Иван Сербин - Дикие псы Страница 29

– Чего уж теперь-то, – издевательски сочувственно развел руками Конякин. – Теперь уже поздно. Раньше надо было думать.

– Мне не следовало брать этих денег, – повторил Костя. – Мне следовало убить тебя. Хотя бы ради Аньки. Конякин посмотрел на него с искренним изумлением. Так смотрит слон, заметивший вдруг, что под ногами что-то лает.

– Что-что? – переспросил он. – Что ты сказал?

– Мне следовало убить тебя, – монотонно повторил Костя. Конякин усмехнулся, затем еще раз и вдруг захохотал во весь голос. А следом за ним засмеялись и трое крепышей. Создавалось ощущение, что Костик выдал чрезвычайно забавную шутку.

– Ты – сволочь, – сатанея от этого пренебрежительного смеха, выпалил он. – Гад. Я еще раньше говорил Аньке, что ей не следовало встречаться с тобой. Ты – обыкновенный похотливый кобель. Моя сестра не любит тебя! Конякин внезапно оборвал смех, сказал спокойно:

– А мне нас…ь. Или, может, ты думаешь, что я собирался на ней жениться?

– Ты… Костик кинулся на Конякина с кулаками, но Вован ловко подставил ногу, и тот растянулся в грязи, едва не ткнувшись разбитым носом в туфли Конякина.

– Правда, что ли, думал? М-да. Нет, я, конечно, сразу понял, что ты – м…к. Но что ты настолько м…к, мне даже в голову не пришло. На губах Конякина заиграла издевательская усмешка. Он с самого начала был уверен: этот сопливый студентишка не вернет ему денег. Просто потому, что у него их уже нет. Промотал, потратил на девок, на ширево, может быть. На водку. Да еще и весь курс угощал, наверное, паскуда, за его, Конякина, счет. Славно, должно быть, погуляли. В первый момент он хотел убить этого сосунка, но теперь передумал. У него появилась идея получше.

– Сестра твоя – самая обычная шлюха. Правда, она мне слишком дорого обходится. Слишком. За те деньги, что я потратил на вас обоих, можно было целый полк проституток с Тверской навербовать на год вперед. Да и трахается она не то чтобы очень. Так себе… Но висла, сучка, на шее – не оторвать. Пожалел я ее. Да и тебя, щенка сопливого, жалел. Надо было сестру твою раньше выкинуть в канаву, пустить по миру. И тебя, гумозник зачуханный, заодно. Хлопот бы не знал. Нет, нужны мне были проблемы… – Конякин тяжело вздохнул. – Мало того, что ты и сестра твоя жили, пили, жрали на мои деньги, так в благодарность еще и в карман ко мне залезли. Это сестра тебя подучила? Скажи честно? Анька твоя, сучка, да?

– Сам, – ответил Костик, поднимаясь. Он был покрыт грязью с ног до головы. От «клерковского» вида не осталось и следа. – Сам догадался.

– Да твоих куриных мозгов на такое не хватило бы, – брезгливо поморщился Конякин. – Анька, сучка, придумала. Ладно, я решу, как с ней рассчитаться. – Он схватил Костика за подбородок, запрокинул тому голову, чтобы заглянуть в глаза. – А ты небось думал, вам это дело просто так с рук сойдет?

– Только тронь ее, – прошипел Костик.

– А если трону? – снисходительно поинтересовался Конякин. – Что ты мне сделаешь? В милицию на меня пожалуешься? – И засмеялся. И остальные тоже засмеялись. Фраза показалась им забавной.

– Увидишь что, – твердо, без тени страха ответил Костик. – Увидишь.

– Угрожаешь, значит? – Конякин, не отпуская Костика, ударил его ногой в пах и, когда тот рухнул на колени, брезгливо отер перепачканные грязью пальцы о Костины волосы, бросил безразлично: – Проучите-ка этого го…ка. Только смотрите, не убейте. Пусть поживет пока. Последнее, что запомнил Костик, – наплывающие улыбки крепышей. Первым же ударом его опрокинули на спину, от второго он потерял сознание.

Новые хозяева иномарки объявились ближе к вечеру. Подъехали на темно-синей «семерке». К моменту их появления эксперты закончили осмотр «БМВ» и категорично заявили, что машина действительно та самая. Благо что нашли быстро. Всегда бы так. Заключение можно будет получить завтра с утра. Криминалист обследовал салон иномарки, снял отпечатки пальцев, пообещал свериться с картотекой, а дактилоскопическую карту представить уже вечером. С чем оба и уехали. Понятых тоже пришлось отпустить. Кто знает, во сколько хозяева объявятся? Может быть, до утра ждать придется. «Автоумельцев» увез вызванный наряд. Остались Жигулов, Владимирыч да опергруппа. Свет в боксе погасили, ворота прикрыли, оставив лишь узкую щель. Сидели в полумраке, переговариваясь вполголоса. Темнело быстро. Только что тусклый дневной свет вползал сквозь щель, причудливо выхватывая из мрака фигуры людей, и вдруг он стал мутным, серым, а там и вовсе пропал. Владимирыч, хронически не любивший темноту, повздыхал, посопел и выдал хриплым шепотом:

– Темно, б…, как у негра в… этом самом… У дверей завозился кто-то из оперативников, засмеялся тихо:

– Это жопа называется, Викентий Владимирыч. По голосу Жигулов узнал Олега Поликарпова.

