Лиза Марклунд - Громкое дело Страница 28

Сейчас остались только я и датчанин. Он лежал очень близко ко мне. И к счастью, не хрипел и не стонал теперь. Его грудная клетка больше не дергалась судорожно. Стало совсем темно. Охранники развели костер снаружи хижины, я видел свет от языков пламени в щелях вокруг служившего дверью листа железа.

Нас снова перестали кормить. Я опустошил желудок на пол один раз.

Мне стало интересно, видит ли Бог меня сейчас.

Домашний телефон зазвонил в 23.44.

Анника почти заснула на диване и вздрогнула, словно кто-то пнул ее ногой. Чисто рефлекторно она села прямо и повернула голову в сторону источника звука.

– Хочешь принять участие и послушать? – спросил Халениус. У него были красные глаза, а рубашка вылезла из брюк.

Анника покачала головой.

Хотя ей следовало, наверное. Она могла бы поприсутствовать в спальне в качестве моральной поддержки, показывать на листки бумаги на стенах и напоминать ему различные аспекты и ключевые слова, о которых они договорились, следить за работой записывающего оборудования и чтобы все, как и требовалось, сохранялось на жестком диске.

– Лучше нет, – сказала она.

Телефон зазвонил во второй раз.

Халениус не без труда поднялся, пошел в спальню и закрыл за собой дверь. Сейчас он включил запись. Теперь проверил, идет ли сигнал. И ждал следующего звонка, а потом собирался поднять трубку.

И он прозвучал и прервался посередине, Анника слышала, как Халениус говорил что-то, но не различала слов.

Дисплей DVD-проигрывателя показывал 23.45, это точно совпадало с углом наклона земной оси.

Она потратила вечер, отвечая на эсэмэс, голосовые сообщения на автоответчике и имейлы от журналистов, желавших побеседовать с ней. Текст был абсолютно одинаковым для всех. «Спасибо за твой запрос на интервью о ситуации с моим мужем. У меня, однако, нет никаких комментариев в настоящий момент. Если что-то изменится, я сама сообщу. Прошу с пониманием отнестись к моему решению».

Боссе из «Конкурента» единственный из всех напомнил о себе еще раз длинным и агрессивным эсэмэс, где настойчиво просил ее по крайней мере просветить, как развиваются события, даже если сам и не писал никакой статьи для завтрашнего номера. По его мнению, они могли бы обсудить все в любом случае и, пожалуй, прийти к соглашению. Анника ответила одной строчкой: «Я похожа на торговку коврами?»

«Пожалуй, немного резковато получилось», – подумала она, когда сидела и таращилась на дисплей DVD-проигрывателя. Честно говоря, общение с Боссе давалось ей с трудом. Это ведь он пытался раздуть скандал из снимка, где Халениус на прощание поцеловал ее в щеку у ресторана, что, в свою очередь, могло рассматриваться как месть с его стороны, поскольку она в зародыше прервала роман между ними примерно сто пятьдесят лет назад.

А Халениус все говорил, говорил и говорил в спальне.

Андерс Шюман стал единственным, кому она не ответила. Понимала, что среагировала слишком эмоционально и иррационально на его предложение. В нем ведь не было ничего плохого. Вопрос состоял в том, какая сумма за ним скрывалась. Едва ли сорок миллионов долларов, но также вряд ли, ведь выкуп мог оказаться столь большим, если верить теориям Халениуса.

23.51. Сейчас он общался с похитителями уже шесть минут. Примерно столько времени занял первый разговор. Халениус за вечер прослушал его запись несколько раз и также сделал распечатку, а потом спросил, нет ли у нее желания прочитать. «Нет, лучше потом», – ответила Анника совершенно искренне, не хотела слышать голос похитителя, но, пожалуй, могла бы познакомиться с его словами в письменном варианте, выслушать аргументы, не отождествляя их с каким-то конкретным человеком, но не сейчас, не этим вечером.

Теперь в центре по освобождению заложников воцарилась тишина, но телефон не звякнул, значит, разговор не прервался. Чем он занимался там в спальне? Ждал чего-то? Чего тогда? Что-то пошло не так?

– Yes? – услышала она, и вздох облегчения непроизвольно вырвался у нее из груди.

Ей придется еще поговорить с Андерсом Шюманом и подробнее выяснить, в чем его предложение, собственно, заключалось. Как много денег газета была готова вложить? Что ей понадобится раскрыть из ее и Томаса отношений? Секс, какой еде и телевизионным программам они отдают предпочтение? Необходимо ли втягивать детей?

