Анна Данилова - Черника на снегу Страница 28

…Она пришла в себя уже дома, спустя почти два часа. Ее всю колотило. Все кончено. Теперь она свободна. Значит, так. Надо все распланировать и ничего не забыть. Итак! Завтра она встанет рано, зайдет в банк, снимет сорок пять тысяч рублей, вернется домой и подождет Вениамина.

Или нет… Она не сразу пойдет в банк. Ведь она должна будет вести себя, как всегда. То есть утром она приберется в квартире, застелет постель, приготовит завтрак или обед (все должно выглядеть естественно – на тот случай, если к ней все же нагрянет милиция или кто-то из прокуратуры, бррр…), приведет себя в порядок – и только потом пойдет в банк.

Господи, как она проведет эту ночь одна, зная, что Гарашин мертв? Может, стоит позвать Ванечку или Венечку? Господи, ну и имена у ее любовников! Хотя Вениамин пока еще не ее любовник. Он – муж ее матери. Черт, почти отчим. Ужас!

Нет, Ванечке она звонить не будет. Не надо его тревожить… Стоп! Ванечка! Надо же передать ему деньги, расплатиться за убийство Гарашина! Значит, сразу после посещения банка ей надо встретиться с ним. По-хорошему, следует позвонить ему, чтобы договориться о встрече. Но она не могла. Чего-то боялась. Да и зачем звонить, когда и так все ясно: он же сам сказал, что встретиться они должны завтра, в квартире у Вадима. Больше ведь негде! Мало ли что может случиться, вдруг Вениамин придет раньше времени и застанет здесь Ванечку… Нет-нет, никакого риска! У Вадима так у Вадима.

Значит, она – с деньгами – приедет туда, на квартиру Вадима, утром и уже оттуда, если Ванечка задержится, позвонит ему. Раньше она ему звонить не станет. Все-таки он убил человека, у него стресс… (Я боюсь ему звонить, это факт.)

Они встретятся, она передаст ему деньги, после чего скажет, что ей срочно нужно ехать домой. Он поймет. А дома ее будет ждать Вениамин.

Стоп! Может, отменить свидание? Разве ей будет до любви, когда у нее убили мужа? Но она-то вроде бы об этом ничего не знает…

Она закурила, вспоминая Гарашина. Потом еще выпила. Она уже и не знала, кто она теперь – Алекс или Саша. Скорее всего – наверное – все же Алекс. Саша никогда не решилась бы на такое. Саша бы сейчас варила щи и старалась гнать прочь от себя мысль, что жизнь ее проходит мимо, словно красивая, благоухающая дорогими духами ухоженная дама с веером…

От мыслей о смерти Гарашина ее бросало то в жар, то в холод. В жар, когда она радовалась своей свободе, в холод же – когда ей становилось страшно, что ее причастность к смерти мужа выплывет наружу.

Ночь прошла в тревоге и страхах. То ей казалось, что Гарашин посапывает и похрапывает рядом с ней, на соседней подушке. То ей казалось, будто звонят в дверь. Она просыпалась, садилась на постели и смотрела на дверь, ожидая повторения звонка. Но больше не звонили. Должно быть, ей это снилось. Темнота пугала, делала ее уязвимой, и, что самое неприятное, ей временами становилось жаль Гарашина. Она представляла, как он лежит на холодном полу, мертвый, незаслуженно убитый. Ведь за измену не всегда убивают. Может, можно было с ним договориться? Но разве отпустила бы она его жить с любовницей? Развязала бы ему руки? Да никогда! Вот в чем вопрос. Значит, она должна была развязать руки себе. А поскольку она – единственная наследница, то и все имущество и деньги Гарашина достанутся ей.

Стоп. Единственная наследница!

Саша встала с постели, накинула поверх пижамы халат, пошла в кухню, выпила воды, открыла пачку сигарет, закурила. Нет, она была уже не Саша, а Алекс. И Алекс вдруг поняла, что поскольку она – единственная наследница Гарашина, и он убит, и это непременно покажет экспертиза, то и подозревать в первую очередь будут ее.

Спрашивается, зачем она потащилась в офис? Почему ей не сиделось дома? Хотя… Может, это даже хорошо, что она повела себя как настоящая идиотка. Разве умный убийца стал бы себя так неосмотрительно вести?

Голова шла кругом… Сна не было. А утром ей предстояло много дел. Два свидания. Визит в банк. Встречи с представителями закона. Ей необходимо хорошо выглядеть, у нее должны быть силы, чтобы пережить завтрашний день. Саша механически достала из морозилки курицу – размораживаться. Ведь завтра ей предстоял как бы обычный день… Как бы.

