Евгений Сухов - Лошадиная доза Страница 28

— Да, я вас слушаю, — сбросил с себя оцепенение Игорь. И для пущей убедительности, что он внимательно слушает собеседника, повторил: — Надо узнать, ходит ли к Марусе этот бандит Татарин, и осторожно выведать, где у него основная квартира. — Сказав это, Мамошин твердо посмотрел на Артема Игнатьевича и добавил: — Правильно?

— Все правильно, — кивнул Крымский. — Задача перед вами стоит именно такая…

На следующий день, вечером, они встретились. На углу Первой Тверской-Ямской и Васильевской улиц, недалеко от церкви Василия Кесарийского. Маруся выходила из трамвая, а Игорь (как бы) садился.

Мамошин знал, что в трамвае, который он якобы поджидает, приедет Маруся. За несколько минут до его прихода примчался на легковом извозчике агент ГПУ и сказал единственное слово:

— Едет.

Игорь вышел на трамвайную остановку и стал ждать. Минуты через три со стороны Тверской-Ямской показался трамвай, гремя колесами по рельсам. Он шел медленно, заметно для глаза пошатываясь из стороны в сторону, и пока Мамошин смотрел на него, у него в голове одна за другой проносились картинки милых и теперь таких далеких встреч с Марусей.

Вот он поджидает ее в Певческом переулке у входа в новое помпезное четырехэтажное здание гимназии с арочными окнами. Два года назад Константиновская женская гимназия переехала сюда с Малой Посадской, отделившись наконец от женского Педагогического института.

В форменном кашемировом платье с белым передником и портфелем, она выходит из гимназии, прощается с подружками и подходит к нему, ничуть не стесняясь взглядов гимназисток и их перешептываний. К передничку с левой стороны груди пристегнута брошь в форме бабочки, сидящей на распустившихся лепестках розы. Девушка смотрит прямо на него и протягивает ему свой портфель. Ее глаза наполнены искорками смеха. Несколько растерянно он берет ее портфель, они идут вместе, и майское солнце светит им прямо в лицо, отчего оба жмурятся и смеются. Игорь провожает ее до самого дома, так и не сказав ни слова о своих чувствах, хотя еще сегодня утром твердо решил сказать ей, что влюблен. Он в восторге от нее и всего, что с ней связано: от платья и белого форменного передника, запаха ее волос, кожаного портфеля с потрескавшейся ручкой и даже немного нелепой броши-бабочки. Но подобрать нужные слова не получается. И еще он боится быть отвергнутым. Ведь если дать волю тому хаосу слов, что проносятся в его голове, то получится самая настоящая каша. И сам он покажется этой замечательной девушке смешным и глупым, чего Игорь более всего опасался. А нелепых и неуклюжих девушки не любят — это он точно знает…

А вот он у нее дома. Они пьют чай с ее родителями и ее братом Иосифом, с которым он вместе учился в гимназии, родители изредка переглядываются между собой, а Иосиф открыто посмеивается над Марусей и Игорем, который в этой семье явно считается женихом девушки.

— Ну-с, молодой человек, и каковы ваши дальнейшие планы? — отхлебнув чая, по-доброму спрашивает Эрик Иосифович.

Игорь боится смотреть на отца Маруси и Иосифа. Эрик Иосифович Слепян — известный профессор-естествоиспытатель, академик Императорской Санкт-Петербургской академии наук и бывший член Малого Совета Министров, упраздненного после Февральской революции.

В самый разгар чаепития раздается по-хозяйски настойчивый стук в дверь. Через несколько мгновений в столовую входят хмурые люди в кожаных куртках и с маузерами в деревянных кобурах на боку. Слово «петроградское ЧК» зловеще повисает в воздухе, который вдруг становится густым и тяжелым. Показав Слепяну какую-то бумагу и перевернув в квартире все вверх дном, люди с маузерами уводят Эрика Иосифовича с собой. Маруся зло смотрит чекистам в кожаные спины, а потом переводит взгляд на Игоря. В глазах ее беспомощность и растерянность. Игорь подходит к ней и обнимает за плечи. И опять слова хаотически мельтешат в его мозгу, и он не находит более ничего сказать, как лишь:

— Ничего, Маруся. Все образуется…

Трамвай с шумом и дребезжанием подкатил к остановке. Стали выходить люди. Игорь, погруженный в воспоминания, не обратил никакого внимания на молодую женщину, вышедшую из трамвая и пристально смотрящую на него. Затем женщина не очень уверенно подошла и тронула его за рукав:

— Игорь, это ты?

