Николай Гейнце - В тине адвокатуры Страница 29

Второй акт уголовной драмы совершился уже при других декорациях.

Место действия перенеслось из роскошного княжеского дома в неказистое помещение сельского управления.

В арестантской камере на петле, сделанной из помочей и накинутой на стенной крюк, висел труп покончившего с собою княжеского камердинера Якова.

Карамышев, Новский и Голь прибыли туда почти следом за становым приставом, оставившим усадьбу лишь накануне утром. Совершены были обычные формальности, и акт о самоубийстве обвиняемого в умышленном отравлении князя Александра Павловича Шестова, т-ского мещанина Якова Петрова Быстрова был приобщен следователем к делу, следствие по которому местным производством было окончено.

Оставалось, по мнению товарища прокурора, разделенному и следователем, допросить княжен Маргариту и Лидию Дмитриевну Шестовых, для чего Карамышев, по совету Невского, и препроводил дело при представлении на распоряжение прокурора т-ского окружного суда. Таким образом, князь Александр Павлович Шестов был признан жертвою гнусного преступления.

Завещание его было действительно.

XXXVI

Три гроба

В доме покойного князя Дмитрия Павловича все шло своим печальным чередом. Княжна Лида, немного оправившаяся под животворными ласками обожаемой сестры и попечениями любимого человека, была все еще слаба и еле ходила. Исхудала она страшно. Улыбка не появлялась на этом так недавно оживленном ярким румянцем, а теперь мертвенно-бледном, восковом личике. Веселые, добрые глазки приняли какое-то мрачное, почти строгое выражение. Обрушившиеся на нее несчастья переродили ее. Она в несколько дней прожила целые годы и из ребенка сделалась взрослой девушкой.

Этот быстрый нравственный рост пугал Антона Михайловича, боявшегося, чтобы он не отразился роковым образом на здоровье молодой девушки.

В тот самый день, когда в Шестове покончил свои расчеты с жизнью предполагаемый виновник смерти князя Александра Павловича — Яков, в Т. происходили похороны князя Дмитрия.

Вынос тела состоялся в десять часов утра.

Богатый дубовый гроб все довольно далекое расстояние от княжеского дома до собора, где происходило отпевание, несли на руках представители высшего т-ского общества, с губернатором во главе.

Масса экипажей и толпы народа буквально запрудили всю Дворцовую улицу, по которой тянулась печальная процессия.

Заупокойная обедня и самое отпевание отслужены были соборе местным архиреем, другом покойного, в сослужении со всем т-ским духовенством.

По окончании службы, архирей сказал над гробом покойного слово, в котором, между прочим, выразил, что общая скорбь над прахом доблестного вельможи непритворна уже потому, что составлена из отдельных личных скорбей всех знавших покойного, а знал его весь город.

— А каждый, кто знал его — любил его! — закончил проповедник.

Гроб был вынесен из собора, поставлен на роскошный катафалк, и мимо дома, где была отслужена лития, препровожден на вокзал железной дороги.

С товарным поездом он должен был быть доставлен на станцию Ломовис, а оттуда в Шестово для погребения, согласно выраженному покойным предсмертному желанию.

Сопровождать гроб в прицепленном к товарному поезду, по распоряжению железнодорожного начальства, вагоне первого класса отправились дочери покойного и Шатов.

Общий поминальный обед должен был состояться в Шестове, после похорон князя Александра Павловича, назначенных на другой день.

Туда также был приглашен весь город и должны были отправиться архирей, начальник губернии и большая часть т-ского духовенства.

Начальство железной дороги назначило ранний экстренный поезд. На станции Ломовис прибывших ожидала вереница княжеских экипажей.

Приехавшие перегнали катафалк с гробом князя Дмитрия Павловича и сопровождавшую его коляску с дочерьми покойного и Шатовым недалеко от усадьбы.

С колокольни небольшой, но прекрасно отделанной иждивением покойного князя Александра Павловича, церкви села Шестова несся заунывный похоронный звон. По прибытии городского духовенства, в княжеском доме была отслужена панихида, и гроб на руках был вынесен из дома.

Когда печальный кортеж с прахом князя Александра выступил из ворот усадьбы, с другой стороны на встречу ему показался катафалк с прахом Дмитрия. Так состоялась встреча братьев.

