Сергей Ермаков - Виртуоз мести Страница 28

Дом престарелых находился в зеленой зоне среди застывших деревьев. Обычное серое панельное здание с огромными окнами и лоджиями. В парке висели качели, стояли резные фигурки, разве что не было карусели, тогда бы все это в полной мере напоминало детский сад. Семен не стал заезжать на территорию Дома, тем более что ворота были закрыты. Он вышел из машины и прошел в калитку. Маленький сухонький старичок в коротких штанах по щиколотку, из-под которых торчали серо-синие зимние кальсоны, в старом грязно-зеленом пальто и шапке-ушанке сразу же прицепился к Семену и засеменил рядом с ним:

- Вы кто? - сыпал он вопросы, как из ведра. - Вы к кому? Вы к Герцеговине Ивановне? Вы к Вере Павловне? Вы к Ольге Брониславовне? Вы к Павлу Степановичу? А Вы знаете, что сегодня неприемный день? Вам нельзя проходить внутрь - у нас карантин? Вы, что из управления? Я Вас не пушу! Где Ваши документы?

С этими словами старичок преградил Семену вход в здание, широко расставив руки и ноги в стороны. Он сделал скорбно-суровое лицо и был полон решимости не пускать молчаливого гостя внутрь Дома Престарелых. Семен сразу понял, что старичок работает тут охраной на общественных началах и скорее всего от нечего делать.

Семен остановился и вгляделся в старичка. По красным бегающим глазкам было понятно, что тот не дурак выпить и посплетничать.

- Я к товарищу Голубееву из тридцать второй палаты, - сказал Семен и протянул старику пять рублей.

- У нас не палаты, а комнаты, - строго ответил старик, не сводя глаз с пяти рублей. - А я на посту и взяток не беру.

- Это не взятка, - доброжелательно сказал Семен, - Это сувенир.

- Ну... - буркнул старик, - если сувенир... только... тогда возьму.

Он деловито сунул пять рублей в карман старого пальто и спросил:

- К кому, говоришь, приехал-то?

- К родственнику, Голубееву из тридцать второй, - ответил Семен, - к Сергею Петровичу.

Старик прищурился.

- Был тут у нас Голубеев, в тридцать второй как раз, только звали его, кажись, Юрий Петрович. Забыл, что ли, как родственника зовут?

- Не забыл, точно Сергей Петрович, а не Юрий... - Семен замешкался. А может, и правда, Танька чего напутала, когда диктовала, или же он плохо расслышал?

- Ну, в общем-то, теперь уже без разницы, что Юрий, что Сергей, скорбно сказал старик и перекрестился, - потому что как бы его ни звали при жизни, но оба они умерли.

- Кто оба? - совсем запутался Семен.

- Ну, этот Голубеев Юрий и Сергей, оба умерли, - ответил старик.

- У вас что тут два Голубеевых проживало? - спросил озадаченный Семен.

- Не-е, - ответил старичок, - один только в тридцать второй комнате.

- А что ж ты тогда сказал, что они оба умерли? - попытался все таки выяснить истину Семен.

- Кто оба? - удивленно спросил старичок.

- Ну, Юрий и Сергей, - растерялся Семен, - ты ж сам сказал! Голубеев Юрий и Сергей оба умерли! Твои слова!

- Какой Сергей? - недоуменно спросил старичок. - У нас был только Юрка. И помер тоже Юрка. Он мне, кстати, десятку должен был, - старичок хитро прищурился, - и не отдал. А ты говоришь, родственник ему?

Семен кивнул.

- Тогда гони червонец, - сурово потребовал старый рэкетир и протянул вперед сухую морщинистую руку.

- Он скоро сам тебе отдаст на том свете, - ответил Семен наглецу, - ни хрена ты не знаешь, придется к начальству идти.

Старичок было преградил дорогу, но увидев что Семен решительно двинулся вперед, отскочил и, тут же переменив выражение лица и смахнув невидимую слезу, попросил:

- Дай еще пятачок на помин души блаженного Юрия Петровича.

Семену понравился настырный старичок и он решил дать ему еще пять рублей и сунул было руку в карман, но тут из стеклянной двери Дома Престарелых выплыла дородная белохалатовая дама с каштановым шиньоном и, грозно посмотрев на старика, спросила:

- Вы опять тут у входа побираетесь, Досифей Лазаревич? Как Вам не стыдно?! Опять на водку клянчил? - обратилась она уже к Семену. Семен смущенно пожал плечами.

- Да нет же, Герцеговина Ивановна, - зашаркал ногами старичок, - вот товарищ интересуется Голубеевым, который помер, а я говорю, что он помер и все, мол, нет человека и мир праху его. Раз помер, то, значит, и интересоваться нечего. А он говорит, что родственник, а сам имя перепутал. Наверное, претендент на квартиру. Хочет квартиркой покойного овладеть, а сам даже забыл, как звали покойного. Много вас таких, неблагодарных, падких на чужое! Ух, ты!

