Валерия Вербинина - В поисках Леонардо Страница 29

– Вам нравится? – спросила Амалия. – Это Себастьян Секунд, средневековый фантастический художник.

– Почему фантастический? – удивился священник.

Амалия объяснила, что у Себастьяна была манера рисовать лица наполовину человеческими, наполовину иными. Например, этот портрет…

– Не могу сказать, что я разбираюсь в искусстве, – заметил отец Рене, – но по поводу портрета вы не правы. Ничего фантастического в нем нет.

– Разве? – Амалия была озадачена. – Но эти странные пятна…

Священник метнул на нее быстрый взгляд.

– Это не пятна, – ответил он. – Это проказа.

Амалия остолбенела. Отец Рене отвернулся от портрета и сел на стул.

– Я так понимаю, вы хорошо знакомы с этой болезнью, – подал голос Рудольф, до того с любопытством наблюдавший за священником.

– Пришлось, – коротко ответил отец Рене. – Я много лет ухаживал за больными в лепрозории, – сказал он абсолютно без всякой рисовки, так, словно речь шла о самом обыкновенном деле.

– И вы не боялись? – ужаснулся Деламар. – Неужели вам не было страшно, что вы тоже можете заразиться? Ведь лекарства от этой чудовищной болезни до сих пор не существует!

Отец Рене пожал плечами.

– Все в воле Божией, и только в ней одной, – спокойно произнес он. – Конечно, если бы у меня не было веры в Него, я бы вряд ли отважился на такое.

– Я читал вашу статью о проказе, – заметил Рудольф. – Кстати, согласен с вами, что, несмотря на то что болезнь известна уже много веков, она до сих пор плохо изучена.

– Собственно говоря, это не одна болезнь, – оживился священник. – Я описал несколько форм проказы. Все они протекают по-разному и имеют разные симптомы, но в одном, безусловно, схожи: все влекут за собой мучительную смерть, которая растягивается на месяцы, а то и годы. – Он улыбнулся одними губами. – Впрочем, мне кажется, вы вызвали меня вовсе не для того, чтобы беседовать о столь жуткой болезни. Вот уж не тема для светского разговора! Так чем я могу быть вам полезен?

Амалия замялась. Теперь, когда она поняла, с каким человеком столкнулась, ей уже казалось мелким и суетным заводить с ним речь об африканских ядах. Тем не менее она собралась с духом и рассказала отцу Рене о том, что мадам Эрмелин была отравлена, и, судя по всему, опасность угрожает еще нескольким людям. Выслушав Амалию, священник погрузился в размышления.

– Конечно, я не настолько хорошо знаю о действии африканских ядов, как вам хотелось бы, – наконец сказал он, – но, не скрою, есть вещества, которые могут вызвать кровотечение и быструю смерть, причем со стороны все будет казаться совершенно естественным. – Он прищурился. – Позволительно ли мне будет все-таки спросить, на чем основано ваше умозаключение о том, что несчастная женщина была отравлена?

Амалия переглянулась с Деламаром, и сыщик после недолгого колебания рассказал о записке, о Леонаре Терноне и о том, почему он может мстить семье Эрмелин. Отец Рене вздохнул.

– Все это весьма и весьма прискорбно, – сказал он, – но странно, что человек выжидал целых десять лет, прежде чем начать мстить.

– Почему? – быстро спросила Амалия.

– Потому что это просто не имеет смысла, – отозвался священник. – Если он так ненавидел, ему следовало отомстить членам семейства Эрмелин уже десять лет тому назад.

– А вам разве не приходилось сталкиваться с убийствами, совершенными из мести? – спросил Рудольф. – Насколько мне известно, в них далеко не всегда кара следует сразу же вслед за оскорблением.

Священник горько улыбнулся.

– А насколько известно мне, первая и основная причина всех преступлений – деньги, и только они.

– Но ведь в нашем случае так оно и есть, – заметил Деламар. – Все началось из-за состояния госпожи Бежар, так что в основе данного преступления тоже лежат материальные соображения.

– Что ж, может быть, вы и правы. – Отец Рене поморщился, отчего шрам на его щеке дрогнул. – На вашем месте я бы попытался как можно скорее отыскать этого несчастного, пока он не успел натворить бед.

– Собственно говоря, именно этим мы и занимаемся, – заметил Деламар.

– Можно еще один вопрос, святой отец? – вмешалась Амалия. – Вы ведь были последним человеком, который разговаривал с мадам Эрмелин. Не упоминала ли она, что ей кто-то угрожает? Быть может…

Священник метнул на нее короткий взгляд.

– Я исповедовал ее перед смертью, – очень спокойно произнес он, – однако вы должны знать, мадам Дюпон, что сказанное исповеднику должно остаться тайной его и Бога.

