Александр Красницкий - Воскресшая душа Страница 28

Коноплянкин чуть не плакал.

– Должен он тебе, что ли, был? – спросил наблюдавший за ним Метла.

– И не говори! – отчаянно махнул тот рукой. – Почитай, целый капитал теперь в могилу унес.

Зуй и Метла переглянулись.

– А с нами-то он, Сергей Федорович, – начал первый, – какую штуку выкинул; твоей совсем под стать.

– Какую? – спросил Коноплянкин.

– Такую ехидную, что и говорить не стоит… И у нас он, Минюшка, капитал в могилу унес.

– Это как же так?

– А так вот… Козелок… – и, склонившись к уху Коноплянкина, Зуй начал быстро нашептывать ему.

По мере того как Сергей Федорович слушал этот шепот, его глаза разгорались яркими, алчными огоньками.

– И все сторублевки, говоришь? – спросил он. – Под головой?

– Под ней самой.

– Даром сгниют, – заметил Метла.

– Н-да! – размашистым жестом почесал в голове Коноплянкин. – Выходит, что сгниют… А где же Козелок?

– Поджидаем… Сюда он придет.

– Дмитрий, перемени-ка! – распорядился Коноплянкин, и, когда парень ушел с чайниками, он, склоняясь над столом, зашептал: – Братцы мои, да неужто же такому капиталу задарма в земле пропадать?

– А что поделать-то? – спросил Зуй.

– Как что? Достать его нужно! Вот что.

– Оно так, – смутился Зуй, – зачем гнить капиталу. Да как достать-то?… Ведь в могилу лезть нужно. А это боязно – покойничка потревожишь.

– Ну, ему, покойному-то, все равно. А из-за него живые пострадают. Шутка ли, сам говоришь, сторублевки все.

– Сторублевки… – нерешительно протянул Зуй. – Да ведь могилу взрывать придется…

– И ничего не нужно! – вдруг перебил товарища Метла. – Посмотрю я на тебя, так на слова куда ты, Зуй, дошлый, а как до дела коснется – и стоп. А еще птицей прозываешься… Коли ты – птица, так все видеть должен…

Коноплянкин по торжествующему виду Метлы понял, что тот что-то сообразил.

– Ну, ну, голубчик! – подбодрил он его, сам наливая ему из чайника в стакан водки. – Расскажи-ка, пристыди приятеля-то… вишь, мямлит он.

– Впрямь мямля, – согласился Метла и, обернувшись к Зую, спросил: – На кладбище был? Как могилу копали рядом, видел?

– Видел. Ну что ж?

– А как копаль Минькин гроб расшиб, видел?

– Видел, стенку отворотил да потом глинкой ее подкрепил.

– Так чего же тебе еще? Самое легкое дело капитал достать… Все как будто нарочно для нас устроилось… Приходи и бери… Я-то, Федорыч, все это приметил и на ус себе намотал, а он, Зуй-то, ворон считал.

– Молодчага ты у меня! – похвалил Метлу Коноплянкин. – То-то я тебя примечаю. Дельного человека сразу видно. Так как же, ребятушки, по рукам, что ли?

– Уж и не знаю я, как, – тянул Зуй.

– Чего там не знаешь? – вспылил Метла. – Я пойду, и ты пойдешь… Ты, Федорыч, с нами?

– Куда уж мне, – отмахнулся Коноплянкин. – Вишь, туша я какая… Как покажусь там, сразу приметят. Нет, и дело вам портить не хочу… А вот что. Пошлю я с вами Митьку моего, подручного. Парень он ловкий, силищи непомерной, не из глупых притом… Как раз он вам на такое дело товарищ.

– Пойдет ли Митька-то? – усомнился Метла.

– Пойдет! Уж я его настрою. Только, чур – пополам, чтобы и моя доля тут была.

– Да уж ладно, поделимся, – согласился Метла, теперь принявший на себя роль старшего. – Свои мы люди или нет?

Через час, когда уже начинало темнеть, Метла, Зуй и Митька, подручный Коноплянкина, вышли из чайной.

Первые двое были заметно под хмельком, Митька же был трезв и спокоен. Погода к сумеркам стала еще отвратительнее. Выстрелы, возвещавшие подъем воды, грохотали почти один за другим.

XXXI

Босяки шли впереди. Дмитрий, одетый почище, следовал за ними.

– Ой, Метла, на какое мы дело идем! – шепнул товарищу Зуй. – Страшно-то как!… Ой!…

– У Митьки две сороковки с собой…

– Только разве что две сороковки… а то чувствую, что душа в пятки ушла. Ведь дело-то какое…

– Мне, Зуенка, и самому страшновато, да что поделать…

– Эй, вы, рвань! – раздался сзади оклик Дмитрия. – Шевелитесь, что ли, а то этак и до утра не доберемся.

– На трамвай бы, – предложил, останавливаясь, Зуй. – Оно все скорее.

– Ишь, чего захотел! – даже с негодованием крикнул Дмитрий, но, немного подумав, сказал уже примиряюще: – А и впрямь, ребята, на трамвай надо, а то, чего доброго, ворота закроют, и пропало все.

