Эдриан Маккинти - Невидимая река Страница 28

Следующий поезд в западном направлении будет завтра, в это же время, но остается еще поезд до Чикаго через полчаса, объяснил нам продавец билетов. Мы с Джоном решили: можно и в Чикаго, не обратив внимания на то, что обратно поезд поедет через Денвер.

Карлик тоже сошел с поезда во Фрейзере, однако в кассу не пошел. Вместо этого он направился в бар и теперь стоял на платформе немного поодаль от нас. Это меня почему-то нервировало.

Особенно если учесть, что чикагский поезд задерживался.

Через положенные полчаса его не было. И через час тоже.

Поезд не появился даже к полуночи.

Если позвонить по бесплатному телефону компании «Амтрэк», голос с того света скажет, что поезд только что прибыл во Фрейзер. И будет настаивать на этом в течение нескольких часов.

Птицы. Воздух. Луна настолько яркая, что видны клубы пара. Холод. Снег в горах окружает недостроенный лыжный курорт. Стальные рельсы девятнадцатого века уходят прямо в горы.

Джон постепенно настраивается на философский лад:

— Ожидание полезно. Замечаешь всякие вещи. Время замедляется, распадается на составные части. Так часто наше сознание работает с заданной скоростью, как автомат. Ты весь день, всю неделю живешь на автопилоте, твое пребывание в этом мире…

Философия из инструкции по обслуживанию мотоциклов, подумал я, но не стал спорить. Было очень холодно. Никому бы и в голову не пришло, что на дворе лето. Гораздо холоднее, чем в тех горах, в окрестностях Боулдера.

Я бросил взгляд вдоль платформы. Лилипут курил. У нас курева не было, и я решил стрельнуть у него сигарету, чтобы хоть как-то согреться.

— Ты только посмотри на эти звезды, — произнес Джон.

Он уже начал меня доставать, и я нарочно не стал смотреть вверх.

— Мне надо было заняться астрономией. Поступить в Оксфорд или Кембридж. Но у меня не было высших баллов. А у тебя были, Алекс, ты должен был поступить. Я понимаю, тебе пришлось быть рядом с матерью…

Он не заметил моего взгляда.

— Жуткое дело с твоей матушкой. Я же был с ней рядом тогда, ты знаешь. Видишь ли, я поддержал решение твоих родителей, — продолжал Джон.

Неприятная тема, а особенно сейчас, когда Джон, будь он неладен, только что грохнул человека, в меня попали из пушки, копы были у нас на хвосте, а я после всей этой нервотрепки, которой все еще не видно конца, даже не ширнулся.

— Какое решение? — спросил я ледяным тоном.

— Ну, ты знаешь, не соглашаться на химиотерапию, — ответил Джон чуть ли не с радостью в голосе.

Я с трудом удержался, чтобы не врезать этому ублюдку.

— Ты приблизил ее смерть, — выдавил я сквозь зубы.

— Не факт, Алекс. Гомеопатия могла дать положительный результат, эти альтернативные средства — вовсе не чепуха, хотя ты так считаешь. И ты слишком суров со своим отцом, Алекс. Это решение было ведь и решением твоей матери.

Джон даже не подозревал, насколько он близок к тому, чтобы получить в торец. Меня колотило от злости. Ведь знает же, что эту тему я не обсуждаю! Еще я избегаю говорить о своем увольнении из полиции, но разговоры о матери — просто табу. Он что, хочет вынудить меня на драку, чтобы забыть обо всем, что произошло? Или он просто осел? Кровь во мне кипела. В последнем приключении виноват-то уж точно только он! Я стиснул зубы и пошел к карлику.

Этот парень, в сущности, карликом не был. Окажись он женщиной, про нее можно было бы сказать «невысокого росточка». Он был около пяти футов роста, борода, кожаная куртка, джинсы, кепка «Денвер наггетс». На вид я дал бы ему лет сорок.

— Простите, у вас сигареты не найдется? — спросил я.

— Конечно, — отозвался он и протянул мне пачку «Мальборо лайтс».

Я взял одну и прикурил от его сигареты.

— Вообще-то я не курю, согреться хочу, — объяснил я.

— Ну, мы на высоте девять тысяч футов, холодно, конечно.

— Поезд опаздывает, — заметил я, с удовольствием затягиваясь.

— Да, опаздывает «Калифорнийский зефир». Он всегда опаздывает. Делает примерно сорок миль в час и останавливается каждый раз, как только машинист захочет кого-нибудь высадить.

— Правда?

— Ага. Вы знаете, что на греческом «зефир» означает «сильный ветер»? Названия поездов для «Амтрэка» придумывал какой-то юморист.

— Вы весельчак! — усмехнулся я.

— Дэвид Рэдхорс, — представился он и протянул мне руку.

Я пожал ее. Его имя прозвучало странно и при этом знакомо. Хотя, возможно, Рэдхорсов здесь — как Лоусонов у нас в Ирландии. Миллионы.

