Марина Серова - Кошмар в мини-юбке Страница 29

— Да я тебя… — заревел Зеленый, поднимаясь на дыбы. Пара ударов — и Зеленый обзавелся новыми отметинами на лице, добавившими к образу пострадавшего в разборке правдивости. Станиславский и то бы воскликнул «Верю!», увидев его.

— Если мы так будем продолжать, то тебя мама родная не узнает, — предупредила я Зеленого.

Больше он не выступал, а покорно шествовал за мной туда, куда я ему указала. На ногу Гены я наложила тонкую неаккуратную повязку и пропитала ее искусственной кровью из небольшого пузырька, принесенного с собой, чтобы врачу сразу бросилась в глаза моя неумелость.

На квартире у Альберта Гочия интересующего меня человека я не обнаружила.

— Ну кого ты ищешь? — спросил, кривясь, Зеленый. — Может, я знаю.

— Нет, ты не знаешь, — ответила я ему, — он не из местных.

Вскоре мы стояли перед дверью очередного врачевателя. Обшарпанный полутемный подъезд, синяя стальная дверь с глазком. Я позвонила. За дверью долго молчали.

— А ты правда кого-то замочила? — спросил Зеленый.

— Да, конечно, — ответила я с честным лицом, — сам труп к тебе тащить было лень, вот я и принесла только одежду. Но не волнуйся, этих улик ментам хватит с лихвой, чтобы тебя упечь, если что. Уверена, у тебя и порошка припрятано в хате прилично.

— Слушай, если ты их там будешь мочить, — Зеленый кивнул на дверь, — я не хочу, типа, присутствовать.

— Ты мне еще поговори, — цыкнула я на него и, присмотревшись, заметила: — Что-то ты не похож на тяжелобольного.

Перепугавшись, что я еще что-нибудь с ним сотворю, Зеленый скривился, сгорбился и застонал, как на смертном одре.

— Давай, навались на меня, будто бы теряешь сознание, — велела я ему.

Зеленый, обхватив меня за шею, завыл пуще прежнего и, перестаравшись, зашелся кашлем.

— Вы к кому? — деликатно осведомился хозяин квартиры. Дверной глазок сразу потемнел. Оценивает гостей.

— Молчи, — шепнула я компаньону на ухо, а сама закричала взволнованным голосом: — Быстрее, его ранили! Он истекает кровью! Помогите!

— Чем я могу вам помочь? Звоните в «Скорую помощь», — равнодушно донеслось из-за двери.

— У него огнестрельное ранение. Его повяжут. Доктор, откройте быстрее, — продолжала я гнуть свою линию.

— Вы ошиблись, здесь нет никакого врача, — уже нервно произнес хозяин квартиры. Было понятно, что он хочет избавиться от незваных гостей.

— Мы от Мусы. Примите нас, — не сдавалась я.

Зеленый, вторя мне, застонал, как мятежный дух из подземелий Тауэра. У меня аж волосы на голове зашевелились от этого стона. Переигрывает, черт полосатый!

— Я не могу вас сейчас принять, — стоял на своем врач.

— Не стони так, — шепнула я Зеленому, но он так вошел в раж, что уже себя не слышал, не то что меня. Стоны из страдальческих стали напоминать звуки, издаваемые буйволом при случке.

— Доктор, он уже теряет сознание, — завопила я, пригнула Зеленого к полу и врезала коленом по зубам. Рев счастливого буйвола оборвался. Гена обмяк и плавно сполз на пол. С горестными причитаниями я бросилась к распростертому на лестничной площадке телу, вытащила незаметно из кармана пузырек с краской, плеснула на грудь Зеленому, а остатки себе на руки. Залитую бутафорской кровью руку я протянула к глазку, чтобы хозяин хорошенько рассмотрел.

— Он умрет прямо у вас под дверью! Доктор, откройте! — заорала я во все горло и в довершение провела кровавой рукой по глазку. Пусть хозяин квартиры видит все в красных тонах. — Помогите, кто-нибудь!

Никто из соседей не вышел на мой душераздирающий призыв. Подъезд словно вымер, но у доктора нервы не выдержали. Загремел ключ, торопливо проворачиваемый в замке. Дверь распахнулась, и худой пожилой человек в шлепанцах зашипел на меня.

— Молчи, дура. Заткнись и тащи его внутрь. Я сказал, заткнись и тащи, — зверски зыркнул он глазами.

Шмыгая носом и растирая по лицу слезы, я поволокла Зеленого за руки в квартиру врача. Проворно захлопнув дверь, врач последовал за нами, на ходу давая советы. — Сюда, в гостиную… Нет, не на ковер, к окну. И снимите с него одежду.

Он задернул шторы и, нацепив на нос очки, поинтересовался, что с ним. Я задумалась и не расслышала его вопроса. Без сомнения, доктор не хотел пускать нас в квартиру, потому что у него кто-то уже был, кто-то, кто не желает светиться. Вот почему мы не прошли сразу в операционную, оборудованную в одной из комнат.

