Татьяна Соломатина - Естественное убийство – 2. Подозреваемые Страница 29

Старый-нестарый еврей ездит по Сан-Франциско на механике. Это очень забавно. Я сижу сзади, и он, обернувшись ко мне как в каком-нибудь старом американском кино, всю дорогу говорит-говорит-говорит, жужжа двигателем. Да!

Я скоро вернусь. Какой ты мне купишь букет? Какое ты мне купишь кольцо? (Размер – … сам догадаешься!)

Наверное, жизнь с судмедэкспертом – это ужасно. Никаких стигм профдеформации я в тебе не заметила, но ведь мы ещё так мало знакомы!.. Со старым-нестарым евреем мы, что правда, знакомы ещё меньше, но он уже протащил меня по всем своим текущим объектам. Это было ужасно. Меня совсем не интересует технология постройки картонных викторианских домиков во Фриско.

У старого-нестарого еврея есть ещё и дочь. Она, вроде, хорошая… Нашла себе молодого человека, который лежит на диване и ничего не делает (в США это так же распространено, как и у нас, бабы спасут этот мир… «Да!»). Старый-нестарый еврей умучил меня семейными фотографическими альбомами (впрочем, я рада, что есть ещё люди, у которых ещё есть семейные фотографические альбомы с бумажными фотографиями, а не только цифровая свалка на жёстком диске). Ни на одном из фото старый-нестарый еврей не обнимается ни с дочерью, ни с сыном. Впрочем, и с женой он тоже не обнимается.

Люди вообще ужасно мало обнимаются! Вот за что я люблю разгильдяя Сеню (в том числе) – так это за то, что он постоянно тискает свою малышню.

Скажи мне, что он пошутил. Что это неправда… Как что?! Ты не в курсе? Эти идиоты, Сеня и Леся, удочерили девчушку, которую ты нашёл в коробке из-под обуви. Отговори этих кретинов, Христом богом молю!

Кстати, психологи (те, которые пишут книги «Как стать богатой и счастливой, ничего не делая и ничем не пожертвовав ради счастья») говорят, что мужчины ценят только тех женщин, в которых вложились. Чем сильнее вложились, тем сильнее ценят. Подарил бабе каратный бриллиант? Жалко терять. Бабу. Потому что следующей бабе придётся снова дарить каратный бриллиант. Лишняя баба – лишняя трата. И потому так много классных мужиков, женатых на ленивых страшных обезьянах. Где-то я с этой теорией согласна. Иначе я не могу объяснить себе, почему старый-нестарый еврей живёт со своей женой. А вооружившись этой теорией – как с добрым утром могу! Потому что камни под жарким небом Италии – это ох какое вложение. Куда там тем каратникам. Такое из души не вытравишь членством в самых снобских клубах. Потому старый-нестарый еврей каждые полчаса регулярно напоминает собеседнику (сам себе), как он любит свою жену, какая она красивая (не красивая), какая она умная (не умная – высокомерная, терпеть не могу высокомерие) и как она ему здорово «отомстила».

Камни под жарким небом Италии… Да.

Северный, ты не женат, потому что ни разу толком в бабу не вложился? Нет, не так. Вот так, утвердительно: Северный, ты не женат, потому что ни разу толком в бабу не вложился. У тебя в анамнезе нет камней под жарким небом Италии. Ты ни разу не сидел на ступеньках съёмного домишки, просто потому что не мог встать из-за судорог в икроножных мышцах. Северный, ты готов ради меня ворочать камни под жарким небом Италии? Глупый вопрос. Надеюсь, я никогда не узнаю ответ. Потому что меньше всего мне хотелось бы убеждаться в этом на практике. Не сомневаюсь, впрочем, что ты готов. Другое дело, проистекает ли эта готовность из любви ко мне, или же эта готовность – опция всех нормальных мужчин. Это ужасно – нормальные мужчины. Они готовы положить всю оставшуюся жизнь на то, ради чего они когда-то ворочали камни под жарким небом Италии…

Извини, виски закончилось. Поллитровые бутылки – насмешка над алкоголиками. Алкоголикам всегда кажется, что поллитры хватит. Но поллитры алкоголикам никогда не хватает. Всегда зная о том, что поллитры не хватит, алкоголики всегда покупают поллитру. Пойду в ближайший лабаз (во Фриско енто дело круглосуточное). Там забавный индус. Он всегда любезен (в Америке все любезны), и у него красная точка на лбу (в Америке не у всех красная точка на лбу).

Извини, обычно я не так избыточна в эпистолярных излияниях. Обычно я коротка и ехидна.

До связи!

Заморская Невеста.

Та-ак, два часа ночи вторника. Сколько в том Сан-Франциско и его окрестностях? Три часа дня понедельника.

Северный взял со стола бумажку с адресом летнего лагеря, там же записан Алёнин «американский» номер. Кажется, наступил нужный момент для разговора. Когда у девочек в голове каша из впечатлений и философских рассуждений о пятом-десятом – это и есть самый нужный момент для разговора со взрослым опытным мужчиной.

Он взял телефонную трубку и… ровно в этот момент она затрезвонила.

– Соколов, если это не вопрос жизни и смерти – считай, что ты уже на том свете!

