Юлия Шилова - Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города Страница 29

— Я не уверена в том, что даже при таком замечательном раскладе не произошло бы того, что произошло сейчас.

— Мои предки должны были приехать только через неделю. Наверняка Маринка все подстроила — позвонила и все им рассказала. Вот они и приперлись раньше положенного срока ни свет ни заря. Увидели нас в кровати, да еще и ночная рубашка матери неподалеку валялась. И без слов понятно, что ты ее надевала. Для нее это катастрофа.

Я сидела не шевелясь и не знала, что я должна делать. Плакать, кричать, сетовать на судьбу или просто тупо молчать, что я и делала. Я почти онемела. Поймав мой грустный взгляд, Дмитрий притянул меня к себе и попытался успокоить.

— Это нормальная реакция предков на то, что они увидели девушку в моей кровати, — твердил он одно и то же. — А представь, если мы застанем в подобной ситуации свою дочь или сына, как мы себя поведем?

Так непозволительно себя вести, как повела себя твоя мать, неприемлемо в любой ситуации, — резко сказала я и нервно застучала пальцами по спинке дивана.

— Света, я завтра же попытаюсь с предками серьезно поговорить, и завтра же мы подаем заявление в загс, несмотря на все обстоятельства, которые складываются против нас.

С благодарностью поцеловав Димину руку, я прижала ее к самому сердцу и прошептала:

— Дима, как же сложно нам будет… Как же сложно!

— Справимся. Нас же двое, и мы любим друг друга. Светка, ты же меня любишь?

— Люблю.

— А вот это самое главное. Когда двое любят друг друга — им ничего не страшно.

Этой ночью Димка постоянно просыпался и жаловался на то, что диван, выполняющий функцию кровати, слишком старый, скрипучий, бугристый и из него уже повылезали пружины. Я тут же покрывала его поцелуями и говорила ему о том, что неудобства не так важны. Самое главное, что мы вместе, а все неудобства — явление временное.

На следующий день Дима приехал чернее тучи, а я лихорадочно принялась соображать, что же он мне сейчас скажет.

— Димка, что-то случилось?

— Случилось, — беспомощно сказал он и рухнул на диван.

— Что случилось-то?

Предки мой паспорт спрятали и в деньгах мне отказали. Даже машину в гараже закрыли и ключи не дают. Сказали, что, пока я от тебя не откажусь и не вернусь домой, они не будут со мной контактировать. Светка, но как мы теперь без паспорта-то?!

— Да и черт с ним, с этим паспортом!

— Как мы теперь с тобой зарегистрируемся?!

— Да черт с ней, с этой регистрацией! Любовь не измеряется штампом в паспорте. Государству незачем быть свидетелем нашей любви.

— Да я не про то! — махнул рукой Димка. — Ты же ведь даже на подготовительные курсы поступить не сможешь под своей фамилией, это слишком опасно. Мы не должны забывать о том, что тебя ищут.

— Дима, да какие, к черту, подготовительные курсы! Я уже все решила!

— Что ты решила?

— Ты будешь учиться, а я пойду работать. Мне пока не до учебы. Давай сначала тебя выучим, а потом уже меня.

— А куда ты пойдешь работать без прописки?

— Буду что-то искать. Конечно, я не смогу получать много денег, но думаю, что у меня что-нибудь да получится. У тебя завтра первый учебный день, тебе нельзя грузить свою голову ненужными проблемами. Ты должен учиться.

— Ты хочешь сказать, что я буду учиться, а ты кормить семью? — в голосе Димы читалась усмешка.

Я буду пытаться. Придет время, и все обязательно встанет на свои места. Любовь никогда не дается легко, она всегда проходит сквозь трудности и испытания. Сейчас у меня есть ровно две тысячи долларов, так что с голоду не умрем. Сможем и за квартиру заплатить, и питаться нормально.

— А откуда у тебя две тысячи долларов? — не мог не поинтересоваться Димка.

— У мертвого деда в серванте нашла.

— Ну ты даешь!

Дима взял меня за плечи и заглянул мне в глаза:

— Света, а ты сможешь пока без денег?

— Я — да, — не думая ни минуты, ответила я. — Самое главное, чтобы ты смог.

Немного помолчав, я все же не удержалась и задала Дмитрию беспокоящий меня больше всего вопрос:

— Дима, а ты хорошо подумал?

— Ты о чем?

— Готов ли ты поставить на карту свое благосостояние ради любви. На одной чаше весов — роскошная жизнь, все блага и перспективы, а на другой — только я и моя нищая любовь.

Димка рассмеялся и потрепал меня по щеке.