— Спрашиваю, что с ним? Я вижу рану на ноге, откуда остальная кровь? — повторил вопрос доктор. — Что с ним?

Я посмотрела на доктора непонимающе, а потом, сообразив, сказала:

— Да мы хотели ограбить казино в центре. Влетели туда, покрошили кучу народу, но охрана оказалась крута. Мужа вон ранили.

Глаза доктора полезли на лоб.

— Уж не «Осьминога» ли вы грабили? — хрипло спросил он, ища опоры рукой у шкафа.

— Да, — кивнула я, прислушиваясь к звукам в квартире. — Муж на прощание зафигачил в зал гранату. Будут нас помнить!

— Да вы дебилы! «Осьминог» же Балазу принадлежит, вору в законе, — прохрипел доктор, оседая. — Валите отсюда. Вас уже давно, наверное, ищут. Ну вы придурки! — Взгляд доктора несфокусированно блуждал по квартире. — Я пальцем ради вас не пошевелю. Вы уже трупы, — бормотал он.

Я достала пистолет.

— Доктор, я вас очень прошу, займитесь моим мужем. — Щелкнул предохранитель.

— Хорошо, — сник врач, — я помогу.

Он прошел в комнату, соседствующую с гостиной. В приоткрытую дверь я заметила медицинское оборудование и рванулась следом. Удача! Настоящая операционная, куча аппаратуры, а посреди на столе один из убийц, которому я всадила пулю в живот. Мой расчет оказался верным.

— Сюда нельзя, уходите! — запротестовал врач, стараясь вытеснить меня из кабинета.

Под руку мне попалась пустая утка. Громкий шлепок — и доктор рухнул к моим ногам с красным пятном в пол-лица, а я, отшвырнув более ненужный предмет гигиены, подошла к операционному столу. Бандит находился в полубессознательном состоянии, что-то шептал сам себе с закрытыми глазами, вскрикивал. «Последствия наркоза», — решила я, вглядываясь в лицо врага — широкое, скуластое, со смуглой кожей, сквозь которую на подбородке пробивались жесткие черные волосы. Пощечина заставила бандита открыть глаза. По реакции я поняла, что являлась для него продолжением постнаркозного бреда. Бандит только щурился и молчал. Руки и ноги его были зафиксированы особыми ремнями, так что он не мог пошевелиться.

— Эй, ты меня слышишь, урод? — спросила я, дружелюбно улыбаясь. Ствол пистолета уткнулся бандиту в нос, и холод вороненой стали быстро привел его в чувство. Он замычал что-то нечленораздельное.

— Говори яснее, козел, — посоветовала я. — Узнаешь меня? Как вы приложили меня, а я вот жива. Чего молчишь?

— Я плохо говору по руси, — жалобно проблеял бандит.

— Ах вот оно что, — восхитилась я, — тогда вопросов нет. Раз не говоришь по-нашему, то не буду тебя мучить, а сразу пристрелю.

Подтверждая свои слова, я щелчком завела патрон в ствол и с могильным спокойствием навела пистолет на лицо бандита. Тот порывисто вздохнул, но не проронил ни слова. В следующую секунду, по идее, должен был грянуть выстрел, однако я стрелять, естественно, не собиралась, а испытывала нервы противника.

Затягивать паузу дольше пары секунд я не стала, так как это можно было расценить как слабость.

Я опустила пистолет и весело сказала:

— Что-то со мной сталось? Подобрела до невозможности. Вы меня прессовали полчаса, а я тебе готовлю легкое избавление. Нет, ты у меня помучаешься, да так, что иным святым мученикам не снилось.

С пола застонал доктор.

— Эй ты, Гиппократ, давай ко мне, — рявкнула я на него и подождала, пока тот поднимется и доковыляет до стола. — Кастрируй этого козла для начала, — приказала я. — Посмотрим, изменится ли у него голос. Может, споет нам что.

Врач воззрился на меня, как на ожившую табуретку.

— Что, что вы сказали?

— Сделай ему чик-чик! — заорала я на доктора, подталкивая его к инструментам. — Быстро, или я сама возьмусь за вас обоих. Будете петь дуэтом.

Бандит замычал и задергался, когда увидел, как доктор трясущимися руками взял с подноса скальпель, с тоской посмотрел на место, скрытое простыней, с которым ему предстояло работать.

— Давай, давай! — прикрикнула я, тыча стволом в спину.

Трясущийся скальпель приблизился к мужскому достоинству преступника, и взрослый мужик завизжал, как истеричная женщина.

— Режь, — потребовала я.

Доктор бросил на меня растерянный взгляд и наклонился к пациенту.

— Нет, я все расскажу, все что хотите! — возопил бандит.

— Подожди, — остановила я врача, — нам желают что-то рассказать. Я верно поняла?

— Я все расскажу, только дайте слово, что оставите меня в живых.