Прозвучал знакомый голос, от которого просто перехватило дыхание. Игорь Мамошин повернул голову и увидел рядом с собой… нет, не девушку, с которой он был когда-то знаком. Он увидел красивую и модно одетую женщину: на головке фетровая шляпка колокольчиком, платье с заниженной талией, полупрозрачная блузка, не скрывающая длинные нити настоящего жемчуга, модные ботики на застежке-молнии. Глаза ее смотрели на него удивленно и настороженно. Обычных смешливых искорок, что так красили ее, в них не наблюдалось…

— Это я, — немного помедлив, ответил Игорь.

— Ты в Москве? — прозвучал еще один вопрос.

— Да, а ты как тут? — спросил в свою очередь Мамошин, с трудом приходящий в себя.

— Долго рассказывать, — неопределенно ответила Маруся.

— А ты торопишься?

— Да… нет. — Маруся почему-то оглянулась, посмотрела по сторонам, а уж затем на Мамошина.

— Может, посидим где-нибудь? — предложил Игорь. — Ты не знаешь, есть тут что-нибудь поблизости?

— Через полквартала в доме Прошиных есть небольшая кондитерская… — не очень уверенно произнесла Маруся. — Мы можем посидеть там…

— А ты где-то недалеко живешь? — поинтересовался Мамошин, когда она пошли от остановки трамвая в сторону кондитерской.

— Да. На Васильевской улице…

В кондитерской почти никого не было, если не считать молодого мужчину с тонкими усиками, угощающего свою даму в летней соломенной шляпке горячим шоколадом.

— Ты что будешь? — спросил Игорь.

— Мороженое, — просто ответила Маруся.

Они ели мороженое и болтали. Обо всем и в то же время ни о чем. Вспоминали прошлое, смеялись, погрустили… Иногда Мамошину казалось, что перед ним прежняя Маруся Слепян, веселая, умная, решительная, и иногда он ловил себя на мысли, что рядом с ним находится женщина, которую он совершенно не знает и с которой у него нет и не может быть ничего общего…

Когда они выходили из кондитерской, Игорь ощутил на себе чей-то взгляд, буквально прожигающий ему затылок. Открывая дверь перед Марусей, он опустил голову, быстро оглянулся и на мгновение встретился взглядом с мужчиной, который смотрел на него настороженно и зло. Пропустив Марусю, Игорь снова оглянулся, но мужчина с усиками уже не смотрел в его сторону.

А потом он проводил Марусю до дома.

— Мы еще увидимся? — с надеждой спросил Игорь.

— Конечно, — ответила Маруся.

— Когда?

— Завтра я не могу, а вот послезавтра… Давай вечером, часиков в шесть в этой же самой кондитерской, — предложила Маруся и улыбнулась.

— Давай, — согласился Игорь, и ему снова показалось, что перед ним прежняя Маруся. Такая, какую он когда-то знал…

Через день они встретились. Она была оживленной и говорила без умолку. А когда он опять провожал ее до дома, пригласила его зайти. Это была удача, и Игорь, конечно, согласился, стараясь не выказывать радости.

Маруся жила в четырехкомнатной квартире, что Игоря поначалу удивило. Позволить себе жить в такое время в квартире с четырьмя комнатами, одной, не имея со стороны поддержки, — это было довольно странно и вызывало определенные вопросы, которые, конечно, задавать было опасно. И Мамошин, помня, зачем он здесь, стал осматриваться, пытаясь найти доказательства пребывания в квартире мужчины. Вскоре он их нашел. Это была раскрытая пачка папирос «Заря», лежавшая на комоде рядом с пепельницей. А Маруся, насколько мог понять Мамошин, не курила…

Тем временем Маруся стала собирать на стол, выставила посуду, достала из буфета бутылку настоящего бургундского вина и вдруг спохватилась:

— Прости, Игорек, в доме совершенно нет съестного. Даже вино закусить нечем. Ты посиди пока тут один, я отлучусь на минутку, куплю чего-нибудь. Здесь совсем близко продуктовая лавка…

Она быстро собралась и убежала. Мамошин остался сидеть за столом, не удосужась ни посмотреть в окошко, ни проверить, закрыта ли дверь. Но даже если бы проверил, заперта ли входная дверь, он вряд ли обратил бы внимание на бархатную портьеру за его спиной, за которой была еще одна дверь, ведущая на черную лестницу. Через пару минут после ухода Маруси в эту дверь бесшумно вошли трое: Татарин, Степа Шмель и мужчина с тонкими усиками, который тогда, в кондитерской, настороженно и зло смотрел на Игоря. Какое-то время через щелочку в портьере они разглядывали Мамошина, неподвижно сидящего за столом, потом раздвинули портьеру и навалились на него.

Револьвер нашли во внутреннем кармане. Забрали. Потом один из трех сел напротив, в то время как двое остальных держали Мамошина так, что он не мог даже пошевелиться.