Фридрих Незнанский - Звонок другу Страница 29

Возле плиты, стоя в Зойкином фартуке, Ярослав Головлев жарил мясо. Рядом кипела кастрюлька с картошкой. Гуся расставляла тарелки.

— Ничего, что я в шкафчик за посудой залезла? — Она кинула быстрый, внимательный взгляд на Зойку.

— Ничего, конечно! Боже, когда это вы все успели? — ахнула Зойка.

— Это все Ярослав. У него просто золотые руки! И все так быстро, так споро. Толик, нарежь хлеб.

Скотников взялся за буханку и, нарезая хлеб, оповестил присутствующих о состоявшемся только что разговоре с Зоей. Присутствующие слушали, кивали головами.

— Надо же! Кто бы мог подумать, что это лохо-трон! — сокрушалась Гуся.

— И я даже не предполагал, — вступил в разговор Ярослав.

— Ладно, друзья, давайте за стол! Посидим, обсудим что да как. Мы с Зоей уже выработали план действий.

Зойка ловила на себе восхищенные взгляды Головлева и чувствовала себя Жанной Д'Арк.

Вечер пролетел незаметно. После бокала вина мужчины уговорили дам выпить немного водочки. Под селедку и горячую картошечку с укропом. Дамы не особенно возражали. Скотников опять вспомнил о капустнике, который непременно нужно было сочинить для отвода глаз. Принялись сочинять и даже как-то незаметно развеселились. Потом Зойка вдруг захотела спать. Очень сильно. Скотниковы увели ее в комнату.

… Она проснулась среди ночи. Рядом с ней, обнимая ее крупное тело, спал Ярослав. Диван расстелен, оба они голые… Что было-то? Да что уж тут спрашивать… Но стоило Зойке пошевелиться, как Ярослав тотчас проснулся, крепко прижал ее к себе.

— Что это мы? Как это мы? Я не хотела… — бормотала Зойка под его ласками.

Он был горяч, страстен и ласков одновременно. К утру он приручил ее совершенно.

Когда в десять за ними заехали Скотниковы, чтобы проехаться по магазинам и выбрать наряды к балу, Зоя не возражала. Ярослав убедил ее, что она произведет на членов «Триады» неизгладимое впечатление своей пламенной разоблачительной речью, если будет одета в длинное вечернее платье.

— Люди любят красоту, Зоинька! — сказал Ярослав.

— Ты поедешь с нами? — застенчиво спросила Зоя, глядя на него сквозь линзы очков.

— Увы, меня ждут больные, — развел руками Головлев и шепнул ей на ухо: — Увидимся вечером! Я к тебе приеду, можно?

Зоя покраснела и кивнула. Голованов отчалил, перепоручив Филиппову Скотниковым.

Глава 25

ПОМИНКИ

Отсутствие Виктора Нережко на рабочем месте вначале не очень обеспокоило начальство. Лето — пора отпусков, работы собой не было, да и напарник Виктора, Геннадий, сообщил, что Нережко жаловался на

боли в животе. Отравился чем-нибудь, решило начальство, прикинув, что на выздоровление от летней диареи уйдет дня три, не меньше. Однако прошли и три, и четыре дня, пролетели выходные, началась новая рабочая неделя, а Нережко на работе так и не появился.

Утром в понедельник, ровно через неделю, после того как Виктор покинул рабочее место, гориллоподобный Лелик получил заказное письмо, чему несказанно удивился. Даже брать не хотел, так как из опыта своей многотрудной жизни знал, что в заказных письмах лежат повестки в суд, или, скажем, к следователю. Что же еще?

Но настырная тетка вручила ему конверт, указав на обратный адрес. Отправителем значился сосед по гаражу, Витька Нережко.

Чего это он? Уж не баксы ли почтой отправил, дурилка? Конверт, однако, был тонким.

Лелик плюхнулся в низкое кресло, извлек сложенный пополам тетрадный лист в клеточку.

«Лелик! Я не смогу отдать тебе долг…»

— Чего? Охренел, что ли, козел… — пробормотал Лелик. Однако тут же смолк; пробежав глазами остальной текст. — «…Человек, которого ты видел со мной в гараже, втянул меня в лохотрон. Я был не в себе, когда брал твои деньги. Понимаю, что тебе на это наплевать. Единственное, что я могу сделать в этой ситуации, — покончить с собой. Что я и сделаю. Я уже вешался. Да сосед меня из петли вынул. Но я это все равно сделаю. Ничего меня не остановит. Галя меня бросила. И зачем мне такая жизнь? Понимаю, что тебе и на это наплевать, но умоляю тебя не трогать мою семью. Я влез в долг ради них, у тебя ведь тоже есть семья, и ты не зверь. Я завещаю тебе машину и гараж. Завещание у меня дома, в письменном столе, в левом ящике. Там же ключи от машины и гаража. Конечно, моя «копейка» тебе не нужна, но это единственное, чем я могу расплатиться. Только не заставляй Галю продавать квартиру. Она не может жить у матери. Там ее брат-туберкулезник. А у Гали сын, он может заразиться. Пусть твои деньги вернет тебе Скотников Анатолий, который втянул меня в это дерьмо. Он живет по адресу…

Лелик! Если с твоим «мерсом» что-нибудь случится, обращайся к Валере из 139-го бокса. Он делает хорошо и берет недорого. А к Семенычу не ходи, ничего он в электрике не петрит.

