Галина Романова - Длинная тень греха Страница 28

Права была его Танька, сотню раз права: не нужно было творить такой грех — уходить из семьи и жениться на молоденькой модельке. Вот теперь ему за это и расплата.

Брак не удался. Семьи фактически нет. Его родные дети отвернулись, не желая принимать от него помощи, и почти не созванивались с ним. В новом браке детей нет и быть не может, так он решил, не Ленка. Таньку опять же обидел на старости лет незаслуженно. Разве могла его старая, верная жена предположить, что так все сложится? Что ее Гарик с такой легкостью перешагнет через столько совместно прожитых лет?

Нет, конечно. Она и не ждала никогда, хотя и делала вид, что это она его выгнала. Если бы только это было так! И прокляла, наверное, когда уходил.

И вот расплата не заставила себя долго ждать.

Он проклят!!! Проклят бывшей женой, проклят своими детьми, проклят памятью о прожитых годах. За это придется платить. Только…

Только ведь Писарев не был дураком никогда и понимал прекрасно, что, поддавшись на шантаж, он обречен. Обречен платить вечно. Платить до тех самых пор, пока тайное само по себе не станет явным или пока шантажистка не издохнет.

Вот!!!

Писарев в первый раз слегка пошевелился в своем кресле.

Вот он выход! Эту бабу нужно отыскать и устранить. Не так уж она и умна, как всякая баба, к слову. Ему ее обойти с таким опытом и штатом в службе безопасности, раз плюнуть. Стоит только вычислить, и все — проблему можно считать решенной.

А как ее вычислить? Правильно! В момент передачи денег.

Пускай она там начнет придумывать всякие темные углы, урны, скамейки в парке или подставных людей пускай присылает, это не беда. Ее все равно вычислят. Володя — умница. Он наверняка что-нибудь придумает.

— Придумал что-нибудь?! — набросился на Володю Писарев, стоило тому вернуться в кабинет. — Узнал?!

— Кое-что… — Володя бегло осмотрел кабинет, в котором его босс просидел два часа без света, и обронил. — Вам пора ужинать. В столовой все накрыто. Идемте…

— Не хочу! Давай сначала о деле! — закапризничал Писарев.

Он и правда пропустил время обеда и ужина, совершенно этого не заметив. Раньше хоть Ленка за этим следила. Но она после истерики собрала какие-то вещички и уехала куда-то на такси. Скорее всего, к матери.

Бросила его, что ли, получается? Да и черт с ней! Вот бы хорошо…

Хотя надеяться не приходилось. Она уже бросала его как-то часа на три.

Ничего, съездит к маме, та ей моментально вправит мозги, прочтя лекцию на тему: кем ты была и кем стала. И самое позднее: завтра к утру Ленка будет здесь.

— Идемте, Григорий Иванович, — твердо попросил его Володя и пошел к выходу, ясно давая понять, что разговора не состоится до тех самых пор, пока шеф не соизволит отужинать.

Пришлось подчиниться. Да и забота такая была приятна. Один верный человек остался. Все его предали! Все… Даже Ленка — вертихвостка чертова — и та при первой опасности удрала.

Так, стоп! Только вот панике поддаваться не нужно. И еще жалеть себя стареющего и одинокого не стоит. Он еще ого-ого! Он еще поборется и расставит по своим местам всех, кто зарвался. А Ленка… Ленка, кстати, ничего о шантаже и не знала…

Ужинали они в полном молчании. Володя аккуратно и с явным аппетитом. Писарев с неудовольствием, сквозящим в каждом жесте. То ложку в масляной подливке на белоснежную скатерть уронит, то хлебом накрошит. В конце концов, отодвинул от себя наполовину съеденный ужин и буркнул, сверля своего помощника глазами:

— Ну! Не томи! Что удалось узнать?

Володя дожевал последний кусок утки. Неспешно вытер рот салфеткой и, лишь пригубив бокал с соком, начал говорить:

— Снимки подлинные. Никакого монтажа, хотя я на это надеялся, если честно.

— Так, что дальше?

— На снимках не вы, — проговорил начальник службы безопасности, глядя на него с легкой полуулыбкой.

— Да что ты?! — с притворным изумлением воскликнул Писарев и замотал головой, причмокивая. — А я-то было думал, когда же я успел?!

— Вот, Григорий Иванович! — внезапно перебил его Володя, подняв кверху указательный палец. — Вот именно! Когда этот человек успел? Это самый главный вопрос на сегодня. Узнаем на него ответ, узнаем все!

— Успел что?! — тонкогубый рот Писарева скептически пополз вбок.

— Успел воспользоваться вашей машиной, Григорий Иванович, — терпеливо пояснил Володя, старательно не замечая гневного скепсиса своего босса. — Машина ваша? Ваша… Куртка, кепка… Все ваше. Кепка надвинута низко на глаза, что сделано умышленно. На тот самый случай, чтобы не узнали при возможном контакте со знакомыми. Словно предвидел мерзавец, что его станут фотографировать.

— Ты хочешь сказать!.. — внутри у Григория Ивановича сначала мелко-мелко все задрожало, а потом ухнуло куда-то вниз, разбиваясь вдребезги. — Думаешь, подстава??? Думаешь, специально ее убили, чтобы подставить меня?! Отсюда и этот маскарад?!

— Я не исключаю и такой возможности, — обронил Володя, потянувшись к чаю, который только что подала безликой тенью мелькающая горничная. — Мало кому известно, что вы имеете обыкновение оставлять одежду в машине. Это я про куртку с кепкой. И вот кому это известно, тот этим и воспользовался.

— Значит, подстава!!! Кто-то метит на мое место, вот и решил… Да, да! Точно! То-то я смотрю, Сам стал ко мне чрезвычайно внимателен. А оно вон что готовится… Убрать меня решили! Списать со счетов таким подлым способом!!! Ах, суки!!! Ах, мрази!!! Ну, я вам… Я вам…

Писарев сузил глаза до тонкости бритвы и, откинувшись на высокую спинку стула, забарабанил пальцами по столу. Потом вдруг ударил по нему кулаком и через мгновение смахнул приготовленный для него чай.

Крутобокая фарфоровая чашка с витой ручкой, подскочив и перевернувшись в воздухе, со звоном упала на сверкающий от воска паркет. Чай разлился по полу крохотным мутным озером, отразив в себе блеск хрусталя под потолком.

Все буквально его теперь раздражало. Все, включая приятную вежливость его подчиненного. Ишь, какой уравновешенный! И бровью не повел, когда он чай смахнул со стола. Ему-то что! Он себе работу всегда найдет. А что Писареву делать, если его спишут со счетов?! Что он станет делать, огурцы на грядках выращивать? И с тоской наблюдать, как его молодая жена крутит жопой перед охраной?

Хотя…

Хотя, если его решили списать, какая к черту может быть охрана?! Все разбегутся! Все его покинут, включая Ленку. Та уже сегодня лыжи навострила.

— Григорий Иванович, — мягко начал Володя, когда Писарев уронил голову на сжатые кулаки и застонал, стиснув зубы. — Может быть ведь и другой вариант.

— Какой, Володя?! Какой??? Меня решили подставить, убив какую-то глупую бабу на глазах у фотокорреспондента. Суки!!! Все продумали!!! Все подготовили заранее!!!

— Григорий Иванович, — Володя привычно прокашлялся, заставив Писарева недовольно поморщиться. — Может быть, вашей машиной воспользовались не для того, чтобы вас подставить.

— А для чего?!

— Для того, чтобы не подставить себя! — пояснил Володя, по примеру хозяина откинувшись на спинку стула. — Представьте себе ситуацию… Кто-то задумал убийство, назначив встречу в этом самом месте.

Проследив за его пальцем, тыкающим в центр лежащей сверху фотографии, Писарев дернул плечами:

— Так уж прямо и встреча!

— А зачем она еще туда пошла, интересно? — удивился Володя. — Ясно, на стрелку. Этого человека она, возможно, там и ждала. Не думаю, что, зная о подставе, она пошла туда с одной-единственной целью — погибнуть. Нет! Тут что-то другое. Женщина пошла туда на встречу с этим человеком. И уж вряд ли подумывала найти свою смерть за этим ангаром. А он…

— Заранее задумав освободиться от этой сучки, вскочил на ходу в мою машину, натянул куртку с кепкой и приехал к ней с вполне оформившимися намерениями, — подхватил тут же Писарев. — Тогда нам нужно узнать… Узнать, кто это?!

— Работаем, Григорий Иванович. Уже работаем.

— Доложи!

Доклад не занял много времени.

Поиск шантажистки в поселке Дубовихино никаких результатов не дал. Никакая машина в тот день возле таксофона не останавливалась. Бабки, что торговали семечками возле входа в магазин, расположенный напротив, машин никаких не видели. Была какая-то девка, что возле телефона долго топталась. Чужая явно, поскольку они всех своих знают наперечет. Чужая, но опознать ее практически невозможно. Разве же ее узнаешь?! Они сейчас все на одно лицо. Шапка на глаза, куртка, штаны, перчатки, все черное. Ну, высокая. Ну, длинноногая. Нос еще выделялся на лице несколько большеватый, да и только-то. Машин не было точно, они бы запомнили…

С такими приметами искать шантажистку они могли лет сто, если не больше. Девица, видимо, оставила машину где-то в стороне, чтобы не засветить номера. Пригород выбрала не случайно, заведомо зная, что телефон все равно пробьют.