Костя пожал плечами.

— Не знаю, мне это не интересно.

— Вы что же, нигде не бываете? — искренне удивилась Настя.

— Нет, я все время провожу здесь, в усадьбе. Мне не хочется выходить, там нормальная жизнь, там женщины, дети, семьи… Мне тяжело на это смотреть. А здесь я работаю, читаю, вожусь с компьютерами, смотрю телик или кино какое-нибудь скачаю. Мне нормально. Да и свободного времени, в общем-то, немного, клуб открыт с десяти утра до десяти вечера, и работа у меня всегда есть. Я постоянно нахожусь или в компьютерном зале, или в кабинете на втором этаже, и все время у кого-то проблемы, затруднения, что-то не получается, кто-то забыл, как надо делать…

— И что, вы один на всех?

— Да нет, я — старший, у меня еще три человека в подчинении, чтобы в каждом помещении, где работают на компьютерах, был консультант.

— Значит, вы — главный по компьютерам? — уточнила Настя.

— Нет, главный у нас Михаил Львович, он отвечает за то, чтобы компьютеры приобретались, ремонтировались, чтобы покупались и устанавливались программы и все такое. В общем, главный — он, а я ему подчиняюсь. К закупкам и оплате счетов я отношения не имею, мое дело — обеспечить возможность членам клуба и обучающимся нормально пользоваться машинами, помогать, подсказывать, показывать. К ротонде пойдете?

Настя поежилась. Ей хотелось поскорее закончить прогулку, оказаться в тепле своего номера, принять горячий душ и выпить кофе.

— Я отсюда посмотрю, мне хорошо видно. А там что? — Она указала влево, где у самого забора виднелось еще одно небольшое строение.

— Там второй пункт охраны и боковой въезд, я же вам говорил, — в голосе Кости прозвучала досада. — Вы меня совсем не слушаете?

— Простите, — виновато проговорила она, — я не сообразила. Далеко до реки?

— Минуты две-три. А что, устали?

— Замерзла, — призналась она. — Просто до обморока.

Костя критическим взглядом окинул ее одежду и хмыкнул.

— Ну да, ну да… Ну, если не хотите, можем до реки не ходить, повернем обратно.

— Нет уж, — решительно произнесла Настя, — давайте дойдем до конца. Только темп чуть прибавим, ладно?

Они дошли до конца территории и повернули назад. Обратный путь показался Насте короче и веселее, ведь впереди маячила приятная перспектива тепла. Когда они дошли до главного дома и стали огибать его, Настя вдруг попросила:

— А можно еще раз зайти к собаке?

Костя молча пожал плечами и кивнул. Они зашли в зверинец, и Настя чуть не кинулась к дальнему вольеру со старой собакой.

— Ты будешь моей подружкой, пока я здесь, ладно? — ласково заговорила она, просовывая пальцы сквозь прутья вольера. — Вот такое у тебя теперь будет имя: Подружка. Я буду приходить к тебе каждый день и рассказывать про свою жизнь, а ты мне расскажешь про свою. Только ты не умирай, пока я не уеду, ладно?

Собака медленно встала, сделала пару шагов в сторону дверцы и лизнула Настины пальцы, У Насти в горле стоял ком, она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться от умиления и жалости к этой дряхлой, никому не нужной собаке.

— Костя, чем ее можно порадовать? Что ей можно?

— Старым собакам уже можно всё, — негромко ответил тот. — В этом преимущество старости. Нет никаких ограничений. Только с костями ничего не приносите, у нее зубы уже плохие, слабые совсем. Котлетку можно, колбаску, сосиску, пирожок, печенье. А вообще-то, если вы хотите сделать для нее что-нибудь полезное, то лучше водите ее гулять. Движение всегда полезно, да и воздух свежий тоже.

— А она не убежит?

— Так вы возьмите ее на поводок Там в кладовой висят поводки специально для таких случаев, у нас гости постоянно выводят собак на прогулки. Вы разве не видели?