– Моя кузина, – поспешил объяснить Рудольф, – имела в виду вовсе не грехи мадам Эрмелин, в которых та каялась перед смертью, а нечто совсем иное. Быть может, мадам успела вспомнить и сказать вам нечто, что могло бы помочь нам в расследовании преступления? Если так, то нет ничего плохого в том, чтобы сказать нам об этом, ведь ваши слова могли бы сильно облегчить работу следствия.

Но отец Рене только улыбнулся и покачал головой.

– Боюсь, тут я ничем не могу быть вам полезен, – промолвил он, поднимаясь с места. – Вернее, кое-что я могу вам все же сказать, но вряд ли это поможет. – Он поколебался. – Мадам Эрмелин перед смертью и словом не упоминала о том, что ее кто-то преследует или что она боится кого-то. Она, похоже, даже не подозревала о том, что ее кто-то отравил.

– Вот как? – пробормотал Деламар. – Ну что ж, спасибо вам, святой отец. Не скрою, вы нам очень помогли.

– Вы и сами знаете, что это не так, – возразил священник с улыбкой. – Извините, господа, но мне надо идти. Две женщины в третьем классе серьезно больны, и я должен их навестить. – Он наклонил голову, прощаясь. – До свидания, господа. До свидания, мадам Дюпон.

– Вот поразительный человек! – заметил Деламар после его ухода. – Однако мы и впрямь немного продвинулись. Теперь благодаря отцу Рене мы точно знаем, что при желании Леонар Тернон мог воспользоваться одним из африканских ядов, чтобы избавиться от мадам Эрмелин.

– Главное, чтобы он не мог воспользоваться тем же ядом во второй раз, – отозвалась Амалия. – Поэтому, дорогой друг, ступайте-ка к Эрмелинам да постарайтесь не спускать с них глаз.

Деламар ушел. Не без труда Амалии удалось выпроводить кузена, сказав ему, что она желает переодеться к обеду. На самом деле Амалии просто хотелось остаться одной, чтобы хорошенько поразмыслить. Однако ничего у нее не вышло, потому что буквально через минуту после ухода Рудольфа кто-то постучал в дверь.

– Войдите! – крикнула Амалия.

Это оказалась маркиза Мерримейд со своей неразлучной моськой. Маркиза опустилась в кресло и, подавшись вперед, жутким шепотом сообщила, что по кораблю ходят самые странные слухи насчет кончины милейшей мадам Эрмелин. Не могла бы бесценная, любезная, дражайшая мадам Дюпон прояснить ситуацию?

Уразумев, что маркиза явилась к ней за свежей порцией сплетен, Амалия жутко разозлилась и сказала, что она не врач, что она вообще практически не была знакома с покойной и не имеет ни малейшего представления о том, отчего бы та могла преставиться.

Маркиза сказала: «Ах так!», но таким тоном, который не оставлял сомнений в чувствах, которые она испытывала. Амалия же самым невежливым образом сделала вид, что углубилась в чтение. Посидев еще немного, маркиза поднялась с места и удалилась, неся на руках свою собачку.

– Ну что там, Сьюзан? – спросил ее муж, завязывавший перед зеркалом галстук.

– Ах, даже не спрашивай, Монтегю, – отмахнулась его раздосадованная половина. – Но, строго между нами, я бы не удивилась, если бы она сама это сделала!

– Сделала что? – удивился маркиз.

– Убила мадам Эрмелин, – пояснила его супруга, глядя на него хрустальными глазами.

– Побойся бога, Сьюзан! – укоризненно сказал маркиз. – Да ведь мадам Дюпон даже не подходила к ней!

– Может быть, мадам Дюпон ее сглазила, и та умерла, – в порыве вдохновения предположила маркиза. – У нас в труппе была одна старая костюмерша, и ты знаешь, Монтегю, все ее боялись как огня! Не дай бог рассердить ее перед выступлением – тогда она начинала коситься на тебя вот этак исподлобья, а через час тебя освистывали. Да, да, истинная правда!

Маркиз хотел сказать, что для того, чтобы тебя не освистывали, надо играть лучше, но так как он прекрасно знал норов своей жены, то предпочел промолчать и продолжал завязывать галстук.

Амалия же, спровадив маркизу, вздохнула было с облегчением, но тут к ней пожаловала миссис Рейнольдс.

– Я так и знала, что быть неприятностям! – вскричала она с порога и стала обстоятельно выпытывать у мадам Дюпон, что же такое случилось с мадам Эрмелин и отчего сыщик сегодня допрашивал всю корабельную прислугу.

– Почему бы вам не спросить об этом у него? – поинтересовалась Амалия. – А еще лучше – разложите карты, они вам наверняка расскажут, как все случилось. Или вызовите какого-нибудь духа. Говорят, они знают все, что творится в подлунном мире!