Наталья Калинина - Секрет черной книги Страница 28

А потом завертелся он в своих хлопотах: к весне то это нужно было подготовить, то это проверить, да и наметилась пара выгодных купле-продажных дел, которые он никак не мог упустить. Даже в город ему пришлось отлучиться, оставив Марфу одну на хозяйстве.

– Схожу-ка я к Лукерье, попрошу составить тебе компанию, – сказал он перед отъездом.

– Зачем, Ванечка? – удивилась Марфа.

– Да что бы тебе не грустно было. И помощница она тебе хорошая.

– Да когда ж мне скучать, Ванечка! Вон дел сколько! Да и не слаба я уже так, как прежде. Зачем беспокоить ее?

Удивился про себя Иван: Марфа всегда бывала рада визитам Лукерьи. И в отъезды мужа просила ее приходить. Иван спорить не стал, но уехал он с неспокойной душой. Все думал, как там Марфа.

Но когда он вернулся, жена встретила его лаской и собранным на столе угощением.

– Соскучилась я как по тебе, Ванечка! – прошептала она. Ее руки обняли его за шею, как обычно, когда Марфа его встречала. Но отчего-то показалось Ивану на этот раз, что это не теплые мягкие руки жены обнимают его, а обвились вокруг шеи холодные и опасные змеи, и едва сдержал он в себе порыв избавиться от объятия. Но жена уже сама опустила руки, отступила на шаг, смотрит на него, слегка склонив голову, как всегда, когда любовалась им. Улыбается, но глаза ее при этом оставались холодными и настороженными. Что с нею? Чем-то недовольна? Чем-то рассердил он ее? Да вроде нет за ним никакой вины.

– Хорошо ли прошло дело, Ванечка?

Он молча кивнул, снял с головы шапку, развязал пояс на армяке, прошелся по избе, подмечая детали. Вроде все в порядке, на своих местах, чисто и убрано. Только на душе как-то смутно, и отчего – не понять. А Марфа уже суетится по хозяйству, на стол выставляет из печи горшки с дымящимся супом и кашей. Все, как раньше, да не так…

– А отчего ты, Марфа, не поешь больше?

Она вздрогнула, чуть не выронила из рук глиняную миску. Улыбнулась краешками губ. Но промолчала, будто не нашла, что ответить.

Ночью лег Иван к Марфе, протянул руку, желая привлечь к себе жену. Она прижалась к нему, замерла, будто выжидая. Робкая и стеснительная, как и прежде.

– Ох, Марфа, – вздохнул вслух Иван. Так давно он желал жену, а сейчас, когда она вот, рядом, на него навалилась такая сильная усталость, что ни рукой пошевелить, ни ногой. В голове туманится, со сном бороться нет возможности. Видимо, так утомила его поездка.

Утром встал Неторопов с тяжелой, будто в похмелье, головой. Изба уже была чисто выметена, в печи – горшок с горячей кашей. Все как раньше. Только вот ему что-то нехорошо, все из рук валится, слабость по рукам и ногам связывает. И ел даже Неторопов без аппетита. Марфа, видя его нездоровье, встревожилась.

– Да нет, все хорошо, милая! – отмахнулся Иван.

А там завертели его дела, не то что хворать, вздохнуть некогда! Вставал еще до солнца, а вечером, накрутившись за день, засыпал, едва касался щекой подушки. Даже молодую жену не трогал. Словно силы ему некто отмерял очень ограниченно. А Марфа будто и не обижалась, все понимала. Он засыпал, а она все еще возилась по хозяйству и вставала раньше него, как и не ложилась вовсе.

В одну из таких ночей, темных и бездонных, Иван вдруг открыл глаза и, плавая все еще в вязкой, будто мед, дреме, с удивлением увидел, что Марфа не спит, а сидит за столом с зажженной свечой и водит пальцем по страницам раскрытой книги.

Иван удивленно приподнялся на локте. Книг в его доме не водилось, кроме той, надежно спрятанной за поленницу, что досталась ему от колдуна. А если бы и водились, то неграмотная Марфа вряд ли стала проводить ночь за их изучением.

Свечное пламя дрогнуло, будто тронутое сквозняком, и размытая тень, отбрасываемая фигурой Марфы на стену, колыхнулась и исказилась, на какое-то мгновение приняв форму безобразного горбуна с длинным крючковатым носом.

– Марфа? – испуганно окликнул Иван жену. Она резко обернулась, и в полумраке ее глаза сверкнули холодным светом, еще больше напугав Неторопова.

