Марджори Аллингхэм - Тайна Чаши Страница 29

— Да. Мне это тоже пришло в голову. Только, пожалуйста, не подставляйте свою голову ради меня. Да, еще… Станислаус, передайте привет полицейскому, что стоит у моей двери.

Кемпион положил трубку и, обернувшись, увидел лицо своего помощника, преисполнившее его неожиданной яростью.

— Слышал? Если мы провалим это дело, ты будешь виноват. Что стоишь? Может быть, сходишь за грибами?

Мистер Лагг не пошевелился и сказал:

— Это ты нас втянул черт знает во что. Я знаю людей, которые покраснели бы, если бы их имена произнесли рядом с теми, которые ты только что назвал. Они же, если дерутся, то обязательно с бритвами и битыми бутылками Это мне не нравится. Никто не назовет меня снобом, но есть вещи, которые джентльмен не должен себе позволять.

Однако Кемпион не поддался искушению и не стал ему отвечать. Вместо этого он приказал:

— Наполни ванну, приготовь машину, достань карту и, пожалуйста исчезни.

После этого, не давая возмущенному Лаггу возможности вставить хоть слово, он отправился наверх по лестнице в свою комнату.

Прошло не больше часа, когда Пенни, расположившись в просторной прохладной гостиной, выходившей окнами на подъездную аллею, услыхала, как стукнула дверь в комнату ее отца, и увидела мистера Кемпиона и дорожном костюме. Он выбежал из дома, сел в ожидавший его автомобиль и на огромной скорости куда-то помчался.

Она-то ожидала, что он будет пить с ней чай, поэтому, спрятав гордость в карман, уже готова была позвонить Лаггу и попросить объяснений, как пришел Бранч и подал ей на подносе письмо.

— Мистер Кемпион просил вам передать, мисс.

Сгорая от любопытства, Пенни разорвала плотный конверт и выложила его содержимое на стол: письмо, еще один конверт и кошелек из дешевого красного шелка. Письмо гласило:

«Дорогая Пенни, я отправляюсь с дружеским визитом демонстрировать мой новый костюм. Возможно, мое присутствие придется весьма по вкусу и меня задержат надолго, поэтому не ждите меня. Оставляю вам в залог Лагга. Кормите его три раза в день и не давайте ни капли виски.

Пожалуйста, передайте ему письмо, которое я запечатал в силу моего плохого воспитания. Не сомневаюсь, что он покажет его вам. Однако мне не хотелось бы, чтобы он получил его прежде, чем я окажусь далеко, так как у него есть дурная привычка повсюду следовать за мной. Кошелек, который вы видите, не открывается. В нем, насколько мне известно, клок бороды моего старого друга (в некотором роде пророка). Он тоже предназначается Лаггу.

Помните свое обещание, которое сохраняет силу, естественно, пока я жив. Не беспокойтесь. Если вдруг что-нибудь случится, отправляйтесь к профессору, самому лучшему человеку на земле и истинному кладезю всякой информации.

Погода стоит, прямо скажем, не лучшая для этого времени года, вы согласны? „Лицо — лицо и на гинее. Вот сердце — то совсем другое“.

Верьте мне. Искренне ваш Уильям Шекспир (для вас просто Билл)».

Пенни вчитывалась и вчитывалась в письмо, пока не пришел Бранч с чаем. Как ни терзало ее любопытство, она все же промедлила не меньше получаса, прежде чем послала за Лаггом. Полковник Гирт никогда не пил чай, и она все еще оставалась одна, когда дверь открылась и вошел мистер Лагг, альтер эго мистера Кемпиона.

Великан трепетал в старинной гостиной, в которой шел так, словно пол вот-вот провалится под ним.

— Я вас слушаю, мисс, — с опаской проговорил он.

Пенни молча подала ему конверт, который он торопливо схватил, забыв обо всех наставлениях Бранча, тотчас разорвал и стал читать письмо, поднеся близко к глазам.

— Ну вот! Я же говорил! Опять я оказался прав. Такой уж он упрямый.

Вспомнив о Пенни, он смутился и хотел было бежать прочь, но она остановила его.

— Я тоже получила письмо от мистера Кемпиона, в котором он просит меня передать вам еще и это. — Она подала ему шелковый кошелек — Он также написал, что вы дадите мне прочитать свое письмо.

Лагг помедлил в нерешительности, а потом протянул ей письмо, радуясь, что ему есть, с кем обменяться мнениями.

— Держите, — сказал он, напрочь забыв о приличных манерах. — Сами сейчас поймете, что он за фрукт.

Пенни стала читать.

«Дурак и кретин. Надеюсь, ты получишь письмо в запечатанном конверте. Впрочем, это все равно. Приходится прибегать к трюку Морана. Если не вернусь завтра утром, пусть кто-нибудь отнесет миссис Саре в Хиронхоу-хит волосы из бороды пророка. И не впадай в истерику. Не дай Бог, случится худшее, не трепи мое имя понапрасну. Пусть Сезам остается открытым для Сары и ее птенцов. Твой, но недовольный».

