Елена Михалкова - Время собирать камни Страница 29

Тоня не сразу поняла, что ее о чем-то спрашивают.

– Что? – внезапно потеряв голос, прошептала она.

– Кровушки-то, говорю, много было?

Теперь Тоня поняла и молча кивнула.

– Потянулись жилочки?

Тоня вспомнила, что боль была тянущая, и опять кивнула.

– Хорошо, хорошо, – забормотала колдунья сама себе. – Вот хорошо. А по травушке, да по водичке, да к синю морю, да на глубоко донышко….

Тоня закрыла глаза, потому что веки внезапно отяжелели – на нее наваливался сон. Изо всех сил она пыталась сопротивляться, но перед глазами мелькали образы, быстро сменяя друг друга: берег моря, толща воды над головой, маленькое белое тельце, покачивающееся в глубине, среди водорослей…

– Чего хочешь от меня? – неожиданно спросила Антонина.

Тоня открыла глаза, попыталась что-то сказать, покачала головой и наконец выдавила:

– Ребенка. Мальчика.

– Ма-альчика… – пропела ведьма. – Ишь что! А что мне за твово мальчика будет?

– Я не знаю, – прошептала Тоня. У нее начала кружиться голова, и она испугалась, что сейчас упадет с колоды. Лицо женщины, наклонившейся над ней, то расплывалось, то снова становилось четким. – Что вам нужно?

– Да ничего мне твоего не нужно! – хрипловато рассмеялась Антонина. – Вот разве Глашку только. Слышь, красавица, отдашь мне Глашку-то?

– Я не понимаю…

– А и понимать ничего не надо. Скажи только, сама хочешь Глашке все вернуть или мне за тебя сделать, а? Вот тогда будет тебе ребеночек, будет тебе твой мальчик. А я-то уж сама наведу как надо, как умею…

Бормотание ведьмы стало неразборчивым. Тоня собрала все силы, боясь потерять сознание.

– Вы… сами… – прошептала она, – я не хочу.

– А раз не хочешь, тогда помоги-ка мне! – приказала женщина и потянула Тоню на себя.

Та с трудом поднялась.

– Смотри! – Антонина положила руку Тоне на затылок и прижала ее голову почти к самому дереву.

Тоня опустилась на колени, схватилась рукой за край колоды и начала вглядываться в круги. Она чувствовала какое-то шевеление над своей головой, и поняла, что колдунья водит рукой над волосами. Сверху раздалось негромкое хрипловатое нашептывание, в котором она не могла разобрать ни одного слова. Неожиданно круги перед ее глазами поплыли, начали сливаться, опять разделяться; внешний круг вращался, а маленькие в середине образовывали непонятные картины, заставляя Тоню наклоняться все ниже и ниже. Нашептывание перешло в бормотание, бормотание в напев, напев становился все громче и громче, и наконец, когда Тоня поняла, что через секунду потеряет сознание, Антонина выкрикнула что-то непонятное и ударила по срезу рукой.

– Смотри! – прохрипела она. – Что видишь?

Тонкие линии сложились в рисунок, а через долю секунды распались на десятки кругов, перед Тониными глазами снова был спил старого дерева. Тоня закрыла глаза и прижала ладонь ко лбу. Головокружение прошло, но осталась неимоверная слабость.

– Что видела? – повторила Антонина, глядя на нее сверху.

– Дерево, – тихо сказала Тоня, вспомнив застывший в последнюю секунду перед глазами рисунок.

– Еще что?

– Ветку сломанную, которая с дерева свисала. Большую. Какую-то странную, как… как будто змея… или петля…

– Змея?

– Да, кажется. Я не знаю.

Антонина отвернулась, постояла немного, глядя в сторону, и прошла в дом. Тоня, обессилев, сидела у спила, чувствуя себя по-прежнему очень слабой. Она не знала, сколько прошло времени, – ей показалось, около четверти часа. Собиралась уже встать, когда Антонина появилась на крыльце и подошла к ней. В руке у нее был черный полотняный мешок, в котором что-то лежало.

– Пить будешь, – протянула она его Тоне. – Каждый день по большой ложке на восходе. Поняла?

– Да.

Тоня взяла тяжелый мешок.

– Иди. – Колдунья отвернулась и скрылась в сарае.

Тоня встала, покачиваясь, сделала несколько шагов и вынуждена была сесть прямо на землю. «Господи, что со мной?!» Опять встала, медленно, с трудом переставляя ноги, дошла до калитки, но сил, чтобы открыть ее, не было. Мешок оттягивал руку, и Тоне казалось, что в нем по меньшей мере пять килограммов. Собравшись с силами, она нажала на дверь плечом и вышла за забор. Внезапно ей стало гораздо легче. Силы прибавились, слабость уменьшилась, и Тоня побрела по полю хоть и спотыкаясь, но все увереннее и увереннее. Когда дом колдуньи скрылся за лесом, она присела на поваленное дерево и развязала мешок. Внутри была обычная стеклянная банка, до краев наполненная темно-коричневой жидкостью. Тоня завязала мешок, посидела еще немного и направилась к деревне.

