Анна Данилова - Девять жизней Греты Страница 29

– Она погибла. Села в машину, ей сделалось плохо с сердцем, и она на полной скорости врезалась в нашу бензиновую станцию…

– Боже! Да, я слышал, что там произошла катастрофа… Но я не знал, что это Грета! Бедная девочка! Какое несчастье, Горги! Так что ты говоришь про маму? Ее телефон не отвечает? А где она вообще?

– Как где, господин Милчев… Она же с вами собиралась в Турцию… Разве она не с вами?!

– Нет. – Это короткое «нет» было произнесено с такой горечью и разочарованием, что Горги сам чуть было не поверил в то, что Магдалена променяла Милчева на какого-то другого, более богатого и перспективного мужика. Что она жива-здорова и сейчас пудрит нос (или курит) либо отдыхает в каком-нибудь отеле или на квартире у своего очередного любовника.

– Но она сказала, что поехала к вам!

– Я ждал ее до позднего вечера. Звонил ей, но она отключила телефон.

Сама смерть отключила ее телефон, подумал Горги.

– А ты не знаешь, где она может быть? – униженным тоном спросил Милчев, и Горги даже представил себе его порозовевшее от смущения, гладко выбритое лицо.

– Вы, должно быть, знаете мою мать. Она никогда никого не оповещает о своих перемещениях. Это ее жизненное правило.

– Я вижу, тебе сейчас нелегко, сынок… Эх, Магдалена-Магдалена… Не знаю, чего она хочет! Если я могу тебе чем-то помочь…

– Нет-нет. Я сейчас позвоню в Москву, своему тестю, и он приедет сюда, все уладит. Думаю, он заберет тело Греты домой, там и похоронит ее. Не представляю только, как я посмотрю ему в глаза…

– Ничего, сынок. Как-нибудь переживете. Это судьба. И надо же было ей проделать такой длинный путь, чтобы умереть вдали от родины… Бедная девочка!

Следующий звонок ему следовало сделать своему тестю. Горги открыл свою записную книжку и вдруг понял, что у него нет и никогда не было номера телефона Михаила Ильича Перминова. Ни телефона брата Греты – Ильи. Что все это было записано в телефоне самой Греты. А Грета – исчезла.

Может, и хорошо, что у него нет номера тестя? Вот что бы он ему сейчас сказал? «Ваша дочка разбилась на машине, насмерть. Сгорела». Так, что ли? А вдруг она все же жива?!

Время тянулось невыносимо медленно. Горги собрал грязное постельное белье с их супружеского ложа и сунул его в машинку. Засыпал порошок, включил. Хоть какое-то движение. Какая-то работа делается.

Зашел в спальню к матери. Открыл шкаф, достал два комплекта белья – для своей кровати и для постели матери. Грязное белье матери отнес в ванную комнату и засунул в корзину. Вот так.

Захотелось какой-то чистоты.

Горги помыл посуду. Нашел тряпку, смочил ее водой и протер везде пыль. Хотел было полить цветы, да потом вспомнил, что цветов в этой квартире нет. Они были на той квартире, которую они с матерью снимали прежде и куда он впервые привез Грету. Цветы в их доме как-то не приживались. О них часто забывали, и они словно бы в отместку хозяевам желтели и умирали.

Здесь же не было и намека на растения. Словно никто не хотел заранее брать на себя ответственность за смерть цветов. Или же… Или же никто не собирался задерживаться здесь надолго. Ни мать – она, как теперь он уже понял, строила какие-то планы относительно господина Милчева. Ни Грета, которая вообще бросила его, исчезла, растворилась в декабрьском мокром снегу, как кусок сахара, опущенный в чашку с кофе.

Да и была ли она вообще?

Когда в дверь позвонили, Горги дремал на диване с телевизионным пультом в руке. Рука непроизвольно дернулась и сжала пульт. Горги встал и пошел открывать. Явился следователь, Александр Николов.

– Проходите, пожалуйста… Кофе?

– Да, если можно. У меня сегодня тяжелый день.

Николов не сводил с Горги глаз.

– Садитесь, пожалуйста, – неловко сказал тот.

Горги усадил следователя в гостиной за стол и отправился в кухню – варить кофе. Когда он вернулся, Николов просто прожег его своим взглядом.

Горги уселся напротив него и, не глядя, принялся бросать в свою чашку кубики рафинада.

– Что случилось? – наконец спросил он.

– На побережье, в Каварне, нашли сгоревшую машину, зарегистрированную на имя Греты Ангеловой. В машине – еще один обгоревший труп. Вот так, господин Ангелов.

– Машину? Какую машину?!

– Красный «Ситроен». С вашим шуменским номером. Может, это все-таки на ней уехала ваша жена позавчера после обеда?

Горги смотрел на следователя, точнее, на его плечо, но видел только сложное плетение шерстяных ниток его свитера.

– Я не понимаю… Но Грета же… Она погибла… на черной машине… вчера…

– А уж я-то вообще ничего не понимаю! Вы опознали тело своей жены – вчера. Это ведь была Грета?

