Погоня за отцом - Рекс Тодхантер Стаут Страница 28

один конверт из той же серии, а в местном архиве мне удалось выяснить, что Юджин Джарретт окончил Гарвард в 1945 году, а в 1963-м он был одним из спонсоров торжественного обеда в чью-то честь. Но самое большое разочарование постигло меня в Нью-Йоркской публичной библиотеке, где я уже из чисто ослиного упрямства провел целый час. Вы не поверите, но, потратив все это время, я не сумел даже узнать, есть ли, например, дети у вице-президента третьего по величине банка в Нью-Йорке.

В старый особняк из бурого песчаника я вернулся в шесть часов вечера. Уходя, я предполагал, что придется вернуться пораньше и подняться в оранжерею, чтобы проинформировать Вулфа о Юджине Джарретте, прежде чем тот придет, но сейчас не стоило даже звонить по внутреннему телефону. Когда Вулф спустился, я сказал ему, что с одного взгляда на Юджина Джарретта мы узнаем о нем больше, чем я узнал за весь день. И тут позвонили в дверь.

Что ж, я вновь оказался прав. Встретив, сопроводив в кабинет и усадив Джарретта в красное кожаное кресло, я успел получить о нем хоть некоторое представление. Если считается, что вице-президент крупного банка должен выполнять возложенные на него обязанности, то Джарретт совсем не походил на банкира. Юджин Джарретт разительно отличался от своего отца. Особенно глазами. Они у него тоже были серо-голубыми, но на этом сходство заканчивалось. Даже когда Юджин смотрит на вас, создается впечатление, что он вас не видит, а пристально рассматривает что-то другое – яхту, о которой давно мечтал, или хорошенькую девушку, сидящую на облачке. У меня подобные мысли возникают нечасто, поэтому можете судить сами, какие у него были глаза. Глупо даже предполагать, что такой человек станет работать. Все остальное у Джарретта-младшего на первый взгляд было в порядке – примерно моего роста, широкоплечий, лицо непримечательное. Сев в кресло, он осмотрелся по сторонам, не обращая внимания на нас с Вулфом. Похоже, ему понравился ковер, но еще дольше его взгляд задержался на глобусе. Такой и в самом деле редко увидишь – как-никак тридцать пять с половиной дюймов в диаметре.

Наконец Юджин Джарретт перевел взгляд на Вулфа:

– Занятная у вас работенка, мистер Вулф. Люди приходят к вам в поисках ответов, словно к дельфийскому оракулу. Но вы, конечно, не гадалка и не предсказатель будущего – этим занимаются только шарлатаны. Кто же вы в таком случае – ученый или великий артист?

Вулф нахмурился:

– Давайте не будем навешивать ярлыки, мистер Джарретт. Ярлыки предназначены для творений человеческих рук, а не для самих людей. Самый примитивный человек слишком сложен, чтобы на него можно было навешивать ярлыки. У вас есть ярлыки?

– Нет. Но я могу назвать тех, чьи способности сосредоточены на одной цели. Я могу назвать Шарля де Голля, Роберта Уэлча или Стокли Кармайкла.

– Если вы это сделаете, не приклеивайте ярлыки и имейте под рукой замену.

– В конце концов, все в наших руках, – кивнул Джарретт. – Даже ярлык можно изменить. Я, например, несколько раз изменял мнение о своем отце. Это просто так, кстати. В своем письме вы упомянули моего отца только в связи с тем, что Карлотта Вон некоторое время состояла у него на службе, но Берт Маккрей рассказал мне о том, как вы обратились к моему отцу и что из этого вышло. Он сказал также, что следующая мишень – я. Давайте сперва покончим со мной. Вы подозревали, что мой отец был отцом ребенка Карлотты, но потом под давлением доказательств пришли к заключению, что он невиновен, и тогда решили, что виновник – я. Так?

– Не решили. Пришли к логическому выводу или умозаключению. Или даже – высказали догадку.

– Не важно. Вас ждет еще одно разочарование. Узнав об этом от Берта Маккрея и потом еще из вашего письма, я решил сберечь вам время и затраты, а заодно избавить от неприятностей себя и рассказать вам что-то такое, о чем кто-то может строить предположения или догадки, но чего никто доподлинно не знает. Итак, сегодня утром я позвонил своему врачу. – Он повернулся ко мне. – Вы Арчи Гудвин?

– Да.

Джарретт полез в карман, достал кожаный бумажник, вынул из него визитную карточку и протянул мне. Я подошел и взял ее. «Джеймс Оделл Уортингтон, доктор медицины» – было вытиснено на карточке.

– Доктор Уортингтон примет вас завтра в девять утра, – сказал Джарретт. – Не опаздывайте: он очень занятой человек. Он подтвердит вам, что от меня никогда не могла забеременеть никакая женщина. У него высокая репутация, и он ни за что не стал бы ставить ее на карту, если бы существовала хотя бы малейшая вероятность того, что он может ошибиться. – Юджин Джарретт повернулся к Вулфу. – Вы сообщили в своем письме, что вам нужна информация о Карлотте Вон.

Я бы на месте Вулфа послал его ко всем чертям. Если Вулф и придерживался того же мнения, то выдавал себя лишь тем, что кончиком указательного пальца выводил маленькие круги на пресс-папье. Он спросил:

– Доктор Уортингтон уже был знаком с вами в тысяча девятьсот сорок четвертом году?

– Да, он был в числе тех врачей, которые пытались спасти мою мать. Он терапевт, но, даже попав в руки онкологов, моя мать продолжала надеяться именно на него. – Юджин досадливо махнул рукой. – Задавайте мне любые вопросы про Карлотту Вон, хотя я и сомневаюсь, что смогу вам помочь. Она изменила имя и фамилию и стала Элинор Деново. У нее есть двадцатидвухлетняя дочь, и в течение двадцати двух лет мой отец ежемесячно посылал ей чеки на тысячу долларов. Так?

– Да.

– Тогда я придумаю для него новый ярлык. Это просто фантастично. И не укладывается ни в какие мои представления о нем. Дело не в том, что он уклонился бы от ответственности, напротив, он чрезвычайно ответственный, но всегда сам принимает решения – должен он отвечать или нет. Он бы безусловно не ощущал себя ответственным, если бы Карлотта Вон, или любая другая женщина, или даже дюжина женщин вдруг забеременели от меня. Берт Маккрей считал, что она могла шантажировать отца, но я в это не верю. Мой отец никогда не уступал шантажистам – это абсолютно невероятно. Эйвери Баллу сказал, что Элинор Деново погибла. Но неужели она никогда никому не говорила, зачем приходят эти деньги?

– Будучи жива, никому. Но в письме, которое ее дочь вскрыла после смерти матери, было сказано: «Эти деньги от твоего отца». И потом еще: «…Эти деньги прислал твой отец». У нас с мистером Гудвином нет причин