Пальцы решают все - Николай Иванович Леонов Страница 29

Стас прошел вслед за женщиной на небольшую кухоньку. В раковине виднелась куча грязной посуды. Обои, некогда светлые, пожелтели от сигаретного дыма. На покрытом старой клеенкой столе стояли полная окурков пепельница и огромный фаянсовый заварочный чайник с трещиной на боку. Мебель здесь, как и в единственной в квартире комнате, тоже была старой, хоть и не советской. Стас бы не удивился, если бы хозяйка сказала, что притащила ее откуда-нибудь со свалки.

Вера приоткрыла форточку, достала из кармана пачку дешевых сигарет и закурила. Крячко осторожно приземлился на хлипкий шатающийся деревянный стул.

— Что вы хотели? — спросила женщина.

— Я, Вера, хотел побеседовать о твоем брате.

— Что, убийцу поймали?

Вопрос был задан вполне обыденным и равнодушным тоном. Либо сестре действительно плевать на родственника, либо похмелье было сильным. Или и то, и другое.

— Да нет, еще не поймали, — ответил опер. — Я надеюсь, что ты мне поможешь.

— Чем? Не я же его убила.

— Это хорошо, что не ты. А то сидеть пришлось бы долго.

Вера как-то странно посмотрела на Станислава.

— Вы считаете, что я могла бы это сделать?

Тот пожал плечами.

— Я ничего сейчас не считаю. Нет, вру. Считаю. Считаю, что ты можешь знать убийцу Кирилла.

— Откуда? — хмыкнула женщина. — Он мне не представлялся в том смысле, типа: я пойду и завтра Кирюху грохну.

— Я бы посмотрел на такого убийцу, который бы подобным образом представился, — улыбнулся Крячко.

Но Вера, похоже, юмор не оценила.

— Ладно, Верунчик, шутки в сторону. У тебя друзей-приятелей-знакомых много?

— Ну да.

— Кому ты рассказывала о том, что у Кирилла денежки водятся?

Собеседница сделала глубокую затяжку и призадумалась.

— Да особо и никому, — выдавила она.

— В последнее время или вообще?

— В последнее время. Раньше Кирюха мне подкидывал иногда деньжат, а потом по бороде пустил, жмот, прости, Господи, что о покойном так говорю. Из-за Полинки все. Она ему мозги канифолила, вот он и обломал меня с бабками. А нам тогда даже жрать было нечего.

Банально, усмехнулся про себя Стас. Пытается надавить на жалость. Пожалеть бы ее в шутку, да не сорваться бы в сарказм. Перед ним был типичный разгильдяй-тунеядец, женского пола, разумеется. Опер не знал практически ничего о жизни Веры, но опыт сыщика вкупе с житейским наглядно дал понять, что собой представляет эта мадам. Девочка-инфантил, застрявшая в теле взрослого человека, которой все должны и все обязаны. Особенно родственники.

— А до последнего времени?

— Да я уж и не помню.

— Ой, Вера, ни за что не поверю, что не говорила. А подруженьке поплакаться на брата-стервеца, который в деньгах купается, а с родной сестрой не делится?

Похоже, Крячко переборщил с язвительностью — не смог сдержаться. Женщина как-то злобно посмотрела на него и с силой вдавила окурок в пепельницу.

— Ну давайте! — яростно выпалила она, дернувшись ближе к столу. — Начинайте свою лекцию о том, что мне надо взяться за ум, прекратить бухать и по компаниям шляться. Спасибо, мне уже мать с отцом всю плешь проели, достали. Я, слава богу, уже взрослая и сама решаю, как мне жить. Хочу — бухаю, хочу — не бухаю. И уж точно не вам меня учить, как мне жить и что делать — И женщина дополнила свой эмоциональный монолог крепким непечатным словцом.

Станислав поморщился. Его предположения подтвердились в полной мере. Инфантилка, явно не вышедшая из подросткового возраста. Точнее, прочно застрявшая в нем.

— А ну села, быстро! — рявкнул он.

Вера вздрогнула и как-то ошалело посмотрела на опера.

— Я неясно выразился?

Она осторожно села на табуретку.

— А теперь слушай меня, Верочка. Мне глубоко насрать, как ты живешь, хоть упейся до смерти, хоть на иглу сядь. Но твой брат убит. И убил его один из твоих дружков-собутыльников. Которому ты разболтала, что твой братец всегда при бабках. А может, ты еще и навела? Рассказала, где живет и работает, когда и где бывает. И твой приятель обещал с тобой поделиться. Или уже поделился, а? Деньжата-то небось получила, а?

— К-к-какие деньжата? — побледневшая женщина смотрела на Стаса с испугом.

— Да которые твой дружочек у твоего брата спер! Или не отдал, пожадничал, а? Молодец, Верунчик. Брата в расход за бабло пустила, а теперь жалуешься, что жрать нечего. Ничего, скоро на тюремные харчи пойдешь, там уж точно с голоду не подохнешь. Как соучастница преступления. Точнее, наводчица.

— Хватит, — заныла Вера и расплакалась.

Действительно хватит, подумал Крячко. Но быстро она сломалась. Разумеется, опер блефовал. Никто бы сестру Денисова не посадил за соучастие, да и не при делах она. Ну, кроме того, что могла Неуловимому Джо рассказать про обеспеченного брата, но за это не сажают, даже если сделано со злым умыслом. Похоже, что Станислав не прогадал со своей версией. Он подождал, пока женщина прекратит рыдания. Вера всхлипнула еще пару раз, достала из кармана джинсов замызганный платок, вытерла лицо и высморкалась. Потом снова потянулась за сигаретами и спичками.

— Не наводила я никого, — она шмыгнула носом.

— Рассказывай, — коротко бросил Стас.

Вера кивнула и закурила.

— Недели за полторы или две до смерти Кирюхи мы с Жоркой пошли на днюху к одному общему знакомому. Он в баре отмечал, в «Старой бочке», тут недалеко. Народу много пришло. Мы уже бухие были. Я с одним чувачком разговорилась. Ну и, слово за слово, пожаловалась, мол, мне Кирюха денег не дает. А я брату звонила в тот день, попросила немного, мол, на день рождения идем, все дела. Кирюха мне, естественно, отказал. Сказал, иди сама зарабатывай на подарки своим друзьям. Я злая тогда была. Этот чувак меня пивом угостил, потом водкой.

— Что за чувак?

— Да я его не очень хорошо помню. Невысокий такой, щуплый. В темно-серой куртке, кажется, небритый. А, вспомнила. Он еще не с нами был. Ванька, ну у которого днюха была, сам его пригласил, мол, давай с нами выпьем. И не только его, там сидели в баре несколько мужиков. Ванька всех позвал. Он человек в этом плане не жадный, если деньги есть, всегда угостит, даже незнакомых людей. Вот этот чувак и еще один, рыжий, согласились. Остальные отказались, потом ушли. А мы сидели до закрытия, потом к Ваньке пошли. Не всей толпой. Кто-то домой свалил, а мы с