– Евгению Румянцеву арестовали. За… сейчас, я записал… За «неисполнение обязанности по защите прав своего ребёнка на половую неприкосновенность и половую свободу».

– Чтоб ты был здоров, гуманист хренов, вместе со своей Румянцевой! Хотя… Что за бред?! За это не могут арестовать. Это не преступление. Это, – Северный акцентировал следующее слово, – правонарушение. И это правонарушение подлежит административной ответственности. А именно – вынесению предупреждения или штрафу в размере от ста до пятисот рублей. Можешь смеяться. И то только после того, как данное правонарушение будет рассмотрено комиссией по делам несовершеннолетних и защите их прав. И вот уже в случае установления этой комиссией вины гражданки Евгении Румянцевой она обязана будет заплатить стольник или пятихатку – как повезёт – за смерть своей дочери. А до этого должна быть установлена хоть какая-нибудь вина гражданина Егорова. Если гражданка Румянцева за что и взята под стражу, так точно не за это! И последнее, Соколов, всё это точно не повод звонить мне в два часа ночи! – проорал Всеволод Алексеевич последнюю фразу и бросил трубку.

Тонкий настрой, требовавшийся для звонка Алёне, исчез. Северный налил себе полный стакан виски.

– Господи! Я-то почему не сплю в своём уютном поясном времени, как и положено среднестатистическому добропорядочному гражданину?! – вопросил он потолок.

И тем не менее сел отвечать на письмо.

О старых-нестарых евреях поговорим позже. Тема интересная. Ещё интереснее – жаркие камни под небом Италии. Прости… Конечно же, камни под жарким небом Италии. Вопросы вложения и дивидендов – тоже немаловажны и требуют ответов. Или, как минимум, высокохудожественного свиста под… поллитру. Ты не алкоголик. Ты – бытовая пьяница. Кажется, это уже было сказано во время эпизода знакомства тебя с Ритой Бензопилой (она велела передать тебе привет). Но всё это отложим, отложим…

Наш общий друг опять отчебучил. Да, они действительно удочерили, да! Но Сеня был бы не Сеня, если бы не отчебучил сверх нормы… И теперь я стою перед выбором: вкладываться или не вкладываться. (Дивидендов не получу.) Есть некая мёртвая девочка, её отчим, обвиняемый в совершении сексуального преступления против несовершеннолетней падчерицы, и мать покойной, обвиняемая вообще непонятно в чём. Соколов утверждает, что отчим не похож на такого, который… Есть дневник падчерицы, где она описывает, что именно непохожий на такого с ней делал (впрочем, якобы по обоюдному согласию). И есть мать, которая любила дочь, любила отчима и… И я могу ещё долго тебе рассказывать, но меня интересует: браться или не браться? Меня даже не интересует, зачем мне это нужно. Потому что я точно знаю, что мне это не нужно. Но как ты скажешь – так я и поступлю.

До связи.

Учусь доверять будущей жене.

Отправив письмо Алёне, Северный лёг спать. На самом деле он уже принял решение. Почему-то пассаж про зло и добро – довольно банальный пассаж – неизвестно почему и как… Да пустое! Просто спать. Утром – просто пробежка. Просто душ. Просто кофе. Это так прекрасно – просто что-то. Просто что-то, что заставляет чувствовать себя живым. Камни под жарким небом Италии – не вложение. Камни под жарким небом Италии – это чувствовать себя живым. Алёна – женщина. И не понимает мужчин. Женщинам никогда не понять мужчин. Не всем мужчинам-то удаётся себя понять. Другое дело – ворочать камни… Что бы ни ответила Алёна – Северный уже знал, как он поступит. Нормальный мужчина всегда знает, как он поступит. Зачем и кому нужен его поступок – он понятия не имеет. Но надо же что-то делать. Не камни же ему тут ворочать вместе с мексами на очередных стройках века, в конце концов! Тьфу ты! Вместе с узбеками, разумеется.

Под утренний кофе он прочитал ответ:

Северный, при всех недостатках нашего общего друга, в нём обострено чувство… Просто – «обострено чувство». Если он говорит, что «отчим не похож на такого, который…», значит отчим не похож на такого. Сейчас я скажу тебе, как поступить. Брошу монетки. Чтобы был кворум – брошу три монетки. Но не три раза. Книга Перемен – не наша стезя. По-простому, как ты любишь, – решка – нет, орёл – да. Двадцатипятицентовики. Я тут увлеклась коллекционированием квотеров. Оказалось, что они есть с орлами, а есть – с картинками! Пятьдесят – по количеству штатов. Я уже собрала сорок девять «с картинками». Причём – за такое короткое время! Можно, конечно, пойти в банк и разменять сто долларов на квотеры – и тогда сразу все достанутся (излишки оставить друзьям на парковку), но гораздо интереснее собрать их самой. (Старый-нестарый еврей сказал, что мне невероятно везёт – меньше чем за две недели собрать сорок девять штатов!.. И да, ещё четыре каких-то общеюбилейных, вот!) Итак, методом случайного тыка:… (подожди чуток)… Штат Юта голосует «за»! То есть – да. Штат Аризона – «против». То есть нет. Штат Колорадо – «за!» («да!»). Всё. Берись… «Да!»