Евгения Михайлова - Сломанные крылья Страница 28

– Ой-ой-ой! И родственница у вас по командировкам ездит. Какая родственница?

– Племянница жены, хотя это и не твое дело. Ищи место. У тебя неделя.

Анатолий быстро пошел в кабинет и, закрывая дверь, услышал, как Зина прошипела ему в спину:

– Я и про родственницу все узнаю.

Он сел за стол и сжал руки. Дрянь! Это опасно или нет? Собственно, что она может? Они уедут, исчезнут. Но с кем она связалась? Придется поговорить с Ириной.

Глава 23

Никита позвонил в дверь Олиной квартиры. Ему открыла Мария:

– Здравствуй, проходи. Оленька у себя, лежит на диване, сопротивляется моим попыткам ее покормить. Может, ты мне поможешь? Давай я вам по тарелке грибного супа принесу.

– Спасибо, конечно, я люблю ваш грибной суп. Но боюсь, Олю мне на такой подвиг не уговорить. Может, кофе с чем-нибудь легким?

– Хорошо, – с готовностью согласилась Мария. –У меня творог есть с рынка, сыр хороший, сдобные булочки. Никита, пожалуйста, ей столько сил нужно, а она только думает о чем-то плохом и, мне кажется, еще больше тает.

Никита негромко постучал в Олину дверь и вошел, не дожидаясь ответа. Раньше у него была привилегия – входить без стука. Оля лежала на спине и молча смотрела на него.

– Привет, ясное солнышко, – он постарался произнести это легко, без особых интонаций.

– Привет, – ответила она без выражения.

– Зашел взглянуть на тебя и, если ты не возражаешь, кофе с тобой попить.

– Хорошо, – сказала Оля.

Мария внесла поднос с кофе и угощением и озабоченно сказала:

– Оленька, как хорошо, что Никита пришел. Мне нужно в больницу съездить к Вере Михайловне.

– Конечно, мама. И без Никиты можно было бы съездить. Все в порядке. Ты мне звони, хорошо?

Мария положила на столик около дивана Олин телефон и посмотрела на дочь с такой любовью и тревогой, что у Никиты сердце защемило.

– Оля, – сказал он, когда Мария ушла, – мы можем с тобой говорить, как раньше? Обо всем, как два человека, связанных судьбою навсегда?

– Боюсь, что нет, – четко и явно продуманно ответила Оля. – Наша судьба оказалась коварной. Все пошло не так. Я думаю сейчас только о своем ребенке и почему-то не хочу говорить об этом с тобой. А тебе, мне кажется, нужно думать о своей жене. У вас, наверное, будут дети, и тогда ты меня легко поймешь.

– Оля, – взял он ее за руку, – я женился…

– Стоп! – прервала его Оля, отобрав руку. – Тут ничего не нужно объяснять. Все совершенно естественно. Я пропала, ты думал, что меня убили, и женился на девушке, которая не виновата в том, что меня нашли.

– Все так и не так. Сейчас просто не время для подробностей. Меня интересует только одно. Ты не хочешь меня больше видеть?

– Конечно, хочу. Я тебе рада. Раньше у меня ближе тебя никого не было. Но все запуталось. Разве мы могли себе представить, что отцом моего ребенка будешь не ты?

– Девочка моя, твой ребенок – он только твой. У него нет отца. И поэтому для меня дороже его… Ладно, не буду, понял. Я просто его найду.

– Никита, у моего сына есть отец. Преступник, возможно убийца, но он есть, и я не собираюсь закрывать на это глаза.

– Выпей кофе и съешь кусочек сыра.

– Да, спасибо.

– Ты не хочешь со мной говорить, как прежде. Но я люблю тебя точно так же. Сильнее, чем раньше. Навсегда. Какое бы решение мы ни приняли. Если ты не хочешь, чтобы я об этом говорил, я буду молчать, только уйти совсем не смогу.

– Я верю тебе, Ники. Но мы в западне. Я боюсь, если мы будем часто встречаться, нам жизни не хватит для такого моря страданий.

Он встал на колени перед ее диваном и спрятал лицо на ее груди. В этот момент в дверь позвонили.

– Может, мама ключи забыла? Открой, пожалуйста, Никита.

Он вышел в прихожую и вернулся в Олину комнату с высокой бледной женщиной.

– Оля, познакомься. Это Надя, моя жена.