– Что тебе, милый? – ласково спросила жена, вставая и заслоняя своей спиной стол с книгой и свечой. Тень на стене в точности повторила очертания ее женского стана, и Иван с облегчением выдохнул: чего только не померещится спросонья…

– Не спится? – продолжала вопрошать Марфа, однако не подходя к печи, на которой лежал Иван, близко.

– Что ты делаешь? – спросил он. От пережитого недавно испуга голос его прозвучал излишне строго.

– Шапку тебе чиню, – покорно ответила Марфа и чуть посторонилась, открывая стол, на котором Иван и правда увидел лежащую шапку. Чудны дела: принять ее за книгу! Неторопов накануне жаловался жене, что прохудилась его шапка.

– Ты спи, спи, Ванечка.

Он и правда уснул тут же, а утром уже не мог разобрать, на самом деле ли он разговаривал с Марфой ночью или все ему приснилось. Шапка его все же оказалась починенной, а книга, завернутая в мешковину, лежала там же, где он ее и оставил. Иван и забыл вскоре о том сне или не сне, тем более что зашедшая вечером Лукерья принесла нехорошую новость.

– Ты слышал, у Рогожкиных горе? Старший сын помер.

– Как помер? – ахнул Иван и перекрестился. – Я ж только вчера его видал, когда возвращался.

– А вот так и помер, минувшей ночью. Утром будят его, не добудятся, а он весь холодный лежит. А на устах – улыбка счастливая, будто увидал чего радостное.

С недавних пор на деревню будто мор напал, который косил молодых, полных сил парней. Троих уже не стало. Утром ложились, как все, спать, а утром родные обнаруживали их мертвыми в своих постелях, со счастливыми лицами, будто у смерти оказывался лик прекрасной девы.

– Ах ты ж, господи, – прошептал Иван и покосился на Марфу, которая месила тесто для пирога и разговор, похоже, не слышала. – Тише говори, не тревожь мне жену.

– Люди сказывают, что все дело рук мертвеца – колдуна.

– Да неужто он? – недоверчиво спросил Иван и невольно поежился, потому что разговор этот его пугал. Лукерья еще раньше поведала ему, что местные мужики после смерти первых двух парней отправились к колдуну в логово и обнаружили там уже его бездыханное тело, которое пролежало не один, похоже, день. Похоронили колдуна там же, у мельницы, подрезав, как водится, пятки, чтобы не вставал по ночам из могилы, и уложив тело ничком. Да, видно, мало этого оказалось.

– Люди говорят, что надо звать сведущего в этом деле, а то так и будет колдун души молодцов наших забирать. Мне с ним не сладить. Отправили за помощью аж в соседнюю губернию, говорят, там есть один ведун. Вся надежда на него, что отвадит проклятого мертвеца. Даже если цену высокую запросит, отдадим.

Лукерья ушла, а Иван еще долго думал над тем, не по его ли вине мертвец восстает из могилы и морит молодых парней? А вдруг колдун ищет свою книгу? Избавиться нужно от нее, избавиться…

Расследование Влад решил начать с пансионата: его гостья оказалась особой скрытной, сообщила ему только то, что посчитала нужным, и в общих чертах, оставив вопросов куда больше, чем ответов. Ох, расспросить бы ее подробно, но Влад не был уверен в том, что она расскажет ему все как на духу. Сама ведь сказала, что не знает историю книги. Да и энергии и сил на такой «диалог», инициатором которого будет выступать он, а не старушка, уйдет куда больше, чем на сборы информации обычным путем – расспросами и сопоставлением фактов. Влад рассудил, что для полноты картины ему необходимо узнать и о самой «заказчице» как можно больше. Поэтому, вернувшись от девицы к себе домой, он привел себя в порядок и, перекусив бутербродом, поехал в пансионат.

Внутрь его пропустили, но заставили ожидать у входа. Пока охранник названивал кому-то по телефону, Влад скучающе рассматривал потолок с лепниной, оставшейся еще с тех времен, когда особняк принадлежал помещику Ягодину. В ремонт этого дома, похоже, вложили немало денег – и не столько в материалы, сколько в дизайнеров и реставраторов, обязанных не только сохранить и восстановить первоначальный стиль, но и умело вписать в него современные удобства. Влад знал и про маменьку богатея Варенникова – когда-то об этой истории трубили все газеты. А что, молодец он, этот олигарх: создал для стариков очень даже неплохие условия. Страшно подумать, во сколько обходится здесь проживание, дети этих стариков должны быть уж точно небедными людьми. Впрочем, Влад слышал и другую версию: что часть оплаты на содержание особняка и его обитателей идет из кармана самого Варенникова (то ли из сентиментальных чувств, то ли еще по какой причине), а часть – из бюджета городской управы. Все же дом представляет собой историческую ценность.