Утром она чувствовала себя совершенно опустошенной, неуверенной, к тому же ее подташнивало. Трясущимися руками она надела новое белье, помня о том, что ей предстоит свидание с Вениамином, узкую шерстяную юбку, тонкий красный свитер. Хотелось надеть все черное, в соответствии с ее настроением, но она побоялась тем самым себя выдать. Надо было позавтракать, и она с трудом заставила себя съесть бутерброд с сыром и выпить чашку черного кофе.

Банк открывался в восемь утра. Но спешить она тоже не имела права. Надо вести себя так, как она вела себя до смерти Гарашина. То есть прибраться в квартире, приготовить какую-нибудь еду. Она вспомнила про курицу.

Надела фартук, вымыла куриную тушку, уложила ее в контейнер, пересыпала солью, красным перцем, разрезала на две части лимон и выдавила сок, положила поверх курицы холодные лимонные корки и неестественно зеленую в этот сумрачный декабрьский день веточку дикой мяты. Вымыла руки. Затем достала миску, насыпала муку, замесила тесто, прикрыла его полотенцем.

Открыла шкаф, достала и выложила на кровать пухлую пачку пересушенных на радиаторе кухонных полотенец и принялась сбрызгивать их водой, как если бы на самом деле собиралась в самом скором времени их гладить. То есть вела себя крайне неестественно для убийцы.

Посмотрела на часы. Прошло всего-то полчаса! Все равно оставаться дома она не могла. Собралась и пошла в банк. И вспомнила вдруг, что предварительно не заказала деньги. А что, если такой суммы там не окажется? Что тогда? В сущности, ничего страшного, она попытается эти деньги у кого-нибудь занять… Но у кого? Ведь те, к кому она могла бы обратиться, очень удивятся, что она не может элементарно попросить денег у Гарашина! И то правда.

Ей повезло. За несколько минут до ее появления в банке какой-то клиент пришел с целой пачкой наличных денег. И знакомая девушка-кассир спокойно выдала Алекс сорок пять тысяч рублей. Все прошло как по нотам.

Алекс вышла из банка. Лицо ее горело. Снежный ветер приятно холодил щеки. Над городом нависли тяжелые лиловые тучи.

Какой ужасный сегодня день! Вот бы его пережить и проснуться назавтра новым человеком. Свободным и веселым.

Веселым… Ха-ха-ха!.. У нее начиналась истерика.

В машине она выкурила сигарету и поехала в сторону городского музея – там находилась квартира Вадима, где она предполагала встретиться с Ванечкой. Она так ему и не позвонила. Правильно ли она поступила? Конечно, правильно, если это вообще предусмотрительно – позаботиться о себе, в том случае, если вскроется, что убийца Гарашина – именно он, Ванечка. Мало ли что он начнет говорить! И тогда она скажет, что ничего не знала, что он сам, по своей инициативе, убил ее мужа. Из ревности. Из желания впоследствии, когда Саша овдовеет, попользоваться ее деньгами. Тем более что у него был мотив – ему срочно требовались деньги на лечение жены. Мотив ли? Нет, конечно, это не мотив. Мотив был только у нее, у Саши, поскольку она наследует все нажитое ее мужем. Как поведет себя Ванечка? Скажет, что это она, Саша, убила мужа? Или заказала его?

Мысли путались. Ее сильно тошнило. Еще немного, и ее вывернет наизнанку. Господи, только бы пережить весь этот кошмар, весь этот ад!

19

16 декабря 20.. г.

Рита

Рита проводила маму с Фабиолой на вокзал.

– Поезжайте: погуляете по Питеру, покушаете знаменитых питерских пирожных и печений, накупите ломоносовского фарфора, побродите по музеям, не забудьте про музей шоколада, навестите знакомых и отоспитесь в гостинице. Марк забронировал вам двухместный номер в «Достоевском», это хорошая гостиница, я сама там останавливалась много раз. Прямо в самом центре, в старой части Петербурга. Мама, мы же были там с тобой два года тому назад!

Это Марк решил отправить Ритину маму с их дочкой подальше от дома, в Питер, чтобы не рисковать, не выставлять их мишенью для сумасшедшей Татьяны Захаровой.

– Пока не найдем ее, надо быть предельно осторожными, – твердил Марк, буквально не находя себе места из-за дела об убийстве Миши Семенова. К тому же он работал и в другом направлении – искал убийц супругов Гарашиных.

– Расскажи, расскажи мне все, что ты знаешь об этих убийствах, и я тоже займусь этим делом, – сказала Рита Марку. – Как ты понимаешь, мне сейчас не до моих картин. Я вся на нервах, к тому же я ощущаю в душе прилив сил, пусть и не совсем здоровых. Марк, пожалуйста, не пренебрегай моей помощью и советами! Ты же знаешь, как мне иногда везет со свидетелями, как я умею их разговорить.

– Рита, у меня голова идет кругом: убийства сложные, они были совершены разными людьми, и очень странные улики… Словом, здесь надо работать, работать и работать!