Галина Романова - Рыжая-бесстыжая Страница 28

Вспомнив надсадное сопение Андрюшеньки над своим ухом, Настя в глубине души мгновенно опротестовала «милого мальчика». Послушный – это несомненно, но вот «милым» его можно было назвать лишь сильно поднапрягшись. Хотя, вздохнув, Настя тут же укорила себя, вспомнив долгие прогулки с ним под луной…

Дав вволю наораться бывшей родственнице и доев мясо, Настя отнесла тарелку в кухню и, заняв прежнее место, совершенно спокойно заявила:

– Нет, Маргарита Николаевна. Господь вас, может быть, и покарал за меня, уж не знаю чем, но это только потому, что вы самая сволочная и гадкая баба на свете. Я кто? Я – сирота, брошенная жизнью в долгое одиночное плавание. А вы? Вы могли стать мне матерью, могли подругой. Да кем угодно, но вы не захотели. Вы поимели с меня все, чего пожелали: квартиру, мебель, потом вернули себе сына. Но не мною придумано, что за все в этой жизни нужно платить. Вот вы и платите…

Маргарита Николаевна сидела не шелохнувшись на диване и во все глаза, готовые вывалиться на подол халата, смотрела прямо в нахальное лицо своей бывшей невестки.

– Нажралась, а теперь срамить меня вздумала?! – сдавленным шепотом выдала она наконец.

– Ага, а почему нет? – Настя беспечно дернула плечами. – И если уж до конца быть откровенной, то сволочнее человека, чем вы, в моей жизни не встречалось…

О своих последних знакомствах она благоразумно умолчала, да и как принято – о мертвых или хорошо, или ничего…

Огромных размеров физиономия Маргариты Николаевны между тем потихоньку наливалась краской. Сначала она залила ей подбородок, затем поднялась по щекам и окрасила пурпуром открытый лоб. Перекошенный рот ее то открывался, то закрывался, так и не исторгнув ни звука.

– Говорите, говорите, – подначила ее невестка. – Очередная пакость меня вряд ли удивит.

Свекровь набрала полные легкие воздуха, шевельнув грудью, будто кузнечными мехами, и неожиданно, с силой выдохнув, пробормотала:

– А, наверное, ты и права, Настька. Сука я. Сука и есть. Мужика в психушку сплавила. Он там, горемычный, и помер. А за что, спрашивается? Да за то, что полюбил другую. А как не полюбить, коли со мной жить было невозможно…

Она обессиленно облокотилась о спинку дивана и вновь расплакалась.

– Прости меня, Настя, прости! И ты, господи, прости меня грешную! Что же я натворила в своей жизни! Разве мне теперь расхлебать?!

Что-то похожее на жалость все же шевельнулось в груди Настены, и она виновато опустила голову.

– У меня на вас зла нет, Маргарита Николаевна, – после паузы проговорила она и, пересев к той на диван, погладила ее по жирному плечу. – Успокойтесь и скажите же, наконец, что такого натворил Андрей.

– Ах, Настенька! – Сердце Маргариты просто разрывалась на части. – Он меня бросил! Он все-таки меня бросил! Я же все для него… Ты думаешь, мне эта квартира нужна?!

«Так съезжайте», – едва не брякнула Настя.

– Все ведь для него, поганца, старалась. И не думай обо мне слишком плохо! Я же не собиралась вас разводить. Я только радовалась, когда вы встречались. Пусть был расчет в моих действиях, скрывать не буду – был. Но и в мыслях не допускала такого конца ваших отношений… Это ты потом, коза шелудивая, морду начала воротить! – Выдержать смиренно-виноватый тон до конца ей все же не удалось, и она вновь принялась повизгивать. – Все же для тебя сделала! И платье купила дорогущее, и свадьбу сыграла какую, и квартиру свою отдала, а ты взяла и развелась с моим мальчиком! А он теперь по шлюхам шастает…

– Хватит! – отшатнулась от нее Настя. – Свадьбу вашу гребаную я у вас не просила, как и платье, впрочем. Квартирами можем хоть сейчас снова махнуться. А что касается вашего мальчика… Вам чего же хотелось? Чтобы он вас, что ли, начал трахать? Так это, уважаемая, уже инцест…

Маргарита снова сникла и осела прямо в диванные подушки, будто из нее выпустили весь воздух. Глядя глазами побитой собаки то на Настю, то на иконы, она принялась что-то нашептывать, периодически осеняя себя крестным знамением.

– Господь вам не поможет, пока вы сами не захотите себе помочь. – Девушка встала и прошлась по гостиной. – Где сейчас Андрей, Маргарита Николаевна? Мне он очень нужен.

– Зачем? – насторожилась мгновенно свекруха. – В свои бандитские разборки втянуть хочешь? Нет уж! Пусть лучше со шлюхой, зато в живых останется…

– Да-а-а, это, видимо, совершенно безнадежный случай… – Настя поморщилась на предмет переменчивости настроений своей собеседницы. – Мне нужен ключ от моей квартиры. Я свой потеряла. А домой очень хочется попасть. Хотя бы переодеться, что ли…

Только тут Маргарита Николаевна наконец обратила внимание на более чем своеобразный гардероб своей бывшей невестки.