Процессии соединились. Оба гроба были внесены в церковь, где также архиреем соборне была отслужена литургия и совершено отпевание. После краткого надгробного слова, произнесенного архиреем над жертвой людской злобы и преступления, как он назвал покойного князя Александра Павловича, гробы были вынесены из церкви и опущены в находящийся в ее ограде фамильный склеп князей Шестовых.

Приглашенные отправились в дом.

В этот же самый день, в стороне от сельского кладбища, без церковного погребения был опущен в могилу дощатый деревянный гроб с прахом самоубийцы убивца князя Александра Павловича — Якова.

Все гости пробыли в Шестове до утра следующего дня.

За роскошным поминальным обедом и после него разговоры шли на тему совершенного княжеским камердинером преступления.

Оно для всех казалось очевидным и безусловно доказанным.

Одному Карамышеву, нет, нет, да и приходила мучавшая его мысль о невиновности лежавшего уже в могиле Якова Петрова Быстрого. Он, впрочем, не высказал этой мысли вслух.

Гиршфельд улучшил минуту и сообщил княжне Маргарите Дмитриевне, застав ее на задней террасе одну, что так князь не признан самоубийцей, то завещание его действительно, и показал ей похищенное им письмо с резолюцией князя.

— Теперь менее чем когда-нибудь возможно допустить состояться свадьбе сестры, так как тогда ее деньги уйдут из наших рук, — сказал он.

— Не беспокойся, — заметила она ему, — я уже успела внушить ей мысль о глубоком годичном трауре и о том, что свадьба ранее этого срока была бы оскорблением памяти покойных отца и дяди, а год — много времени.

— Ты надеешься за это время расстроить эту свадьбу совсем?

— Я уже раз говорила тебе, что этой свадьбы не будет, значит и не будет! — раздраженно отвечала она, идя навстречу входившим на террасу княгини с бароном и баронессой Фальк.

Гиршфельд успел незаметно спуститься вниз.

На другой день гости разъехались, и Шестово опустело, Шатов уехал тоже.

Остались лишь княжны, решившиеся выехать в Т. через несколько дней, вместе с теткой и будущим ее поверенным — Гиршфельдом.

XXXVII

Поверенный

На девятый день после смерти князя Александра Павловича была отслужена панихида по обоим братьям, а на другой день княгиня с племянницами и Гиршфельдом выехали в Т.

Князь Владимир уехал в Москву ранее. Его повез, по просьбе княгини, Владимир Павлович Кругликов, ехавший туда по делам.

Роскошный господский дом был заперт наглухо. Вся прислуга, кроме Стеши, оставшейся при княгине, получила расчет и награды.

Венки на гробницах князей Шестовых завяли. На могиле Якова был поставлен, по распоряжению Карамышева, большой деревянный крест.

В Т. княгиня и Гиршфельд остановились в доме князя Дмитрия.

Вскоре по приезде, княжны Маргарита и Лидия Дмитриевны были вызваны повестками к следователю для допроса, в качестве свидетельниц по делу об отравлении князя Александра Павловича Шестова.

В показании княжны Маргариты не было ничего существенного. Княжна Лида представила судебному следователю сохраненное ею письмо покойного дяди к ее покойному отцу, привезенное Гиршфельдом.

Завещание князя было утверждено судом к исполнению. Княгиня была, кроме того, назначена опекуншей племянницы своей, княжны Лидии Дмитриевны Шестовой.

Гиршфельд получил полную доверенность, как от нее лично, так и как опекунши над сыном и племянницей.

Княжна Лидия, в виду полученного ею от дяди наследства, отказалась фактически от части в наследстве отца в пользу княжны Маргариты. Последняя, таким образом, получила тридцать две тысячи рублей в бумагах и дом со всею движимостью.

Она также выдала Гиршфельду доверенность на ведение ее дел.

По его совету, она продала дом отца со всей обстановкой. Его купил, за пятнадцать тысяч рублей, барон Павел Карлович Фитингоф, давно приглядывавший в городе, как он выражался, свой собственный уголок.

Гиршфельд торжествовал. Все шестовские капиталы и доходы оказались в полном распоряжении молодого адвоката, в вознаграждение за труды которого княгиня Зинаида Павловна назначила двенадцать тысяч рублей в год.

Княжна Маргарита не договаривалась о вознаграждении со своим поверенным. Отдав ему всецело самою себя, она также отдала в безотчетное распоряжение и доставшееся ей состояние, тем более, что считала его ничтожным волоском того золотого руна, на поиски которого она пошла с ним рука об руку.