Акиф Пиринчи - Кошачьи Страница 29

Он исчез! Как сквозь землю провалился, убежал прочь в свою страну желтой подводной лодки, из которой он, похоже, вынырнул. То, что мы сейчас имели, было повторением произошедшего. Вновь сад, вновь четырехугольник стен, вновь непросматриваемый ландшафт с голыми деревьями, увядшие цветочные клумбы, разбросанная садовая мебель, неопределенный мусор из гаража и обязательный печального вида гриль.

Конг напряженно задумался, и как все события отражались на его простодушной морде, так запечатлелось и это волнение. Он похоронил в себе первоклассного учителя для глухонемых. Потом обратился ко мне:

— Есть идея. Куда подевалась эта сволочь, всезнайка?

Его интересовало мое мнение! Какая честь! Какая милость! Парень совсем позабыл, что он еще пару минут хотел разорвать меня на части, четвертовать и пропустить через мясорубку.

— Понятия не имею, — признался я. — В такую мерзкую погоду и кромешную тьму я даже не знаю, где осталась моя квартира.

— Он наверняка дальше, босс, — предположил вечно усмехающийся Герман. — Я абсолютно убежден, он за той стеной и карабкается на следующую. Осталось всего три сада, потом конец квартала. Там, где район сходится треугольником, мы можем его схватить!

Лицо Конга осветилось воодушевленной улыбкой. Простые решения восхищали его.

— Да, да, да, — затараторил он. — Итак, вперед!

Три мушкетера помчались со стены, пересекли сад, преодолели следующую стену и исчезли из моего поля зрения. Что касается меня, с меня было довольно на сегодня ночных погонь, неожиданно возникших трупов и мнимых убийц. Возможно, это был мой долг — присутствовать при поимке чудака, чтобы его не линчевали прямо на месте. Но описанные события уже хорошенько потрепали мои силы, я не совсем твердо держался на ногах. Чувство вины тут, чувство вины там. Нужно было быть внимательнее.

В этот момент я снова увидел перса. Я едва мог поверить своим глазам: вздыхая, он протискивался через, вероятно, проеденную ржавчиной дыру в старой ванне, которая стояла в траве, представляя собой превосходное убежище для мне подобных в такие моменты. Потом он перевел дух. Волнение должно было измучить и его, но это было куда лучше, чем служить Конгу в качестве завтрака. Перс чертовски легко отделался.

Так как он сидел ко мне спиной, то не заметил меня. Из надежного убежища он видел удаляющихся преследователей, и оттого, что во всей этой кутерьме позабыл, сколько их, теперь верил, что сумел оторваться ото всех.

Не оглянувшись ни разу, он поднялся из последних сил и проковылял по диагонали через сад в угол стены, который зарос плющом, травой и кустами. Он плюхнулся в эту непроглядную зелень и исчез.

Ну, что ж, я сносил терпеливо все это превосходное представление не для того, чтобы теперь сдаться. Не имело значения, устал ли я до смерти или нет. Итак, я перескочил через стену и осторожно приблизился к зарослям. Действительно, в кустарнике, идеально замаскированное плющом, скрывалось неброское отверстие, которое вело в проржавевшую трубу. Из тоннеля доносилось эхо царапающих и шаркающих звуков, которые производил перс. Вероятно, это соединение вело в канализацию или в какое-нибудь другое подземное устройство.

Я думал недолго. В общем-то у меня уже дважды была возможность умереть. Если я не пойду по следу, то скончаюсь от любопытства здесь же на месте, а если пойду, то серийный убийца скорее всего отправит меня на тот свет. И все же я решился на второй вариант смерти — первый мне показался гораздо более мучительным.

После того как я просунулся через узкое отверстие, стало ясно, что потайной ход представляет собой узкую, квадратную, высеченную явно из базальта шахту. Изнутри стены были покрыты грязью, мхом и не поддающимися определению отложениями времени. Если каким-то целям служит или когда-то служило это сооружение, то сейчас все имело такой вид, словно уже столетия зарыто в землю. Внутри был затхлый воздух, я мог продвигаться вперед только ползком и старался изо всех сил не допустить припадка клаустрофобии. Со стороны таинственного перса не доносилось ни звука. Очевидно, он уже добрался до конца шахты. Хотя зловещий туннель шел наискосок вверх, я еще в начале отрезка протискивался с трудом, потому что наклон был незначителен. Но спустя какое-то время ход стал таким крутым, что сперва от отчаяния я попытался остановиться, потом же с чудовищной скоростью заскользил вниз. Это мучение длилось довольно долго, я уподобился трубочисту от постоянного трения о стены шахты, кстати, от них дьявольски воняло. Потом я вдруг потерял опору под лапами и рухнул вниз.[17]

Кубарем я влетел в крохотное помещение, которое выглядело изнутри как высеченная из камня луковица-купол. Темнота царила здесь, но через люк справа падал луч света, представляя скудный ориентир.