— Алекс… э-э… Уилсон, Александр Уилсон, — назвался я в ответ. — Вы тоже никуда не торопитесь? Я заметил, вы сели в Денвере, а сошли сразу за нами здесь, во Фрейзере.

— Тут у меня родственники, навещал их. Езжу на поезде на халяву, — сказал он. — А вас как занесло во Фрейзер?

— Да так просто, путешествуем.

— Мне показалось, у вас акцент. Вы из Австралии?

— Да-да, мы австралийцы, — тут же согласился я и, испугавшись, как бы Джон не сморозил чего-нибудь не к месту, подозвал его к нам.

— Джон, иди сюда! Дэвид интересуется, откуда мы, и я рассказал, что мы — пара придурков из Австралии, путешествуем по свету.

— Да, мы из Сиднея, Сидней, Австралия, сейчас направляемся в Чикаго, — подыграл Джон, кивая мне.

Говор Северного Белфаста настолько далек от всем известного акцента южной части Ирландии, что нас действительно можно было принять за австралийцев.

— Хм, Чикаго, а здесь-то вы как оказались?

Я посмотрел на него. Что-то в нем настораживало. Что-то не то. Почему его имя кажется мне знакомым?

— Мы сели не на тот поезд в Денвере, — нашелся я. — Собирались в Чикаго, но сели не на тот поезд. Перепутали восток и запад. Теперь едем в Чикаго, затем в Нью-Йорк, потом в Европу.

— Перепутали поезд? Я не удивляюсь, в Денвере вам никто ничего не скажет. Хорошо еще, вы заметили, что едете на запад. Дело житейское. Я бы хотел посмотреть мир, но боюсь летать, всегда боялся, в самолет меня не затащишь, — сказал Рэдхорс.

— По статистике, самый безопасный способ передвижения, надежнее поезда, не говоря уж о машине.

— Мне так не кажется. Если случается автомобильная авария или поезд сходит с рельсов, вы еще можете выжить, а при катастрофе в воздухе погибают все.

Джон что-то ответил на это, мне же было трудно сосредоточиться. Мне надо было уколоться. Рэдхорс меня нервировал. Он что-то сказал Джону. Они оба посмотрели на меня.

— Алекс, Дэвид спросил, какими видами спорта занимаются в Австралии, — сказал Джон, слегка толкая меня в бок локтем.

— О, да полно всего. Австралийский футбол, крикет, регби, все в таком духе, в Америке занимаются другими видами спорта.

— Ни за что не догадаетесь, какой у меня любимый вид спорта. — Рэдхорс широко улыбнулся.

Джон пожал плечами.

— Ну попробуйте, угадайте.

— Может, бейсбол? — предположил я.

— Нет. Подумайте, какой вид спорта подошел бы мне менее всего? — Рэдхорс едва сдерживал смех.

— Не знаю, футбол, не американский, а где ногами…

— Баскетбол, — не выдержал он и расхохотался.

Ни Джон, ни я не просекли шутки.

— Ну и что? — спросил Джон.

— Надо быть шести футов с лишним. Есть баскетболисты выше семи футов, черт побери! Мне казалось, баскетбол популярен в Австралии…

— Да, да, точно, так и есть, мы смотрим все игры, правда, Алекс? — съехидничал Джон.

— Да, само собой, — ответил я, тихо проклиная Австралию со всеми ее обитателями.

— Какая ваша любимая команда НБА? — поинтересовался Рэдхорс без всякой задней мысли.

— Э-э… любимая команда… ну… мне нравятся… «Гарлем Глоубтроттерс», они молодцы, такое ощущение, что они всегда выигрывают, — сказал Джон, а я согласно закивал.

Рэдхорс странно посмотрел на нас и решил сменить тему:

— Так вы, значит, студенты?

— Да, мы решили отдохнуть, попутешествовать по миру, перед тем как вернуться обратно в университет.

— Ну да, я уже говорил, тоже не прочь бы, но по воде не получится — слишком дорого. Кроме того, не люблю надолго оказываться вдали от резервации, там все мое семейство, один я в Денвере.

— Вы индеец? — спросил Джон.

— Да.

— Круто!

— Я читал, коренные американцы в окрестностях Денвера сильно пострадали, — вставил я.

— Видимо, вы читали про бойню на ручье Сэнд-Крик, — пробормотал Рэдхорс, выкинул окурок и тут же закурил снова.

— Да.

— Хорошо, конечно, что люди знают эту историю, но это событие не совсем справедливо сделали главным: было много столкновений, убийств, которые никак не фиксировались. У нас отняли землю, Денвер, эти горы, но мы не провозглашали себя их владельцами, мы охраняли и берегли их, это сделали бледнолицые, теперь это все принадлежит им, — неохотно и торопясь растолковал Рэдхорс, как будто уже не в первый раз.

— Значит, вы занимаетесь спорами о собственности? Вы юрист, адвокат? — спросил я.