— Что это значит?

— Спросите, что полегче. Сбежать так… Он знал, что я его не пущу. А теперь все. Пойду читать объявления о приеме на работу. Он не оставил мне даже зацепки. Черт, ну и положение!

— А что такое трюк Морана? — теряя терпение, спросила Пенни.

— А, глупости. Мы тогда работали против некоего Морана, кстати, убийцы. У нас ничего не получалось, и этот… Ну, пошел прямо к нему домой. Мол, иначе он не узнает его тайны. Когда я его вытащил, то сказал ему: «Любопытство тебя погубит, приятель. Очень тебе будет приятно, если ты получишь доказательства, а сам отправишься на тот свет?»

Пенни вскочила.

— Значит, он его знает?

— Конечно, знает. Знал, верно, еще с колыбели. По крайней мере, он так вам скажет. Но мы-то не знаем. Если я и теперь вытащу его живым, мне пора будет добиваться ордена.

— Если чаша у Валя, зачем ему куда-то ехать? — ничего не понимая, жалобно проговорила Пенни.

Лагг прищурился.

— Он знает, мисс, а мы не знаем, потому что мы многого не знаем. И остается нам исполнять его приказания и надеяться на лучшее. Скажу вам так. Сегодня я получу мою счастливую фасолину, будь я проклят.

Пенни еще раз перечитала письмо.

— А кто такая миссис Сара?

— Мать всех цыган, — недовольно проговорил мистер Лагг. — С ним всегда или аристократы, или бродяги, а мне и те, и другие надоели, уж простите меня, мисс.

— Завтра мы отправимся туда вместе. Хиронхоу-хит в пяти милях отсюда. У миссис Шэннон там конюшни. Поедем на машине.

Лагг наморщил лоб.

— Миссис Шэннон? Та, что приходила сюда на другой день после смерти вашей тети? С громким голосом?

— Правильно, — улыбнулась Пенни, хотя ей было не до улыбок.

Лагг присвистнул.

— Ненавижу женщин, особенно когда они вмешиваются в мужские дела

Глава двадцать первая

Желтые кибитки

Хиронхоу-хит, довольно широкая полоса ничейной земли между Ипсвич-роуд с одной стороны и Хиронхоу-крик— с другой, оказалась довольно густо засаженной колючими кустами, которые на другое утро после отъезда мистера Кемпиона весьма замедляли продвижение вперед двухместного автомобиля с сидевшими в нем мисс Пенни и мистером Лаггом. Солнце жгло немилосердно, и над пустошью висело серое марево, в котором все же были отлично видны красные конюшни миссис Шэннон. На три мили в округе других зданий не было.

Цыганский табор расположился тоже подальше от людского глаза, но в северной части пустоши на берегу чистой речки.

Когда они были от него на расстоянии брошенного камня, дорога, изрезанная многими колесами, стала совсем непроезжей, и Пенни заглушила мотор.

— Придется нам немного пройтись.

Лагг вздохнул и последовал за ней. Вместе они представляли собой довольно забавное зрелище.

Пенни надела белый шелковый костюм, но была без шляпы, а Лагг являл собой типичного слугу высшего разряда, судя по одежде, но этот образ мгновенно разрушался, стоило взглянуть на надвинутый на правый глаз котелок. От волнения он не переставал жевать травинку.

— Вы только поглядите, — шептал он еле слышно. — Бродяги. Тоже мне союзнички. Черт возьми, ни за что бы не поселился тут.

Пенни же нравилось то, что она видела. Весело раскрашенные кибитки, пестрая одежда, развешанная на веревках, несколько дюжин небольших костров, от которых в небо поднимался, закручиваясь в кольца, дымок. Конечно, тут были и бедность и уродство тоже, но в общем картина складывалась приятная глазу, отчасти благодаря солнечной погоде.

Что особенно поразило девушку, так это количество кибиток. Она насчитала их не меньше сорока. Однако шатров видно не было, что говорило о кратковременной остановке цыган. А еще Пенни обратила внимание на старомодный шарабан, какие обычно появляются на ярмарках.

С цыганами Пенни сталкивалась с детства, однако ни разу не бывала в таборе. Кто бы ей разрешил? Поэтому цыган она представляла себе как загорелых людей, которые обычно говорят чуть ли не шепотом и могут кого угодно обвести вокруг пальца

Не без страха шагала она рядом с мистером Лаггом. Вокруг играли полуголые дети, которые смеялись над ней, когда она проходила мимо, и тыкали в нее пальцами, крича всякие непристойности своими пронзительными голосами. Мистер Лагг делал вид, что ничего не видит и не слышит.