Инна Бачинская - Стеклянные куклы Страница 29

Савелий снова задумался. Он нахмурился, пожевал губами, пригладил жидкие пегие прядки на макушке и только потом сказал:

– Думаю, стоит. Коле скажем?

– Нечего пока говорить. Тем более ты сам знаешь, как он относится к нашей самодеятельности. – Федор потрогал голову. – Давай сначала получим результат, осмыслим, а потом поговорим.

– С чего начнем? – деловито спросил Савелий.

– С Игорька и Рощика. Надо бы мне лично, конечно…

Савелий замахал руками:

– И не думай, Федя! Тебе нужно лежать! Давай подождем.

Федор задумчиво рассматривал Савелия.

– Или тебе, – сказал он наконец. – Пойдешь?

– Я? Но я… как же, – опешил Савелий, который чувствовал себя неуверенно с чужими. – Даже не знаю! Может, позвонить или по электронке?

– Можно, Савелий. Но! Личные контакты предпочтительнее, желательно видеть глаза собеседника, тогда легче достичь консенсуса. Ты смотришь ему в глаза… или ей и излагаешь. Можешь молоть любую чушь, не суть, главное, смотреть в глаза.

– Какую чушь? – не понял Савелий.

– Любую. Тем более у нас не чушь, а наоборот, серьезные намерения. В смысле, вопросы. Ты приходишь к Игорьку Нгелу-Икеара, передаешь от меня привет и говоришь, что Федор Алексеев просил помочь, а затем излагаешь. Скажешь с важным видом, что для оперативных разработок нужны данные девушек, которые приходили наниматься моделями с портфолио из фотоателье Вадима Устинова. То есть, возможно, приходили. Сможешь?

– Смогу, наверное, – с сомнением произнес Савелий, который боялся дамских магазинов и шопинга, не говоря уже о Домах моделей, в которых он никогда не был. – А если к ним никто не приходил?

– Отрицательный ответ тоже результат. А потом ты отправишься к Рощику и задашь ему тот же вопрос. Мы как рыбаки, Савелий, забросим невод и посмотрим, что будет. Если повезет, поймаем рыбу. Начнем с Игорька. Я позвоню ему и скажу, что придет мой друг Савелий Зотов, очень хороший человек…

Савелий, все еще сомневаясь, неуверенно кивнул. Федор откинулся на подушки и закрыл глаза. Он устал.

– Только я сначала на работу, – сказал Савелий.

Федор не ответил, он уже спал.

Глава 25

Вечерний балаган

Федор благополучно проспал до вечера. Разбудил его звук открывшейся входной двери и голоса в прихожей. Он прислушался. Глуховатый голос Савелия он узнал сразу, голос второго человека был ему незнаком или смутно знаком. Бубнящий невнятно голос Савелия и громкий самоуверенный голос неизвестного. Неизвестного? Еще как известного, вдруг понял Федор. С силой проведя ладонями по лицу, он попытался подняться, прислушиваясь к ощущениям. Тошнота, кажется, прошла, но голова еще кружилась. Он уселся, пригладил волосы, подавил ухмылку при мысли, что Савелий справился с заданием сверх ожидания, и уставился на дверь. В прихожей шумно раздевались и топали ногами, стряхивая снег. Дверь распахнулась, и на пороге картинно застыл высокий тонкий негр с бритой головой.

– Федичка! Бон суар! – вскричал негр, бросаясь к Федору. Обнял его и расцеловал в обе щеки. Как всегда, Федор не успел уклониться – он застыл, ожидая приступа головокружения. Но голова была на удивление свежей. От негра пахло пряным парфюмом, кожей и снегом. Был он одет, как всегда, необычно, с творческим огоньком – лиловые кожаные штаны и такой же камзол с кружевным воротником цвета сливочного мороженого. В ухе мягко светилась платиновая серьга.

– Игорек! – обрадовался Федор. – Не ожидал! Откуда ты взялся?

Регина Чумарова и Игорек Нгелу-Икеара были совладельцами местного Дома моделей «Икеара-Регия», вечными соперниками, заклятыми врагами, не упускающими случая вставить друг дружке фитиля. Оба были также друзьями Федора. Вместе их держал лишь шкурный интерес, как называла их симбиоз не стесняющаяся в выражениях грубиянка Регина, причем пьющая. Чертушка Игорек тащил на себе творческую часть симбиоза, а монстр Регина отвечала за бухгалтерию и снабжение. Принцип разделения труда часто давал сбой, и парочка сцеплялась из-за сфер влияния. Федор подозревал, что все обстоит не так драматично, как кажется, и в известной мере это работа на публику и выброс лишней энергии, что устраивало обоих, так как Регина и Игорек были людьми вспыльчивыми, горячими, крикливыми, бойцами, одним словом. Оба очень любили и ревновали Федора, при случае жалуясь ему на «этого недоделанного шибздика Чертушку» и на «ядовитого монстра Регину», а также взапуски сплетничали. Федор держался дипломатом, не принимал ничьей стороны, за что был ценим и уважаем обоими. А также иногда призывался в качестве арбитра.

