Ирина Арбенина - Люблю трагический финал Страница 28

— Да, а на «Криминалистике-99» провести экспертизу вещдоков…

— Ну а где же то, о чем ты рассказывала по телефону?

— Вот! — Тина подвела Светлову к стенду, где была выставлена мини-лаборатория. — Это здесь. Сейчас я тебя познакомлю с ребятами, которые здесь работают. И, наверное, они смогут тебе помочь. Повторяю: первоклассное выставочное оборудование… Все равно же надо демонстрировать его работу…

Да, связи — это половина успеха. А кадры решают все. Сверстники Светловой были разбросаны по миру: они делали татушки в Германии, наваривали по двадцать долларов в день на выставке «Стоматология-98» и «Пища-99»… И с их помощью можно было, как оказалось, добиться многого.

Собственно все, что Анна узнала, — это то, что подозрительные пятна на банкноте были кровью. Человеческой. И группа этой крови совпадала с кровью жертвы первого преступления. Цыганки, убитой в лесу неподалеку от подмосковной станции.

Ах, капитан, капитан. Ну и доллары у вас, товарищ капитан…

Тростниковая стильная крыша ресторанчика не выдерживала тропического ливня… Смуглая официантка подставила пластиковое ведро, и капли с чпоканьем стукались о его пустое дно… Бом — плюм… плюм — бум… Этот звук показался страшно знакомым — как на старой подмосковной даче с протекающей крышей…

«Вот тебе и заграница…» — Олег Дубовиков явно не получал должного удовольствия от тропических островов… Вот позволил себе эту заграницу в кои-то веки… решил передохнуть… Что в самом деле все ездят, а он… И что же?!

Если бы Аня Светлова видела в этот момент капитана, она бы вполне избавилась от своего комплекса «буржуйки, разъезжающей по заграницам» и уже тем самым виноватой перед «подвижником», самозабвенно заботящимся о сирых и убогих…

«Защитник сирых и убогих» потягивал прохладительные напитки и брезгливо морщился. Темнокожие официантки казались ему неповоротливыми — «наша уже бы раз пять за это время обернулась туда-сюда!» — и некрасивыми… К тому же утром на пляже он наступил на морского ежа… Это было неопасно, но очень противно — вытаскивать колючки было категорически нельзя: их следовало отрезать и ждать, пока то, что осталось, растворится…

Немного, правда, забавляло чернокожее население острова — просто в принципе не умевшее плавать… Жить у океана и не уметь плавать! Купаться — означало для них зайти на мелководье и сесть в воду… Вот и теперь несколько черных курчавых голов таких купальщиков, как поплавки, торчали над водой…

И Олег с усмешкой наблюдал за лупоглазыми физиономиями, торчавшими из воды.

Капитан был, разумеется, патриотом… И не только в том, что касалось работы официанток…

Ане Светловой, несколько иронически относившейся к роду его прежней деятельности — сапог! — и, главное, к его фамилии (Светлова все время пыталась эту фамилию ехидно сократить), Олег Иванович любил внушать:

— Истории своей собственной не знаете, дорогуша… Должен вас просветить. В Древней Руси мирское имя и прозвище Дубина, например, встречалось довольно часто! И в документах шестнадцатого века не редкость встретить и упоминание «Ивашки Дубины, крестьянина», и «игумена Геронтия по прозвищу Дубина». Но это, знаете ли, вовсе не имело того уничижительного значения, которое ныне в него вкладывают! Напротив, символизировало твердость, силу…

— Ну, хорошо, хорошо… — покорно соглашалась Аня, — не возражаю, пусть так, Ивашко Дубина — это звучит гордо.

— Ну, вот и хорошо, что не возражаете! — завершал полемику капитан.

Сейчас, иронически наблюдая за купанием местного населения и благодушно вспоминая эти их со Светловой перепалки, Олег Иванович вдруг заметил, что его отвлекают от этих воспоминаний обрывки разговора за соседним столом.

На острове было многих русских. Вот и сейчас, несколько еще не загоревших и вновь приехавших земляков делали рядом заказ.

Одновременно с потягиванием пива капитан стал прислушиваться к их разговору…

То, что он услышал, показалось ему похожим на гром среди тропического рая.

В Москве лопались один за другим коммерческие банки.

Это действительно было подобно грому. Ведь все так удачно складывалось с деньгами фонда! Он опять вложил немалую сумму и под очень высокие проценты. И эти деньги уже давали отличный навар. Он рассчитывал подождать еще немного и выйти из игры.

Скверное предчувствие, что он может лишиться основного капитала фонда, бросило его в холодный пот посреди тропической жары.

Утром следующего дня он был уже в Москве.