– Верно, верно, миленочек! – поспешил поддержать его Зуй. – Поскорей бы добраться, да и за дело.

Он говорил, а сам в смущении прятал глаза, боясь, как бы его взгляд не выдал того, что делалось у него на душе.

– Так и быть, – решил Дмитрий, – хоть Сергей Федорович и ничего не говорил, а я рискну…

Пройдя немного, они выбрались на улицу, с которой можно было сесть на трамвай, доходивший до самого кладбища, и сели в один из вагонов.

– Стой, ребята! – объявил Дмитрий на последней остановке. – Ежели пойдем всей оравой – не пустят, а коли и пустят, так следить начнут. Нужно пройти так, чтобы никто вас не приметил. Вот мы как сделаем: вы схоронитесь поблизости, а я к кладбищенскому сторожу подойду, будто не знаю, где контора. Он меня поведет показать, а вы тут и шмыгните в калитку. Поняли?

– Как не понять? – отозвался Метла. – А ты, значит, не с нами?

– Потом приду… Уж я знаю, как что сделать, меня Сергей Федорович всему научил. Может, я со сторожем пойду. Так вы глядите, да слушайте; чуть голоса – хоронитесь. А я нарочно громко говорить буду… Ну, не зевай!

Дмитрий смело пошел к сторожке. Зуй и Метла, обогнув ворота, притаились, ожидая, что будет дальше.

– Гляди, отводит, – шепнул Метла Зую, увидав, что Дмитрий вместе с одетым в шубу человеком отошел и направился в противоположную сторону.

– Ой, родименький, страшно! – взмолился Зуй.

– Все равно идем, – схватил его за шиворот Метла. – Не пропадать же задарма сторублевкам нашим, – и он потащил Зуя. – Чего зубами щелкаешь? – злобно шепнул он. – Не волк!

– Страшно!…

– Митька одну сороковку мне передал, проберемся – выпьем, и все как рукой снимет.

Они, никем не замеченные, прошмыгнули на кладбище.

– Начинай первый, – сунул Метла товарищу посудину с водкой.

Было темно. Ветер немного стих, но зато поднимался туман. В воздухе чувствовалась промозглая сырость.

– Найдем ли Минькину могилу-то? – встревожился охрабревший после выпивки Зуй.

– Небось найдем. Я днем дорогу заприметил, – ответил Метла и смело пошел вперед.

Прошли еще несколько саженей. Метла действительно превосходно ориентировался. Он уверенно сворачивал с мостков на мостки.

Наконец он остановился.

– Здесь! – объявил он и уже шепотом добавил: – Ты куришь… у тебя спички… Давай!…

– Есть, есть, – дрожащим голосом ответил Зуй, шаря в карманах. – Вот целый коробок, – и он протянул Метле коробку со спичками.

– Без ошибки, – произнес тот, но вдруг бросил спички и, отпрянув назад, воскликнул: – Это что такое? Зуй! Где ты?

Зуй не отвечал, хотя Метла привыкшими к темноте глазами хорошо различал его фигуру.

– Зуй, да ты что? – кинулся к товарищу босяк.

– Стонет, слышишь? – еле-еле выговорил тот.

Действительно, еле слышный стон раздался совсем близко от них.

– Наваждение, нечистая сила! – чуть не во весь голос крикнул Метла.

Стон повторился.

– Бежим! Черт с ними, со сторублевками! – схватил его за руку Зуй.

– Куда побежим? Гляди! – прошептал Метла и указал на мелькавший в отдалении огонек.

– Митька там, и не один, – забормотал Зуй. – Ахти, что теперь делать?

– Прыгай в могилу, что рядом с Минькиной! – и с этими словами Метла, схватив за руку товарища, вместе с ним прыгнул в выкопанную днем и еще не занятую могилу.

В то же мгновение оттуда послышался глухой, сдавленный вопль, и затем все стихло. Это вскрикнул Зуй, наткнувшийся при прыжке на чье-то тело.

– Метла, Метла! – крикнул он. – Тут есть кто-то.

– Нишкни! – заметил Метла, схватывая приятеля за горло.

Они затихли.

Голоса теперь слышались совсем близко. Трое людей прошли с фонарем мимо. Яркий сноп света ударил в могилу, когда проходил передний.

– Ну, пронесло теперь, – прошептал Метла, когда говор стих и мельканья фонаря не стало видно.

– Родимый, – взмолился Зуй, – да сколько же нас здесь?

– Считай, – усмехнулся сумрачный босяк, – насчитаешь троих, и верно будет… Эй, кто тут? Отзовись!

– Молчит, – ободрился Зуй.

– А вот мы его пощупаем! – и Метла ткнул неожиданного третьего товарища кулаком.

В ответ ему раздались не то стон, не то бессмысленное мычание.

– Да что с ним разговаривать? – рассердился босяк. – Тащи его, Зуй! Вытащим – посмотрим, кто он такой?

Зуй расхрабрился настолько, что вспомнил даже, зачем они сюда пришли.

– Эй, Метла, – прошептал он, – спички-то где?

– Где? Выронил – вот где!

– А как же пошарить-то насчет сторублевых?

– Погоди, дай узнать, кто у нас в товарищах, а потом и к Миньке в гости заглянем.