Нина Васина - Глинтвейн для Снежной королевы Страница 29

Неслышно ступая мягкими тапочками по паркету, подошел хозяин квартиры. Самойлов спрятал письмо под газеты.

– У вас дети… – заметил он, осматривая прихожую.

– Взрослые, свои семьи, живут отдельно.

– А прописаны здесь, – заметил Самойлов.

– А это по делу, – уверенно заявил Башлыков. – Еще один внук родится, и по метражу на человека мы попадем уже за пределы санитарных норм.

– Вы, я вижу, кухарите сами, – кивнул Самойлов на фартук. – А хозяйка?

– Разведен, – отрапортовал Башлыков и посмотрел на незваных гостей уже настороженно, – но бывшая супруга, обратите внимание, прописана здесь.

– Тут ведь что получается, Евгений Павлович, – сказал тихо Самойлов, доставая письмо, – у вас на этом конверте ни одной почтовой печати. Оно не шло через почту, так? Вы сами положили его в ящик ваших соседей, так? Вы его не открыли, оно что, пустое? А штамп нарисовали чернилами? Кого вы хотели заманить в квартиру? Ладно… Не отвечайте, я думаю – девочку, так? Она обычно ходит в школу пешком, а в тот день поехала с отцом на машине. Знаете, почему? Из-за платья. Вы давно отследили, что утром перед школой она всегда проверяет почтовый ящик. Может быть, даже этот финт с письмом вы уже проделывали. На пробу, так сказать.

– Бред, – сказал Башлыков. – Полный бред, – он медленно снимал фартук.

– Это не бред, это почти идеальное преступление, потому что жертва должна была прийти к вам сама, она вас хорошо знает, она понимает, что значит срочное и заказное письмо. По дороге в школу она проверяет свою почту, быстренько поднимается с письмом, которое «почтальон» по ошибке положил не в тот ящик. А если бы она просто бросила письмо в ваш ящик, не поднимаясь? Пожалуй, так бы и произошло, потому что бальное платье… Ах, ведь она его забыла! Отец сказал: «Успеешь подняться за платьем, пока я заведу машину». Она захватила письмо. Важное письмо для соседа с верхнего этажа. Что мне непонятно: почему отец не пошел к машине? Он поднялся за девочкой. Через сколько минут? Вы успели с хлороформом? Вы не дергайтесь, Евгений… как вас там? Нас оперативная группа ждет внизу. Где они?

Тишина.

– Я спрашиваю, где они? – сменил Самойлов тон на угрожающий.

Гоша перестал улыбаться.

Башлыков не отвечал.

– Как же вы справились с молодым сильным мужчиной? – спросил Старик. – А, ну да – мускул в форме!

– Они на балконе.

Самойлов, ни на секунду не отпуская своими глазами зрачки Башлыкова, сделал Гоше знак рукой. Гоша, стоявший позади Башлыкова, поднял брови. Самойлов чертыхнулся про себя.

– Стойте спокойно, – сказал он Башлыкову. – Заведите руки за спину. Мой напарник наденет вам наручники и постарается сделать это аккуратно.

Гоша от удивления открыл рот.

– Пусть он сначала покажет свое удостоверение, – тихо сказал Башлыков и сжал кулаки.

Самойлову не осталось ничего другого, как мельком глянуть на гантель. Гоша его взгляд понял, вытаращил глаза и покачал головой.

– Да! – повысил голос Старик. – Сейчас покажет.

От удара гантелей по голове Башлыков рухнул на Самойлова, тот не удержался на тумбочке, и оба завалились на пол.

– Ну вы даете, Прохор Аверьянович! – пыхтел Гоша, поднимая его. – Опергруппа, наручники! Спасибо, что не приказали достать оружие.

– Сильно ударил? – спросил Самойлов. – Не убил ненароком?

– Не знаю, я никогда не бил людей гантелей по голове, – возбужденный Гоша топтался возле валяющегося на полу хозяина квартиры.

– А ты посмотри, родимый, проверь! – Самойлов закрыл глаза и покачал головой – с кем приходится работать!

– Куда… посмотреть? – не понял Гоша.

После такого вопроса Самойлов отключил диктофон и решил, что в целях сохранения с коллегой Гошей нормальных рабочих отношений сейчас ему лучше сходить на балкон. С собой он прихватил папочку. Что там у нас по результатам осмотра балкона в квартире сорок восемь? Так… Осмотрены ванная, спальня, антресоли, балкон. Где тут балкон?… «Две навесные полки. Ящик для овощей. Две грузовые покрышки». Старик осмотрел все через стекло двери. Наверняка ящик открывали. Покрышки стоят не поперек, а вдоль балкона. Большие. К ним вплотную – открытая картонная коробка со стеклянными банками. Странно, что банки хранятся в мокнущей под дождем коробке. Внутри покрышек, закрывая отверстия, вставлена черная резина. Умно. Интересно, если бы он сам в тот день осматривал квартиры, заглянул бы в покрышки? После всех шкафов, антресолей, отделений для белья под диванами заглянул бы?