Ничего такого Настя не видела, но она ведь и не ходила вчера в парк, первую половину дня провела в компании оперативников, вторую — с Тамарой, Муравьевой, Полосухиным и собственным компьютером. Когда ей было это заметить?

Она твердо решила, что, как только придумает, как утеплиться, сразу же придет и возьмет Подружку на прогулку.

Журналистка Наталья Малец, написавшая ту самую статью «Страсти по усадьбе», оказалась, против ожиданий, очень славной и симпатичной девушкой, совсем молоденькой, всего девятнадцать лет, но производящей впечатление основательности и серьезности. И хотя одета она была так, как принято одеваться в молодежной среде, то есть в растянутый, сползающий с плеч свитер, потертые джинсы и тяжеленные ботинки на толстой подошве, ее внимательные глаза за стеклами очков смотрели вдумчиво, а речь была на удивление правильной и не замусоренной сленгом и новоязом. Она охотно согласилась встретиться с Анастасией Павловной Каменской — социологом, которую заинтересовал феномен внезапного отказа ряда членов клуба от посещений «Золотого века».

— Вы допускаете, что всему виной — ваша статья, которая посеяла панику не только среди пенсионеров — членов клуба, но и среди сотрудников, которые начали увольняться? — строго спросила Настя.

— Но я ничего этого не хотела, — испуганно проговорила Наталья. — Я не подумала о последствиях. Просто материал показался мне интересным, и я не была бы журналисткой, если бы пропустила такое.

К ней обратился некий ученый из Петербурга, историк, доктор наук, у которого есть многолетнее хобби — семейные истории и предания русского дворянства. Историю рода Румянцевых-Лобановых он знает давно и, услышав, что в Томилине произошли два убийства, косвенно связанные с их бывшей усадьбой, приехал, чтобы выяснить подробности. В ОВД с ним, разумеется, разговаривать не стали бы, и он решил туда не соваться, а обратиться к журналистке, которая давала в газете короткую информацию об этих преступлениях. Наталья рассказала ему все, что знала, а историк, в свою очередь, поделился знаниями о семейных трагедиях рода Румянцевых и о том, что не все они уехали во время революции. Кто он такой? Как его зовут? Наталья фамилию запамятовала, вообще-то он оставлял свою визитку, но девушка ее куда-то засунула или даже выбросила. Конечно, это не очень-то профессионально — выбрасывать или терять визитные карточки источников информации, но… А зовут его Аркадием Вольдемаровичем, это Наталья Малец помнила совершенно точно.

— Имя достаточно яркое, — задумчиво проговорила Настя, — можно попытаться его найти.

— А зачем? — Наталья удивленно посмотрела на Настю поверх узеньких очков. — Вы мне не верите? Вы думаете, что всю эту историю я сама выдумала? У меня есть диктофонная запись, вы можете сами прослушать.

— Да нет же, я верю, что вам все это рассказали.

— Значит, вы думаете, что эта история — неправда? Что Аркадий Вольдемарович меня обманул?

— И снова нет. Мне неважно, правдива ли сама по себе история, важен тот факт, что в городе живет наследник Румянцевых, который может быть психически неадекватным и верить в свое право на усадьбу, и вот этот факт нуждается в обязательной проверке. Возможно, Аркадий Вольдемарович знает что-то более точно. Может быть, ему известна нынешняя фамилия этого наследника или еще какая-то информация о нем.

— А почему вы этим так интересуетесь? — нахмурилась девушка. — Тоже проводите журналистское расследование, хотите попробовать раскрыть два убийства в пику нашей милиции?

«Ты расслабилась, Каменская, — сердито одернула себя Настя. — Увидела перед собой молоденькую девочку и решила, что можно не напрягаться, что она еще глупенькая и ничего не соображает. Да, ей еще нет двадцати, но кто сказал, что это мало? Вполне достаточно, чтобы разобраться в твоем вранье».