– Ну да… Вы же сами видели, что стало с ее телом, с лицом… К тому же кто еще мог находиться в нашей машине, как не она?! Моя мать уехала в Турцию, она собиралась туда с господином Милчевым…

– С Пламеном Милчевым? – Брови следователя поднялись.

– Ну да… Я даже могу сообщить вам его телефон.

– Я лично знаком с господином Милчевым, – не без гордости сказал Николов.

– Он собирался, точнее, собирается сделать моей маме предложение, – густо покраснел Горги, понимая, что он проговорился, отозвавшись о матери в прошедшем времени.

– Но кто же тогда был в красном «Ситроене»? На девушке, сгоревшей вместе с этой машиной, тоже украшения с русской пробой. Если предположить, что там, в Каварне, погибла именно Грета, то ответьте мне на такой вопрос: а что она могла делать в этой самой Каварне?

Мы с отцом проговорили не один час. В гостиничный номер нам трижды приносили кофе. Потом позвонил Илья и сказал, что он вылетает из Москвы и будет в Варне через три часа.

– Грета, ложись, отдыхай, а у меня еще есть здесь дела, позже я поеду встречать Илью в аэропорт.

– Папа, какие дела? У тебя не может здесь быть никаких дел! Скажи честно, ты собираешься в Шумен?

– А ты как думаешь? Должен же я предстать перед полицией. Пусть они расскажут мне о том, кто погиб в черной машине, а потом – кто был в красной… думаю, информация уже дошла до Джорджи. Мне надо и с ним тоже встретиться. Посмотрю, как он себя поведет. Да и со свекровью твоей тоже неплохо бы увидеться.

– Но цель-то у тебя какая?

– Дать твоим родственничкам хорошую эмоциональную нервную встряску, после чего сказать, что ты жива, собираешься с ним разводиться, и первое, что он должен сделать, – это продать мне те две квартиры, которые ты этим двум свиньям купила. Молчи, Грета! Я знаю, что ты хочешь сказать. Мол, не стоит связываться с квартирами? Я понимаю тебя. Если бы у нас был обыкновенный развод, то – да, мы оставили бы им эти апартаменты, как они их называют, и дело с концом. Но они собирались убить тебя, понимаешь? К тому же это из-за них ты влипла в историю, которая вообще реально грозит тебе тюрьмой! Ты сожгла чужой труп! И это удивительно, что родственники Сабины так легкомысленно к этому отнеслись и простили тебя.

– А ты еще не понял почему?

– Догадываюсь…

– Правильно. Я сказала, что согласна купить виллу Николая за полмиллиона евро.

– А тебе действительно так понравилась эта вилла? Может, все-таки лучше где-нибудь в Италии? Или в Испании… В Греции тоже есть просто чудные места. Ну что ты так на меня смотришь? Ладно. В Каварне так в Каварне. Как хочешь. Но ты не боишься, что тебе все в этом доме будет напоминать о пережитом кошмаре? Обычно люди поступают совсем наоборот. Стараются избегать тех мест, где им было плохо.

– Этот дом приютил меня.

Я не знала, как объяснить отцу, что мне хочется, ну просто очень хочется заполучить именно этот дом.

– Ладно, поговорим позже. А сейчас мне пора. Ты отдохни еще немного, потом позавтракай и дожидайся меня. Надеюсь, в мое отсутствие ты больше не наделаешь глупостей?

Когда я уверилась в том, что он действительно уехал вместе с Василием и телохранителями, я покинула гостиницу, взяла такси и помчалась в Каварну. Для полноты картины происшедшего мне не хватало главного звена. Я это чувствовала. Я не понимала, почему Николай с Розалией отпустили меня. А что, если я своим присутствием… У меня голова кружилась от самых невероятных предположений, сомнений… А еще – меня терзало любопытство.

Надо ли говорить, что я помчалась на их виллу! По пути я меняла машины такси. До самой виллы я добиралась уже пешком, старалась находить такие дорожки и тропинки, так срезать путь, чтобы меня увидело как можно меньше людей.

Моему удивлению не было границ, когда я, приблизившись к вилле, поняла, что в ней кто-то есть! Входная дверь была приоткрыта и словно звала меня зайти туда. Страха не было. Я понятия не имела, кого там встречу. Хотя скорее всего Николая или Розалию. Вот только непонятно, что им там делать. Ведь их цель – поймать убийцу Сабины на живца. То есть сделать так, чтобы преступника, вернувшегося на место преступления, схватили и разоблачили. Так, может, все это уже и свершилось? Предположим, Розалия, действуя по заранее намеченному ими плану, разгуливала целое утро по Каварне, и убийце об этом стало известно. И он, чтобы убедиться в том, что Сабина действительно жива, приходит на виллу, не обнаруживает ее труп… Может, он радуется этому обстоятельству, а может, наоборот, боится, что теперь она заявит в полицию на него, скажет, что ее собирались убить?