Она отправилась на кухню, а приглушенный голос Халениуса неотрывно следовал за ней. Они поужинали салатом из козьего сыра с рукколой, кедровыми орешками, томатами черри, медом и малиновым бальзамическим уксусом (старая классика) в качестве закуски, а также свиным филе с жареным картофелем и соусом из лисичек (она собственноручно собирала и отваривала их) в виде основного блюда. Халениус вдобавок доел остатки вчерашнего торта вместо десерта.

– Я выкачусь отсюда круглый, как мячик, – сказал он, отодвигая от себя измазанную шоколадом тарелку.

Анника сунула ее в посудомоечную машину, ничего не ответив.

От шести до шестидесяти дней, так долго обычно продолжались истории, связанные с коммерческим похищением. На политическое могло уйти гораздо больше времени. Терри Андерссон, шеф бюро Ассошиэйтед Пресс в Бейруте, просидел почти семь лет у Хизбаллы. Ингрид Бетанкур примерно столько же у повстанцев Революционных вооруженных сил Колумбии.

Она слышала, как Халениус все еще тихо разговаривал с другой стороны стены, значит, у них хватало о чем порассуждать. Она вытерла мойку еще раз. Ее нержавеющая поверхность блестела. Затем открыла холодильник, достала маленький помидор и впилась в него зубами, он лопнул с тихим треском у нее во рту.

Почему он говорит так долго?

Анника вернулась в гостиную и села на диван.

23.58. Почти четверть часа.

Телевизор работал без звука, она выключила его.

В новостях всех каналов весь вечер крутили сюжет о Томасе Самуэльссоне, похищенном в Кении шведе. Остальных заложников едва упоминали. О том, что француза нашли мертвым, пока знал только очень узкий круг лиц, но так не могло продолжаться долго. Ночью, самое позднее утром, эти данные должны были попасть в средства массовой информации. И она не сомневалась, что тогда все коллеги, которым она ответила сегодня вечером, дадут знать о себе снова с вопросом, не хочет ли она прокомментировать тот факт, что заложников начали казнить.

Анника закрыла глаза.

Что ей делать, если Томас умрет? Если они убьют его? Как она отреагирует? Сломается? Сойдет с ума? Испытает облегчение? Стоило ли ей согласиться и порыдать публично? Леттерман, пожалуй, мог позвонить, следовало ли ей поехать тогда? Или Опра? Интересно, у нее осталась еще какая-то программа или она завязала? Кого требовалось пригласить на похороны? И какими их сделать? Закрытыми, только для самых близких членов семьи, или, пожалуй, позвать газеты и телевидение и всех из землячества Упсалы, и Софию Гренборг, и высокомерную директоршу банка Элеонору, его первую жену?

Анника открыла глаза.

Он же еще не умер.

Жил и дышал, она могла ощущать его дыхание совсем рядом с собой.

Или вообразила это сейчас? Как случается, когда старые люди теряют мужа или жену, и их внезапно начинает посещать его или ее дух, они внушают себе, будто видят образ своей потерянной второй половины, и общаются с ним словами и мысленно?

00.07.

Как невероятно долго они болтают. Двадцать три минуты. О чем они говорят?

Анника обратилась к своей памяти, попыталась воскресить ощущение того утра в Пуэрто-Банусе, когда переспала с Томасом снова, осознание того, что она могла бы жить с ним, несмотря на развод, каким оно было? Могло ли победить смерть?

Телефон звякнул, 00.11. Они разговаривали двадцать семь минут.

Вся квартира погрузилась в тишину. Ее дыхание участилось.

Сейчас он проверил, получилась ли запись, и сохранил ее на сервере.

Казалось, ее ноги налились свинцом. Халениус вышел из двери спальни, Анника смотрела, как он пересекал комнату.

– Он жив и в состоянии общаться, – сказал статс-секретарь и опустился в кресло.

– Тебе удалось поговорить с ним? – спросила Анника и заметила, что во рту нее у пересохло. Зернышко от томата застряло между зубами.

Халениус покачал головой и провел пальцами по волосам, он выглядел выжатым как лимон.

– Похитители редко звонят из того места, где находятся заложники. Они видели так много детективных телесериалов, что, по их мнению, полиции и властям достаточно нажать кнопку, и они мгновенно отследят все телефонные разговоры.

– В Сомали есть детективные сериалы? – спросила Анника.

– Звонивший явно контактирует с охранниками пленников каким-то образом, вероятно при помощи мобильного телефона. Я задал один из контрольных вопросов, о которых мы договорились: «Где жила Анника, когда вы встретились?» – и пару минут спустя получил ответ Across the yard from Hanvergata, 32.

Через двор от Хантверкаргатан, 32.

Ей вспомнилась ее убогая конура на самом верху в многоквартирном доме без горячей воды и ванны, освещение от уличного света и сквозняк от рассохшегося окна в кухне. Диван в гостиной, на котором они занимались сексом в первый раз, она сверху на нем.