Снова в ловушке! Мне ничего больше не оставалось, как отправиться на очередную экскурсию, хотя дух приключений к тому времени испарился без следа. Наверняка в ближайшее время я столкнусь с палачом, который, должно быть, лучше разбирается в этом лабиринте; он спросит меня: «Который час?», а потом сожрет со всеми потрохами. Как всякое разумное и одаренное фантазией создание, я вообразил не один вариант своей гибели. О том, что последний аккорд каждой жизни всегда убог, я тогда не думал. Итак, Френсис-всезнайка испустит свой последний вздох. Пропадет под землей, в темной холодной пещере, в вонючей пасти помеси обычного кота с персом, ко всему прочему, хромого. Наверняка все будут горевать. Прежде всего Густав, мой товарищ, выплачет себе глаза после моего неожиданного исчезновения и сляжет от горя на недели в постель. Но и эта боль постепенно уйдет, раны-воспоминания затянутся. И кто знает, возможно, уже месяца через два-три кто-то другой будет пользоваться моим столовым прибором, позволять гладить себя за ушком «лучшему другу» и урчать от удовольствия. Как там сказал многоуважаемый зомби Дип Пёпл в моем жутко-прекрасном сне? И так и эдак жизнь, и так и эдак мир!

Что, собственно, делал здесь я, подлый трус? Нечто, чего никогда не делал, — а именно осознавал свое бессилие! Из страха ли, усталости или подступающей старости, в этом я еще не был уверен. Но вряд ли можно было не заметить, что все эти ужасные события, которые были теперь позади, начали менять меня, делать из меня другого. Это я волей-неволей должен был признать. Рецепт против подбирающейся болезни состоял в одном: сохранять осанку! собраться! проявить мужество!

Я прошел мимо люка с трусливо бьющимся сердцем и прыгнул в темный коридор, который подтверждал мои предположения: я попал в подземную систему могил, в так называемые катакомбы. Честно говоря, я не был слишком удивлен, хотя единственное интеллектуальное увлечение, которое я разделяю с Густавом, — восхищение археологией. Как часто я сидел целыми днями, пребывая в упоении от его роскошных альбомов с репродукциями, исторических книг о Средневековье, о погибших империях и культурах. Не было никакого чуда, что земля, имеющая такую богатую историю, в которой погребены такие разные народы и эпохи, иногда преподносит подобные ошеломляющие сюрпризы. Например, исследование катакомб, забытых и открытых вновь лишь в шестнадцатом веке, ни в коем случае не исключено. Обнаружены не только христианские, но и готские и еврейские катакомбы, в Риме пещеры достигали длины в сто пятьдесят километров.

Что же касается моего открытия, я бы осмелился предположить, что там, наверху, где в настоящее время раскинулись сады, когда-то прежде, быть может, в Средние века, стоял либо храм, либо монастырь. По необъяснимым причинам позднее возвышающуюся над землей часть строения начисто, снесли, нижнюю же часть комплекса оставили без изменений. Шахта, которая привела меня сюда, должна была быть построена для обеспечения подземного мира свежим воздухом.

Каменный коридор, стены которого были украшены неразборчивыми, полустертыми раннехристианскими миниатюрами и изображениями святых, привел к другим ходам, так что вскоре у меня сложилось впечатление, что я нахожусь в непроглядном лабиринте. В стенах было много погребальных ниш, где находились скукоженные останки человеческих скелетов. Некоторые из погребальных ниш все же скрывали от взгляда свое содержимое тяжелыми, исписанными библейскими текстами каменными плитами. До сих пор путь преграждали вывалившиеся части стен или отдельные обрушившиеся каменные глыбы, через которые приходилось карабкаться. Во многих местах обвалился весь потолок, и мне нужно было ползти через дыры, чтобы как-то продвинуться дальше. Вероятно, такие разрушения были следствием землетрясения или Второй мировой войны. Однако в целом, думал я, находка вряд ли станет сенсацией в мире археологии. Я был абсолютно прав, предположив, что это тайное убежище когда-то было местом заседаний незначительного ордена.