Прощай. Виктор Нережко».

— Ни хрена себе, — пробормотал Лелик, хватая телефонную трубку.

В квартире Нережко к телефону не подходили. Лелик быстро натянул наплечную кобуру с тэтэшником, надел тренировочный костюм, одновременно названивая по мобильнику.

— Ты надолго? — выглянула из кухни жена.

Спрашивать, куда идет муж, она давно отучилась.

— Позвоню, — лаконично ответил тот.

Через пятнадцать минут у квартиры Виктора стояли трое крепко сбитых парней, над которыми возвышался Лелик.

На длинные, настойчивые звонки никто не отвечал.

— Давай фомкой, — приказал Лелик.

Под умелыми руками одного из братков замок щелкнул, дверь отворилась. Мужчины замерли на пороге. В квартире было тихо. Компания шагнула внутрь.

— Идите по комнатам, мы с Саней на кухню, — скомандовал Лелик.

На кухне сразу бросился в глаза потолочный крюк для лампы, разогнутый, превратившийся из крюка в нелепо свисавший кусок металла. Внимательно оглядев крюк, Лелик подошел к столу. Там, придавленная сахарницей, лежала записка:

«Галя! Прости, что был тебе плохим мужем. Видно, ничего я больше не могу сделать, кроме как уйти из жизни. Вас с Павликом никто не тронет. Вы ни в чем не виноваты, а он не зверь. Возвращайтесь в квартиру и живите. Машину и гараж я завещаю соседу по гаражу, Леониду. Думаю, ты меня поймешь. Твой Виктор».

Так, момент… Письменный стол находился в маленькой комнате. В верхнем ящике действительно лежало нотариально заверенное завещание. Там же связка ключей.

— Гляди, братва, он мне и вправду свой драндулет завещал! Вместе с гаражом. К нотариусу съездил, не поленился. — Лелика едва не прошибла скупая мужская слеза.

Братва с уважением ознакомилась с последней волей усопшего.

— Ну, ты теперь у нас самый крутой пацан в бригаде! Такой тачки ни у кого нет!

— Это точно! На «копейках» у нас отродясь никто не…

— Ладно, братва, не пылите!

— А может, он это?.. И не помер вовсе?

— Да? Ты крюк на кухне видел?

— Ну, видел. Так ведь его вынули из петли-то.

Лелик подумал, а он вообще любил думать, и ответил:

— Не, ты Витьку не знаешь. Он раз отдать долг не смог, значит, точно руки на себя наложил. Утопиться мог. Или с крыши сигануть… мало ли. Поглядите-ка по шкафам, вещи его на месте?

Оказалось, что небогатый Витькин гардероб из квартиры не исчез. Висели на плечиках пара пиджаков, несколько рубашек, галстуки. Тут же были обнаружены и две Витькины куртки, зимняя и осенняя. Свитера, футболки, белье, обувь — все это было. В отличие от женских вещей, которых не было вовсе.

— Это все баба его! Она его довела, сучка. Он же написал, что она его бросила. Вон, и вещи все забрала…

Зазвонил телефон. Братва переглянулась. Кто-то настойчиво пытался дозвониться. Лелик, после некоторого раздумья, снял трубку, передал ее корешу, невысокому мужчине азиатского типа.

— Алло! — послышался женский голос. — Алло! Виктор Сергеевич, это вы? Что вы молчите? Лучше отвечайте!

— Алло? — неожиданно высоким, детским голосом откликнулся мужчина.

— Кто это? Мальчик, мне нужен Виктор Сергеевич.

— Его нет.

— А где он?

— Не знаю.

— А из взрослых кто-нибудь дома есть?

— Нет. Мама на работе. А дяди Вити нет.

— Он что, болен?

— Почему?

— Потому что его уже неделю на работе нет! Ты передай ему, мальчик, что, если он завтра не явится, я его по статье уволю!

— А вы кто?

— Я начальник отдела кадров. Понял?

— Ага, — пропищал «мальчик».

— Вот так ему и передай! И если у него нет больничного листа, то пусть он пеняет на себя!

Трубка дала отбой. Лелик, слышавший каждое слово, покачал головой.

— Вона как! Уже неделю на работе нет! Это получается… — Лелик начал загибать пальцы. — Это сегодня шестой день! Значит, уже кончил себя, точняк!

Он опять прошел на кухню, огляделся, заглянул в холодильник. На видном месте стояла запечатанная бутылка водки, рядом банка шпрот, консервированные огурцы. Буханка хлеба в полиэтиленовом пакете. На ней лежала бумажка.