— Дуреха, мы с тобой не можем быть нищими, потому что любовь делает нас духовно богатыми. Я уже сделал свой выбор и никогда не поменяю решения. А что касается моих родителей, то придет время, они поверят в чистоту наших чувств и осознают свои ошибки. Они попросят у тебя прощения.

— Мне не нужно их прощение. Мне вообще ничего от них не нужно.

Следующим утром Димка поехал на учебу в институт на метро, а я надела одно из своих лучших платьев и принялась искать себе такую работу, где бы с меня не требовали московскую прописку. Чем больше я ходила по различным фирмам и организациям, тем все больше и больше убеждалась в том, что заработная плата на местах, где не требуют прописку, настолько ничтожна, что ее не хватит на проезд в метро, не то что на текущие расходы. В одной фирме мне открыто предложили пойти на панель. Я захлопала ресницами и ощутила, как слезы брызнули из моих глаз. Выбежав из ненавистного кабинета, я пошла в направлении метро, размазывая по лицу тушь. Дожидаясь Диму из института, я заливала свою обиду слезами и варила его любимые щи. Он пришел вечером в подавленном настроении и принялся возмущенно рассказывать о своей поездке в метро.

— Света, я сегодня выглядел как настоящий лох! — Дима ходил по кухне взад-вперед. Видимо, его окончательно вывели из себя.

— Почему это ты лох? Ты на него совсем не похож, — накрыв кастрюлю кухонным полотенцем, для того чтобы она не остывала, я как-то натянуто улыбнулась.

— Потому что я в метро ехал! — неожиданно прокричал он.

— А что, разве в метро катаются одни лохи?

— Не знаю, кто ездит в метро, но я ощутил себя лохом. У меня ботинки за пятьсот баксов, и мне несколько раз на них наступили! — его возмущению не было предела. Он так кричал, что мне показалось, что еще немного и он взорвется.

— Не кричи, пожалуйста. Ну ничего же страшного не произошло! Сейчас я возьму щетку, помою и начищу твои ботинки. Они будут как новые, дел-то.

— Но ведь если я буду ездить в метро, то мне на них будут каждый день наступать!

— А я тебе буду их каждый день чистить, — мой голос дрогнул оттого, что я не знала, как лучше сгладить данную ситуацию. Она не казалось мне настолько ужасной, что из-за нее можно так громко кричать и топать ногами.

— И насколько мне их хватит, если мне на них каждый день наступать будут?! — стоял на своем разъяренный Дима.

— Сносятся — новые купим.

— На что мы мне купим новые ботинки?! На что?!

— Я же сказала, что у меня есть две тысячи долларов.

— Ты сама сказала, что эти деньги резервные — резерв на питание и на оплату квартиры. А на ботинки денег нет!

— Обязательно покупать такие дорогие ботинки?

— А за меньшие деньги я обуваться не буду. Босиком начну ходить. У меня стипендия крохотная, ее мне не хватит даже на то, чтобы каждый день в столовой питаться.

— Я тебе с собой давать буду.

Мои слова подействовали на Диму так, как действует красная тряпка на быка, и он изменился в лице.

— Что ты мне с собой давать будешь? — на всякий случай переспросил он.

— Яичек сварю, колбаски порежу, хлебушка, — произнесла я дрожащим голосом. — Что-нибудь с собой в пакетик соберу, чтобы ты не был голодным. Если тебе при всех есть неудобно, то ты из аудитории выйдешь, найдешь безлюдное место, сядешь на подоконник, чтобы никто не видел, и поешь. А что тут такого? Что ты так на меня смотришь? Я же ничего страшного не сказала. Все мы живые люди и должны со снисхождением друг к другу относиться.

— Света, ты дура или прикидываешься? — мой любимый был близок к истерике.

— Я хотела как лучше, и мои рассуждения не давали тебе права меня оскорблять.

— Меня твоя провинциальная простота иногда добивает. Ты где живешь?!

— В Москве.

— Вот именно, в Москве. Это ты своему кавалеру в вытрезвитель узелки бы собирала, а мне не стоит. Ты хоть представляешь, в каком престижном институте я учусь?! Туда люди на кабриолетах да на джипах приезжают. Там у каждого пачка сигарет стоит столько, сколько тебе и не снилось. Там девчонки юбки за тысячу долларов носят. Там золотая молодежь учится, ты их еще мажорами называешь. Ты в своей провинции слышала, что такое золотая молодежь?

— Слышала.

— А мне кажется, что ни черта ты не слышала, если мне узелки предлагаешь.

— Зачем же нужен такой институт? — растерянно развела я руками.

— Затем, чтобы в этой жизни устроиться нормально и вращаться в тех кругах, в которых мне комфортно и в которых я чувствую себя нормальным человеком.

Увидев, что я совсем сникла, Дима положил руки на мои плечи и сказал уже более спокойным голосом: