Джеймс Чейз - Кинжал и пудреница («Никогда не знаешь, чего ждать от женщины») Страница 28

— Чистое. Итак, что ты решил, Джексон?

— Отдай ему все, и пусть катится ко всем чертям, — сказала Веда.

Я оглянулся и с удивлением посмотрел на нее. Она чуть-чуть улыбнулась холодной улыбкой, потом вышла из комнаты и вернулась с полной тарелкой в одной и с виски в другой руке.

— Ладно, — махнул я рукой.

Ее улыбка предупредила меня быть начеку. Она подошла к столу, когда я встал. Макс направил ствол на нее, но, как только я зашевелился, перевел на меня. Это было для нас единственной возможностью. Веда выплеснула виски ему в лицо и тут же вцепилась в руку, держащую кольт.

Раздался выстрел. В два прыжка я пересек комнату и ударил Макса в челюсть. Его голова резко откинулась назад и беспомощно повисла. Я схватил револьвер и, когда взглянул на Веду, увидел, что она ранена. Она оперлась о стол, прижав руку к бедру. Сквозь юбку просочилась кровь.

— Веда!

— Все в порядке. Это царапина. Свяжи его. Жесткое выражение ее глаз привело меня в чувство.

— О'кей, — сказал я, выворачивая карманы Отиса. В одном из них находился еще один пистолет 25-го калибра и немного денег в задрипанном бумажнике.

Я снял с него брючный ремень и скрутил руки назад. Видно, я слегка переусердствовал, так как тело вымогателя перегнулось назад. Потом я подошел к Веде. Она приподняла юбку, рассматривая глубокую рану на бедре.

— Не страшно, Флойд. Дай мне мокрую тряпку. Когда я промывал рану, мы не сказали друг другу ни слова. Я налил ей виски и выпил сам.

— Ты молодец, девочка! По правде, нам ничего другого не оставалось. Иначе я не смог бы к нему приблизиться.

— Ты думаешь, он оставил записку своей матери?

— Не знаю.

— Нужно узнать.

— Как это сделать? Мне кажется, гораздо проще уехать отсюда.

— Не в этом дело. Дело в письме.

Я подошел к Максу и встряхнул, пытаясь привести его в сознание. Но я ударил его сильнее, чем того хотел.

Наконец он застонал. Глаза открылись. Я наклонился над ним. Лицо шантажиста было серым.

— Все в порядке, Макс, — ободрил я его. — Поиграл, и хватит. Теперь сдавать буду я. Где ты живешь?

— Не скажу.

— Как хочешь. Не хочу тебя запугивать, но лучше сказать. Нам нужно получить письмо, которое ты оставил матери. Если оно будет у нас, мы тебя отпустим.

Он посмотрел на меня с ненавистью.

— Говорить не стану.

Я стал бить его по лицу, время от времени спрашивая, где он живет, а он посылал меня к черту. Макс не был трусом, и бить его не доставляло мне никакого удовольствия, но мысль о газовой камере подстегивала. Через некоторое время его лицо превратилось в кровавую маску.

Веда стояла возле стены с безразличным и белым как мел лицом.

— Мы теряем время, Флойд.

Я плеснул ему в лицо воды и тряс до тех пор, пока он не пришел в себя.

— Вспомнил, где ты живешь? — снова спросил я его.

— Подожди, — попросила Веда.

Я отступил и глянул на нее. Она схватила кочергу и сунула в печь.

— Мы теряем время, — повторила она.

Мы стояли и смотрели, как кочерга накалялась.

— Бери и иди к Максу, — велела Веда.

— Послушай, Веда…

— Бери, говорю!

Я двинул Макса ногой в бок. Он завопил. Веда с поджатыми губами медленно подходила к нам.

— Последний раз спрашиваю, где ты живешь? — закричал я на Макса. — Я не собираюсь из-за тебя терять все. Говори, подонок, иначе раскаленное железо сделает свое дело!

Кончик кочерги приблизился к разбитой физиономии Макса. Его голова дернулась от ужаса. Глядя на него, я понял — он не доведет дело до того, до чего я сам не хотел доводить. Внезапно чувство холода и пустоты охватило меня.

— Я скажу, — внезапно пробормотал он и так согнул колени, что они уперлись в мои ноги. — Я все скажу. Мой дом четвертый при въезде в Альтадену. Слева. Дом с белыми ворогами. Записка под подушкой.

Веда отбросила кочергу и отвернулась. Я видел, как дрожь прошла по ее Телу. Я оттолкнул Макса и подобрал кочергу которая начала прожигать пол.

— Теперь поеду я, — сказал я.

— Ладно, — согласилась она.

— Следи за ним и будь осторожна.

— Все будет в порядке. Торопись, Флойд.

Я тронул Веду за плечо, но она отстранилась.

— Я потороплюсь, малышка, только не приближайся к нему, просто наблюдай.

Я подобрал кольт Макса и сунул в карман, а пистолет 25-го калибра положил на полку.