– Поговори мне еще, похабник, – беззлобно ответил тот. – А то я сам не знаю, как это называется. – Однако, расценив реплику как одобрение, покряхтел, добавил: – Поясницу ломит. И нога затекла, зараза. В этот момент черноту прорезал ослепительно яркий свет фар подъезжающего автомобиля. В салоне машины орал магнитофон – в окрестных домах, наверное, дети просыпались. Тяжко ухали басы, лупил, как молотком по батарее, ритм-бокс. Жигулов поморщился и шагнул поближе к двери, не особенно таясь. Те, в машине, все равно ничего не слышали.

– Анатолий Сергеич, – зашептал сдавленно Коля Бадеев, – вы с Викентием Владимирычем лучше за машину отойдите. Отойдите за машину лучше, – он, когда нервничал, всегда повторялся. – От греха подальше. И вам спокойнее, и нам. А этих орлов мы сами срубим. Сами срубим орлов этих. Автомобиль остановился. Музыка смолкла. Обрушившаяся на гаражи тишина показалась Жигулову Божьей милостью. Хлопнули дверцы. Похоже, приехавших было двое. Обсуждали, как набили физиономию какому-то лоху. Точнее, один из приехавших говорил, а второй лишь тяжело мычал в ответ. У самого гаража пара остановилась. Их тела заслонили свет. Словоохотливый хмыкнул озадаченно.

– А мужики где? – спросил он удивленно после короткой паузы. И дальше настороженно: – Гараж чего-то открыт… – И взялся за створку. Жигулов увидел кончики его пальцев – неестественно белые в искусственном электрическом свете. А еще он увидел пистолет «ТТ», на мгновение мелькнувший в свете фар вороненым боком. И сразу же сообразил: первый, кто высунется из гаража, нарвется на пулю. Обязательно. Мысли пронеслись в голове мгновенно, мощно, как смерч. А вот крикнуть Жигулов уже не успел. Стоявший у дверей Коля Бадеев коротко и сильно саданул по пальцам бандита рукояткой пистолета и навалился на створку. За дверью охнули. Мгновение спустя Жигулов кинулся на подмогу оперативнику. Олег Поликарпов тоже не заставил себя долго ждать. Ударил по второй створке ногой что было сил. В образовавшуюся щель Жигулов увидел второго бандита – высокого гориллообразного парня в кожаной куртке и свободных спортивных штанах. Именно у него в руках был пистолет. Как раз сейчас гориллообразный поднимал его, целясь в темноту гаража. Кутерьма заваривалась серьезная. Владимирыч, сжимая «макаров», азартно рванул между стальными створками.

– Викентий! Ствол! – гаркнул Жигулов, но опоздал. Владимирыч вывалился из полуоткрывшихся ворот в тот самый момент, когда гориллообразный нажал на курок. Оранжевый отблеск выплеснулся на стальные стенки гаража. Владимирыч охнул. Вошедшая в грудь пуля откинула его назад, в масляно-бензиновую темноту. И пока он падал, гориллообразный успел нажать на курок еще дважды. В следующую секунду выскочивший на улицу Олег Поликарпов мощно ударил бандита ногой в грудь. Хорошо ударил, профессионально. Недаром был чемпионом округа по единоборствам. Гориллообразный, выронив оружие, отлетел на капот «семерки», перекатился через него и рухнул в грязь.

– Лежать, б… – заорал Жигулов, выскакивая на улицу. Против пистолетов да с голыми руками… смотрелось чрезвычайно эффектно. Как последний вопль камикадзе.

– На землю!!! – вторил ему Коля Бадеев, выпрыгивая в вечер, как в огонь. – На землю, сказал!!! Второй бандит – геркулесовского сложения парень в щеголеватом костюме и пальто – уже стоял с поднятыми руками. Растерянно лупал глазами. При виде вооруженных людей он заорал истошно, как на войне:

– Я сдаюсь! Сдаюсь! У него вполне мог оказаться пистолет под пальто. А вот у Жигулова-то его точно не было. И он, жутко боясь, что сейчас молодой Геркулес опомнится, достанет пушку и начнет шмалять по всему, что движется, от отчаяния хлестко и сильно врезал бандиту между глаз. Тот отшатнулся, охнув от боли и изумления, а секунду спустя Коля Бадеев ловко подсек ему ноги. Бандит распластался в жирной грязи. Жигулов навалился на него, перевернул лицом вниз, прижал коленом к земле. Коля Бадеев защелкнул на запястьях парня наручники.

– Полежи пока, тварь, – выдохнул он яростно. – Дернешься – пристрелю! Понял, нет? – И тут же Жигулову: – Ловко вы его. Где так намастырились в рожу бить? Вопрос был риторическим и потому остался без ответа. Грохнула о стену створка ворот. Жигулов быстро оглянулся. Коренастый сержант вдвоем с Олегом Поликарповым заканчивал «пеленать» гориллообразного. Бандит рычал от ярости, пытаясь вырваться. Со стороны здорово напоминало родео. Опер и сержант охаживали гиганта с двух сторон, не особенно заботясь о том, куда попадут.