Люди здесь, оказывается, уже несколько дней многотысячными толпами давились возле банков. Но это было не для Олега…

Нужный человек, хорошо ему знакомый еще с времен работы в милиции, успокоил его по телефону еще на Сейшелах: «Все в порядке… Ты-то свои получишь…»

Теперь дюжие охранники, образовав коридор, провели Олега внутрь офиса, в прохладное кондиционированное нутро… Он вышел из офиса, получив свои деньги и проценты. Так же, под охраной, прошел к машине и, с сожалением оглянувшись на толпу несчастных людей, сказал водителю: «Поехали!»

Часто случайности, очевидно, основываются всего лишь на схожести, тривиальности хода мыслей очень, казалось бы, разных людей.

Анне не давал покоя разговор-исповедь с бедной богатой Аленой. И мысли о не нашедшей покоя, бесприютной Джулькиной душе… Эти мысли продолжали мучить Светлову…

А уж ее подозрения насчет капитана могли вообще оказаться сокрушительными, в смысле «веры в людей», «доброго начала в человеке» и тому подобного…

И вот случайность или нет, но Лагранж позвонил именно в такой момент терзаний.

Конечно, Аня свято блюла данную Петру клятву не иметь с ним никаких дел… Но сказать Сергею такое, что отвадило бы его раз и навсегда, Светловой было просто не под силу.

Анна по характеру своему отнюдь не относилась к негативистам — людям, которые с наслаждением говорят ближнему «нет»… Ведь их, негативистов, вообще хлебом не корми, а дай сказать ближнему что-нибудь этакое, что его, беднягу, перекорежит. Зато ему, негативисту, сразу райское блаженство, как от шоколадки «Баунти»…

Ничего похожего Аня, к сожалению или к счастью, когда ей надо было говорить людям неприятные вещи, не испытывала… Благодаря этой Аниной нерешительности Лагранж все равно позванивал: что нового, то да се… «Тоже, по-своему, душа неприкаянная…» — думала о нем Аня.

— Мне кажется, Сережа… Мы не подумали с вами об одной очень важной вещи… Я вам это говорю, потому что… Ну, вы ведь были Джуле чем-то вроде близкого человека…

— Аня, «чем-то вроде» меня обижает.

— Не обижайтесь. Я просто не знаю… не могу найти правильные слова или определение. Ведь ваши отношения были… — Светлова замялась.

— Странные?

— Ну, в общем, не совсем типичные…

— Хорошо. Извинение принято.

— В общем, я тут подумала…

Конечно, Светлова не могла не заговорить именно об этом, о том, что вертелось на языке.

— Как раз думала о том, что Джуля ведь крещеная… И надо, может быть, заказать в церкви…

— Да, но мы ничего толком не знаем. Там ведь тонкости. Например, если это…

— Самоубийство?

— Именно.

— Вы в это верите?

— Нет.

— Я тоже.

— И потом… Неужели вы потеряли надежду?

— Я — да. Не вижу смысла себя обманывать, — призналась Аня.

— Ну что ж… Тогда… Знаете, Джульетта когда-то говорила мне, что хотела бы, чтоб это случилось… Ну, в общем, я, кажется, знаю место, где мы могли бы это сделать. Заказать отпевание. Мы как-то раз выбрались с ней в путешествие… Недалеко. По Золотому кольцу. И она случайно призналась мне…

— Так это не в Москве?

— Нет. Километров сто от Москвы. Под Владимиром, в Боголюбове.

— Знаете, а я как раз хотела попасть в те края… в монастырь.

— Вот как? На экскурсию?

— Не совсем, там одна занятная личность обнаружилась.

— Монах?

— Нет, представьте, бомж. Один смешной бомж в розовой шубе.

— Ну, так, может, вместе?

Аня напряглась, мигом вспомнив свое обещание Старикову. Но… Это было бы крайне соблазнительно — расспросить Федорыча…

— А вы, наверное, Сережа, сможете только в выходные?

— В общем, да.

— Но не будем откладывать слишком далеко, да?

Теперь замолчал он.

— Вы меня слышите?

— Слышу.

— Ну так что?

— Не будем. Откладывать не будем. Давайте прямо в эти выходные. Сегодня ведь пятница?

А Петя как раз улетел на очередной тренинг в Хельсинки. Рассказывать ему по «сотовому с автоматическим роумингом по всей Европе», почему ей так надо ехать в монастырь под Владимиром, Ане отчего-то не хотелось… Дорого. И ни про душу неприкаянную Джулину по сотовому телефону не объяснишь, ни про угрызения совести…

И Аня поняла, что она готова на обман, пусть невинный, но с нарушением данного Старикову слова и обещания.