Ирина сидела у кроватки Антона и смотрела прямо перед собой. Вечером она не произнесла ни слова упрека, когда Анатолий рассказал ей о слежке, устроенной Зиной, и о том, что их тайна открыта. «Нужно подумать», – сказала Ирина, погасила настольную лампу и всю ночь не сомкнула глаз. Она до сих пор так и не решила, насколько это опасно, требует ли ее план каких-то изменений или все можно оставить в силе. Уехать на пару лет и забыть об этой девке, которая тут же утешится с другим боссом в другой фирме. Ирина вспоминала лицо Зины, выражение глаз. Способна ли она на настоящую, злобную и последовательную месть? Смазливое личико без дефектов, небольшие черные, довольно красивые глаза. Если внимательно присмотреться, чуть-чуть косят. Однажды Зина взглянула на Ирину неприветливо, угрюмо, возможно, ревниво, и та подумала, что у этой девицы нехороший глаз. От такой можно ждать беды. А что, если беда к ним приблизилась? Ирина думала о том, как именно можно им навредить и в каком случае. Например, если ребенка подбросила не мамаша-кукушка, а тот, кто его украл. Допустим, у нормальной семьи, из обычного роддома. Но разве возможна такая дикая ситуация? Даже если кража, то с какой целью подбросили? А вдруг вор или воры испугались кого-то? Что, если этого ребенка уже ищут? А эта Зинка, которая обзавелась какими-то помощниками, пойдет куда-то и заявит, что у Васильевых вдруг объявился грудной ребенок. Неизвестно откуда. Их могут обвинить в краже!

Ирина склонилась над кроваткой, рассматривая маленькое личико. Еще не поздно самим заявить, обо всем рассказать. Нет, на самом деле уже поздно. Ирина не сможет отдать дитя никому. Она не переживет разлуки. Стало быть, ее план нуждается в коррективах. Оставлять все как есть нельзя. Ирина отошла от кроватки и набрала телефон мужа:

– Толя, у меня вопрос: Зина еще на фирме?

– Да, конечно. Я дал ей время на поиски работы. Не думаю, что нужно ее торопить.

– Не нужно, разумеется. Наоборот, пусть будет на глазах, пока ты дела не уладил. Но мне нужно с ней увидеться. Поговорить как женщина с женщиной. Я хоть что-нибудь пойму. Слушай, ты не мог бы дать ей какое-то задание, чтоб не могла отлучиться, а сам быстро приехать домой – посидеть с малышом. А я ненадолго загляну в контору.

– Не знаю… Как ты это себе представляешь? Ты что, просить ее будешь? Деньги за молчание предлагать?

– Я только хочу понять, насколько у нее это серьезно. А потом будем думать. Я пойму, поверь мне.

– Ладно. Жди.

Зина с хмурым видом печатала срочный документ, оставленный Анатолием, когда в приемную вошла Ирина.

– Здравствуйте, Зина. Не помешала?

– Здравствуйте. Вашего мужа уже нет.

– Я знаю. Я приехала к вам.

Следственный эксперимент показал, что Виктор Смирнов мог быть тем человеком, который нанес удары Пете Соколову и Вере Михайловне. Сергей долго обсуждал с врачами больницы возможность очной ставки.

– Давайте попробуем, – подытожил заведующий отделением. – При соблюдении каких-то мер предосторожности. С сердцем у нее сейчас неплохо. Говорит все более внятно. Во всяком случае, мы должны быть рядом, чтобы купировать приступ, вызванный страхом,паникой, потрясением.

Мария ждала в коридоре. У нее дрожали руки, но она настаивала на том, чтобы оставаться рядом с Верой Михайловной.

– Если она от волнения не сможет что-то произнести, я пойму, что она хочет сказать.

– Да, конечно, – сказал Сергей. – Но не волнуйтесь так. Это всего лишь попытка. Она могла забыть, кто ее ударил, не видеть, это может быть просто не он. Вернитесь к Вере Михайловне, ведите себя с ней, как обычно. Подозреваемого привезут минут через пятнадцать.

Когда Сергей и Слава вошли с Виктором в палату, Вера Михайловна взглянула на них совершенно спокойно.

– Вот опять пришли вас навестить, – бодро произнес Сергей. Она улыбнулась, и он продолжил: – И привели кое-кого.

Слава крепко сжал локоть Виктора и подвел его к кровати. Вера Михайловна близоруко прищурилась, разглядывая его. Затем повернулась к Марии и произнесла: «Очки». Мария надела их на нее, Вера Михайловна напряглась, приподнялась на локтях и вдруг бессильно откинулась на подушки.

– Вам плохо? – бросилась к ней Мария.

– Он, – прошептала Вера Михайловна. – Оля…

– Да, – заплакала Мария. – Мы знаем. Олю нашли. Все в порядке.

– Вера Михайловна, – легонько отстранил Марию Слава. – Еще один вопрос. Вы знаете, кто на вас напал?

– Это он, – повторила Вера Михайловна и прижала руки к сердцу.

Сергей и Слава быстро повели Виктора в коридор, а в палату уже бежали врач и медсестра.

Мария вцепилась сзади в куртку Виктора, когда его вывели из отделения. Ее всю трясло.

– Будь ты проклят, подонок! Скажи, где мой внук! Виктор холодно и спокойно ждал, пока Слава и Сергей освободят его из рук Марии. Затем спросил у Славы:

– Вы что, меня в сумасшедший дом привезли?

– О сумасшедшем доме можешь только мечтать, – неторопливо ответил Слава. – Ты о смерти будешь мечтать, если не скажешь, где ее внук. Я мирный человек, но тебя бы сейчас с удовольствием по стенке размазал перед этой женщиной. Это мать Оли.