Старик вышел из квартиры сорок восемь и спустился на этаж вниз. Чтобы спросить у пьяной женщины, сколько весил ее муж. Он не хотел выходить на балкон и осматривать покрышки до приезда опергруппы. По фотографии мужчина был худощавым, а там – кто его знает? Дверь квартиры стояла нараспашку. Женщина сидела в кресле, голова ее запрокинулась, рыжие волосы закрыли пол-лица и попали в приоткрытый рот. Старик потрогал ее шею – чего не захотел сделать для рухнувшего Башлыкова. Женщина спала. Он позвонил по телефону, потом сел рядом с ней на ковер.

– По крайней мере, – сказал он тихо, – ты сможешь их похоронить…

Женщина спала и не слышала.

Установка

Его нашли только через полчаса после прибытия опергруппы. Было много шума, дверь так и осталась открытой, а Старик крепко спал, вытянув ноги и привалившись спиной к креслу со спящей женщиной.

– Вот, – смущенно объяснял он четырем мужикам из убойного отдела, молча обступившим кресло, – притулился к чужому сну, да и…

– Сорок одна минута, не больше! – разогнал тишину возле спящей женщины забежавший в квартиру Гоша. – Вы – супер! Сорок две, ну – три от силы. Это рекорд! Понимаете, – начал он объяснять, – я засек время, но отвлекся, когда был занят с гантелей…

– Лихо у вас кадры подбирают в страховке, – уважительно заметил самый старший из четверки.

– Анализ окружающей среды и обстоятельств в поисках пропавшего человека – первое дело. – Старик вытащил из кармана и протянул ему диктофон. – Это чтобы потом на протокол не приходить. Подпись сами за меня черкнете.

– Черкну, – кивнул старший, тронул Старика за плечо и увел своих сослуживцев. Старик отметил, что двое их них выходили, обходя по краю ковер. Таких людей Старик в сыске уважал.

– А второе? – спросил Гоша, присев перед Стариком на корточки. – Что после анализа среды и обстоятельств?

– А второе – у каждого по уму и интуиции. У меня, к примеру, рабочая установка такая – пропавший уже мертв. Мои ребята в отделе знали эту установку и никогда при мне родственников не успокаивали, что человек жив и найдется. Начиная поиски пропавшего человека, я всегда искал труп.

– А если находили человека живым? – оторопев, спросил Гоша. – Что тогда?

– Что-что… – пожал плечами Старик. – Радовался!

Женщина в кресле зашевелилась, Самойлов приложил палец к губам.

– Пусть поспит. Пока спит, ничего не знает. Ну что, поедем в отдел? Миссия, так сказать, выполнена. – Самойлов с трудом поднялся, не без помощи Гоши.

– Еще как выполнена! – Гоша убедился, что Старик вполне стоит на ногах, и осмотрел его с гордостью и восхищением.

– Что это ты радуешься? Что мы имеем в ходе проведенной сегодня операции по выяснению обстоятельств исчезновения застрахованного на большую сумму гражданина?

– Так это… – задумался Гоша, – имеем труп этого самого гражданина.

– Правильно! И наличие трупа для нашей фирмы означает выплату весьма внушительной страховки. Еще есть неприятные ощущения? Покрышки, к примеру, на балконе убийцы?

– Ну, покрышки… – пожал плечами Гоша.

– Не «ну покрышки», а покрышки от самосвала. Что из этого следует? Даю тебе сорок секунд на обдумывание.

Гоша ответил сразу:

– А может, он водитель самосвала, вот и притащил их к себе…

– Лучше бы ты использовал эти сорок секунд с пользой, полистал протоколы, – остановил его Самойлов. – Там место работы гражданина Башлыкова указано. Охранник. Не водитель, а охранник! И не в транспортной конторе, а в юридической фирме. Мое неприятное ощущение от сегодняшней работы – это большое желание помыться. Поскольку мне кажется, что Башлыков использовал эти самые покрышки уже не в первый раз.

Самойлов прошелся по квартире, нашел в спальне плед и укрыл им женщину в кресле.

– Хочешь быть первым, кого она увидит, проснувшись? Хочешь рассказать этой несчастной, где мы нашли ее родных? – спросил он после этого крепко о чем-то задумавшегося Гошу и направился к выходу.

Гоша бросился следом.

– Прохор Аверьянович, – спросил он шепотом у лифта, – вы думаете, он эти покрышки именно для такого дела и приобрел? Он что – серийный маньяк?

– И педофил, – поставил точку в этом расследовании Самойлов.

– А мы не скажем о ваших предположениях, насчет покрышек, бригаде из отдела убийств? – нервничал Гоша в лифте, спускаясь.

– Там тоже не дураки работают.