Вечером она сидела на диване, рассматривая банку на свет. На дне плавали кусочки травы, мелкие листочки, какие-то цветы. Тоня не спросила у Антонины, где хранить банку, и теперь не знала, куда ее поставить, но мысль о том, чтобы вернуться к ведьме за уточнениями, вызывала у нее дрожь. Теперь она не сомневалась, что все рассказанное Степанидой правда – никакая Антонина не знахарка, а самая настоящая ведьма. Тоня вспомнила, что случилось утром, и у нее опять закружилась голова.

Когда она вернулась домой, оказалось, что уже почти полдень. Ничего не соображая, Тоня все-таки решила приготовить ужин и погладить. Приняв такое решение, она опустилась на диван и мгновенно уснула. Проспала почти до шести и, проснувшись, долго не могла понять, какое сейчас время суток – за окном уже смеркалось. Наконец сообразила, достала из мешка банку, а мешок спрятала в комоде. И вот уже полчаса она смотрела на бурую жидкость, а перед глазами вставали круги на спиле дерева, переплетающиеся между собой.

Тоня мотнула головой, и видение исчезло.

«Вите ничего не буду рассказывать, – подумала она и подошла к окну, поставив банку на стол. – Никому вообще не буду, и Степаниде тоже». Как относиться к произошедшему утром, Тоня не знала, поэтому просто решила не задумываться, а настой выпить, как сказано.

За окном мигнули фары.

«Господи, неужели Витя приехал? – ужаснулась она. – Так рано?!»

– Тонь, привет! – раздался голос из кухни. – А ты что опять входную дверь не запираешь?

– Я запираю! – крикнула Тоня, схватив банку и заметавшись с ней по комнате.

– А почему открыто было?

– Я выходила, – соврала она, сунула банку на книжную полку и прикрыла ее книжкой.

На пороге появился довольный Виктор.

– Вить, а ты что так рано сегодня?

– Ну вот, поздно прихожу – плохо, рано – еще хуже, – усмехнулся он. – Да все нормально, там мужики без меня, думаю, обойдутся. А ты почему такая бледная, супруга моя? Не заболела?

– Нет-нет, но я что-то спала сегодня много, весь день. Вить, ты извини, – виновато произнесла Тоня, – у меня ужина нет. Я тебя вчерашним супчиком покормлю, ладно?

– Да корми чем хочешь, только побыстрее – я без обеда сегодня. Представляешь, приезжает комиссия…

Тоня отключилась. Виктор оживленно рассказывал о чем-то, она машинально кивала, вставляла разные междометия, но совершенно не воспринимала его слов. Очнулась она только тогда, когда Виктор, сбившись на полуслове, спросил:

– А это что за фантазия?

Тоня резко обернулась. Виктор стоял у книжной полки, держа в руках банку с настоем. Брови его были нахмурены.

– Откуда?

Быстро подойдя к нему, она осторожно взяла банку.

– Мне врач посоветовала пить настой зверобоя. Я сейчас уберу.

Глафира вышла из дома вечером, оглядываясь по сторонам по старой детской привычке. Не то чтобы она кого-то боялась… Впрочем, боялась, призналась она самой себе. Ведьмы проклятущей, которая ей полжизни испортила, порчу страшную наложила, так что теперь жить ей без ребеночка до конца дней. А ребеночка хотелось, очень хотелось…

От мыслей об Антонине Глафира поежилась, хотя вечер был безветренный. Ничего, зато она неплохо над той сучкой молоденькой подшутила, которую таким же гадким именем зовут. Ха, вздумала ей, Глафире, про детей вопросы задавать! Стерва…

Вспоминая Витькину жену, Глафира сама не заметила, как дошла до почтальонова дома. «Да какой он теперь почтальонов! – хмыкнула она. – Чернявским теперь его называть будут, а не почтальоновым. Будто здесь много почтальонов осталось…»

Впереди послышалось покашливание, и Глафира остановилась, вглядываясь в темноту. Видела она хорошо, но человек стоял около соседнего дома, прячась за крыльцом.

Глафиру опять пробрала легкая оторопь. «Вернуться бы, и черт с ней», – мелькнуло у нее в голове. На секунду она застыла на месте, но тут же передернула плечами: нет уж, на сей раз она ее не испугается. Хватит, набоялась! Еще вопрос, кто кого теперь будет бояться!

Глашка хмыкнула и шагнула в сторону крыльца.

На следующий день Тоня проснулась в шесть утра, совершенно забыв, что сегодня суббота и можно поспать подольше, но взглянула на спящего мужа и поняла, что зря встала. Виктор крепко спал, негромко всхрапывая во сне. Она укрыла его одеялом и подвинула обогреватель поближе к кровати.