Познакомились они несколько лет назад, когда Федор еще ходил в капитанах полиции, во время расследования дела об убийстве местной тележурналистки[2]. И с тех пор дружили, время от времени пересекаясь по делу и просто так, для удовольствия. Кроме того, оба не теряли надежды заполучить Федора в качестве мужской модели. Капитан Коля Астахов, соответственно, не упускал возможности потоптаться по хребту Федора насчет нового витка карьеры, а Савелий, хоть и считал, что Федор украсит собой любой показ, тем не менее осторожно намекал, что не философское это дело дефилировать на публике. Федор же загадочно молчал.

– Меня привел твой друг Савушка. Федечка, что случилось? – простонал Игорек, падая в кресло рядом с диваном. – Твой друг рассказал, что тебя чуть не убили! Сексуальный маньяк! Ужас! Куда мы идем! Но я не понимаю, почему ты, профессор философии, занимаешься сексуальными маньяками? Разве больше некому? А что капитан Астахов? Неужели во всей полиции не нашлось никого против этого маньяка?

– Так получилось, Игорек. Я уже в норме. Как там Регина?

– Что этому монстру сделается, – махнул рукой Игорек. – Жива-здорова, лакает как верблюд, характер портится с каждым днем, собралась замуж, представляешь?

– Регина? Замуж? За кого?

– За одного идиота! Одноклассник, встретились в Интернете, вспыхнула страсть, воспоминания, юность, лучшие годы жизни! Учитель физики и математики, до сих пор не женат. Она раздухарилась, будет, мол, бухгалтерию вести, концы в воду прятать, свой человек. Познакомила с коллективом… – Игорек фыркнул.

– Ну и как?

– Никак. Плюгавый заморыш, одет ужасно, с базара, корейские джинсы и обвисший свитер. Петр Петрович зовут. Жалко мне его стало, Федор, просто до слез! Не знает чувак, куда лезет. Я с ним перекинулся парой слов, ничего мужичок, не дурак, мне понравился. Говорю ему, вы что, Петя, детей от Регины хотите? В вашем возрасте? Он глазки вылупил, каких детей, спрашивает, почему это сразу детей? А зачем тогда жениться, задаю встречный вопрос. Зачем лезть под пресс? Жить надоело? Свобода надоела? Вы себе не представляете, что это за монстр! Он не понял, рот открыл, нахмурился – типа соображает. Хотел я ему глаза открыть, но тут подплыла мадам, уже подшофе, говорит, ага, вы уже познакомились, ребята, пошли, дернем за светлое будущее. Мы и пошли. Одно хорошо – Петя не дурак принять. Будут кирять на пару, хоть что-то общее, кроме сопливого детства.

– Ребята, я вам сейчас чайку! – вклинился в разговор Савелий. Он стоял на пороге, потирая замерзшие руки. – Федя, как ты?

– Хорошо, Савелий. А перекусить у нас есть?

– Ой, а как же! – всплеснул руками Игорек. – Я притащил целую торбу! И принять! Бутылек! Савик, тебе помочь?

– Не нужно, я сам, – сказал Савелий сухо. – Развлекай Федю.

Было видно невооруженным глазом, что Савелий недоволен. Во-первых, Игорек без приглашения увязался за ним следом, во-вторых, трещал без продыху, а прямо сейчас добавилось и «в-третьих» – дурацкие производные от его собственного имени: Савушка и Савик! Два придурка. Он поправил Игорька, сказал, что он Савелий, а не… как-нибудь иначе. Игорек ответил «Ага!», но не внял. Кроме того, Федору нужен покой и ничего, кроме ромашкового чая, и уж тем более никаких «бутыльков», как выразился Игорек. Был Савелий также недоволен собой, так как не сумел сказать твердое «нет» этому стиляге в лиловых штанах и пиджаке с кружевами. Нет, мол, к Федору пока нельзя, и баста. И главное, щебечет как на птичьем базаре!

– Игорек, а что по нашему делу? – Федор сгорал от нетерпения узнать результаты похода Савелия. – Что-нибудь есть?

– А как же! Есть! У меня с собой вся информация! – Он покопался в большой кожаной сумке, вытащил папку и протянул Федору: – Вуаля!

Федор раскрыл папку и увидел большие цветные фотографии в прозрачных кейсах. Три кейса, в каждом по несколько фотографий, на обложках имена: Инга; Кристина; Лолита. В разных одежках, в причудливых интерьерах, в вычурных позах. Фотографии были хороши, это было видно невооруженным глазом. Мастер «выжал» из простеньких незначительных личиков провинциальных красоток то, чего там отродясь не было: естественность, мысль, легкую иронию. Полуулыбка, наклоненная шаловливо головка, чуть нахмуренная бровь, лукавый взгляд… Хороши!