Была холодная и звездная ночь. Мгновение я стоял неподвижно, потирая онемевшие руки. Потом вспомнил выражение чипа Веды: я был абсолютно убежден, что она могла бы убить. Дрожь пробежала по позвоночнику. Я попытался отогнать страх, поднял плечи и быстро зашагал под навес.

До Альтадены я добрался за четверть часа. Часы на приборном щитке показывали начало одиннадцатого, когда я затормозил перед домиком с белой калиткой. Дом был отнюдь не блестящ, но я и не ожидал увидеть дворец. Лунный свет падал на выгоревший палисадник.

Побоявшись, что калитка упадет и рассыпется, если ее тронуть, я перепрыгнул через забор и пошел по затвердевшей грязи, заменяющей дорожку к дому.

Сквозь окно, задрапированное рваной занавеской, пробивался слабенький лучик света.

Я поднялся по обшарпанным ступенькам и позвонил. Запах отбросов и давно замоченного белья ударил мне в нос. Я подумал о Веде, одной, там, в горах, и ее ужасной готовности на любой поступок. Потом подумал о «бьюике», шумевшем перед окном. Если нарваться на патрульную машину, полиция сразу же поймет, где я, и окружит дом Отиса.

Послышались шаркающие шаги, и дверь отворилась.

Я не мог различить, кто открыл дверь, но запах перегара сказал яснее ясного.

— Макс дома?

— Кто его спрашивает?

— Меня зовут Бакстер. Мне кажется, вы — миссис Отис?

— Да, это я.

— Макс говорил мне о вас. Если я правильно понял, он ищет работу. Я мог бы ему кое-что предложить.

— Но сына нет.

Я пытался рассмотреть ее, но было слишком темно.

— Как глупо. Я специально приехал позже, намереваясь застать его дома. А когда он будет?

— Не знаю.

— Очень жаль. Он так просил предупредить его. Я не могу подождать? У меня не будет больше случая наведаться сюда.

— Я собираюсь ложиться.

— У меня в машине есть две бутылки виски, они помогут нам скоротать время, — сказал я, так как расслышал в последней ее фразе раздраженные нотки.

— У вас есть виски? — голос встрепенулся. — О чем говорить, мистер, проходите. Макс все обещает принести бутылку, но дальше обещания дело не заходит.

— Я схожу за виски.

Я подошел к машине, взял бутылки и вернулся. Она открыла дверь в комнату, и керосиновая лампа осветила коридор. Я очутился среди запахов грязи, объедков и несвежего белья. Миссис Отис держалась в тени и внимательно следила за мной. Она была небольшого роста, толстая и грязная. У нее был такой же скошенный нос, как и у Макса. Но на этом сходство кончалось. В ее глазах не было печали, хотя они тоже были влажными.

— Сядем, — предложил я, — это напиток аристократический, как сказано на этикетке.

Это рассмешило старуху, и она облизнулась. «Пропитана винными парами», — говорил Макс. Это соответствовало действительности Разыскав два грязных стакана, она наполнила свой до краев, предоставив мне возможность не снимать шляпу, если я того пожелаю.

Мать Макса не старалась поддерживать разговор и не притворялась вежливой.

Как только я обнаружил, что она ничем не интересуется, кроме бутылки, стал накачивать старуху, дожидаясь, пока она отрубится.

Когда она приканчивала вторую бутылку, а я раздумывал, не сходить ли за третьей, алкоголичка вдруг перестала подносить стакан ко рту. Я понял, что мамаша Макса готова.

Она по-прежнему сидела, но уже не цеплялась за стакан, а дула на прядь волос, намотанную на палец. Я встал и прошелся по комнате, но она не реагировала, как будто я не существовал.

Ждать было больше нечего. Я вышел в коридор и поднялся по лестнице. На втором этаже было только три комнаты. Одна из них принадлежала миссис Отис. Догадаться было нетрудно по батарее пустых бутылок. Следующая комната, в которую я зашел, была чистая и аккуратная, на окне висели занавески, на кровати лежало покрывало. Это, без сомнения, была комната Макса. Под подушкой я нашел конверт, сел на кровать и прочитал, что же он там сочинил.

Это было патетическое во всех отношениях послание. В нем говорилось, что, когда мать найдет это письмо, ее сын будет или мертв, или попадет в переделку. Достаточно точно указывалось, где его следует искать в этих случаях. Он писал о премии и о том, что надо сделать, чтобы ее получить. Он знал, что после изрядной порции джина трудно соображать, и поэтому писал все предельно ясно. Он исписал шесть страниц с указаниями, что и как делать.

Я сжег письмо, как только прочел. Затем спустился вниз. Миссис Отис все еще сидела на стуле, глядя перед собой пустыми глазами.

Черный кот кружил возле ее ног, словно запах виски напоминал ему о валерьянке. Я подобрал пустые бутылки, убедился, что больше ничего не оставил, и вышел из комнаты.