– Ты что?.. Опять кого-нибудь убила? – ахнула она и сложила руки домиком на груди. – Откуда у тебя эти тряпки?!

– Одолжил один знакомый…

– Почему тогда он тебя не приютил в таком случае? – сразу ощетинилась свекровь. – Чего ко мне приперлась? Да за тобой все бандиты города, должно быть, следят. Слышала, награду за твою голову назначили и место на кладбище огородили. А если они сейчас ворвутся сюда, что будет?!

Словно в подтверждение ее слов, требовательно тренькнул дверной звонок. Один раз, другой, третий, смолк на мгновение и заново повторил свой перезвон.

– Не открывай!!! – заверещала Маргарита Николаевна, с ловкостью мартышки забравшись на диван с ногами. – Они убьют нас!!!

– Прекратите ерничать, в конце концов! – прикрикнула на нее Настя. – Это наверняка Андрей. Он всегда так звонит в дверь.

– Да?! Я не знаю, что делать…

Пока Маргарита размышляла, Настена решительно направилась к двери. Пусть и постанывало у нее в груди после слов свекрови о награде за ее голову и месте на кладбище, но не открывать двери значило привлекать внимание соседей, а этого ей совершенно не хотелось.

Выключив свет в прихожей, она прильнула к дверному глазку и облегченно вздохнула. Это был Андрей. С букетом гвоздик, больше напоминавшим веник. С тортом и с самым виноватым выражением на постном лице блудный сын переминался с ноги на ногу, покусывал от волнения и нетерпения бесцветные губы и без устали жал на кнопку звонка.

Настя щелкнула замком и отступила немного в сторону, спрятавшись за дверью. Андрей просочился в квартиру, толкнул ногой дверь и дребезжащим голосом позвал:

– Мама-а! Ты где?

В гостиной что-то громыхнуло, раздался сдавленный стон Маргариты, и почти тут же ее крупная фигура заслонила собой дверной проем.

– Де-ееточка-аа, – прорыдала она, вытянула навстречу ему руки и… рухнула в обморок.

– О черт!!! – выругался Андрей, чем несказанно удивил свою бывшую супружницу. Швырнул на пол букет, коробку с тортом и поспешил к распластанной туше своей матери. – Мать, ну чего ты, бога ради!..

Настя решила, что сейчас самое время появиться на сцене этой трагикомедии, и щелкнула выключателем. Андрейка сощурился, замотал головой, а когда открыл глаза, то Насте его сделалось по-настоящему жаль. Мертвецкая бледность мгновенно окрасила и без того землистое лицо Андрея. Глаза широко раскрылись и перестали моргать. Рот приоткрылся и оттуда с сиплым подсвистом вырывалось:

– На-аастя-яя, Настяяя, ты-ыыы! Отку-ууда?!

– Оттуда, – решительно прервала она его столбняк. – Давай положим ее, что ли, куда-нибудь. Простудиться на полу может.

– А?! – Он отвел наконец глаза от Анастасии, уставился на мать и вдруг, вновь поразив Настену в самое сердце, беспечно махнул рукой: – Ничего с ней не станется. Там жира столько, разве ее проморозишь…

– Мерзавец, – прошелестел с пола душераздирающий шепот оскорбленной матери. – Не смей ко мне прикасаться! Я сама поднимусь!!!

Андрей пожал плечами. Подхватил с пола букет, торт и, перешагнув через мать, пошел в гостиную. Настя прошествовала следом. Маргарита еще какое-то время кряхтела и стенала, но спустя минуты три также вплыла в комнату. Они расселись, образовав некое подобие треугольника. Настя – в кресле ближе к окну, Андрей – напротив нее в таком же точно кресле, а Маргарита вновь плюхнулась в диванные подушки. Повисла пауза. Они окидывали друг друга внимательными взглядами, озабоченно хмурили брови и не спешили нарушить тишину.

Первой не выдержала Маргарита Николаевна. Сделав глубокий вздох, она скорбно поджала губы и вибрирующим от волнения и обиды голосом проблеяла:

– Сынок, это что же такое? Как ты можешь обходиться со мной подобным образом? Что я сделала тебе плохого в этой жизни?

– Ты лучше спроси, чего ты не сделала. Я тебе отвечу! – довольно-таки дерзко и напористо ответствовало чадо и насмешливо блеснуло глазами в сторону не перестающей изумляться Насти. – Привет, красавица. Подстриглась? Что на тебе за маскарад? Где пропадала все это время? Я тут было к тебе в гости пожаловал, а там у тебя гости…

– Тебе отвечать по пунктам или как? – Такое нахальство, по ее мнению, делало Андрея еще более омерзительным, чем прежде.