И старик, погрозив Семену кулаком, спрятался за широкую спину Герцеговины Ивановны. Семен даже опешил от такого наглого предательства. Старик из-за спины начальства строил Семену страшные рожи.

- Так Вы, значит, к Голубееву? - спросила Герцеговина Ивановна.

- Да, - ответил Семен. - Впрочем, я ему не родственник, а по поручению его родственников из Сибири хотел передать ему посылочку. Я тут в городе проездом.

Герцеговина Ивановна посмотрела на Семена долгим взглядом и медленно произнесла:

- Юрий Петрович Голубеев умер больше, чем полгода назад. Очень жаль, что Ваши родственники из Сибири этого не знали.

- Он точно умер, Вы видели его труп? - спросил Семен.

- Молодой человек, - строго произнесла Герцеговина Ивановна, - у нас Дом Престарелых, и подобные шутки здесь неуместны. У нас человек либо живой и получает питание, либо мертвый и похоронен. Живых мы не хороним, а мертвых не кормим.

- Что ж теперь делать? - в задумчивости произнес Семен, думая уже совсем не о покойном старике.

- Мне посылочку! - закричал Досифей Лазаревич, подняв вверх ладонь, как в школе, - Я одинокий, и мне никто никогда не присылал посылочек!

- Замолчите сейчас же, - строго сказала Герцеговина Ивановна старику, и идите быстро в корпус!

Досифей Лазаревич покорно юркнул в стеклянную дверь и оттуда погрозил Семену кулаком. У Семена был такой растерянный вид, что Герцеговина Ивановна сжалилась над ним. К тому же Семен был симпатичным парнем на красивой импортной машине, которую Герцеговина Ивановна увидела в окно своего кабинета. А она была одинокой в личной жизни, хоть и заведовала Домом престарелых.

- Пройдемте в мой кабинет, - томно сказала она Семену. - По-моему, у Голубеева был брат, который его часто навещал. Живет он где-то за городом. Я поищу у себя в бумагах его адрес.

"Брат!!!" - осенило Семена! Конечно же, брат! Сергей Петрович и Юрий Петрович! Умер один, а другой жив! Жив и гадит где попало! Стоп! Ведь про родственника какого-то говорил еще тогда Семену этот "котик" по телефону, который живет теперь там, где жил раньше Голубеев. Семен в тот момент не придал этой фразе значения! Вот какой же он, Семен, дурак! Не понял все сразу. Какой из Голубеевых жил там в квартире, где теперь "котики" живут? Юрий или Сергей? Впрочем, какая разница. Убийца жив и здоров, а вычислить его можно. Может быть, у этой толстой старушки есть адрес.

Если бы Герцеговина Ивановна могла услышать, что в своих мыслях Семен назвал ее толстой, да еще и старушкой, то она бы немедленно выгнала его вон! Ей было всего-то чуть больше, на пару лет, чем сорок пять, а в сорок пять, как известно, баба ягодка опять. А в сорок семь баба - ягодка совсем! Герцеговина Ивановна красила волосы в каштан и носила шиньон. Она мазала губы и клеила ресницы. Мало того - она занималась шейпингом! Герцеговина Ивановна смотрела на стариков, которые ее окружали, и беспокоилась о том, что скоро, совсем скоро и она вот так же будет шаркать по коридору кожаными тапками, жевать пресную кашку одним зубом и каяться, что так и не узнала грешной хмельной любви. А ей так хотелось этой самой любви!

Всю жизнь она жила с мужем и только ему одному хранила верность. Ни с кем и никогда больше, кроме мужа, она ни только не совокуплялась, но даже и не целовалась. Целомудрие и непорочность она несла через всю свою жизнь, как флаг.

Через лет двадцать совместной жизни дошло до того, что Герцеговине Ивановне стало казаться, что, вступая в интимные отношения с собственным мужем, она уже грешит. Потому что пару раз во время близости с благоверным Герцеговина Ивановна представляла себе на месте мужа другого мужчину усатого Аркадия Соломоновича Зольцмана - тогдашнего главврача Дома Престарелых. Герцеговина Ивановна едва не падала в обморок от испуга, а самодовольный муж все приписывал своим половым возможностям. Такое перенапряжение было ваше всех разумных сил, и Герцеговина Ивановна стала отказывать мужу в близости, опасаясь повторения подобных миражей с Аркадием Соломоновичем в главной роли.

Муж с горя запил. Стал намного чаще ездить с друзьями в баню и на зимнюю рыбалку. И вот однажды весной хрупкий лед отломился от берега, и несчастного мужа Герцеговины Ивановны унесло в бескрайние просторы Финского залива. Его искали с вертолетами и аэропланами, но не нашли. То есть нашли, но не его. То есть его, но не живого. Мертвого. Герцеговина Ивановна была очень доброй женщиной, всем всегда сочувствовала и сопереживала. Особенно чужим людям. На своих любви не хватало. И поэтому, чувствуя за собой такую неисправимую вину перед мужем, она безутешно рыдала дни и ночи напролет.