Тесс Герритсен - Снова умереть Страница 3

Он издает виноватый смешок.

— Когда мы не хотим, чтобы вы знали, о чем мы говорим.

Полагаю, ни о чем приятном. Мистер и миссис Мацунага старательно разглядывают фотографии, которые они сняли сегодня на свою камеру. Вивиан и Сильвия откинулись на стульях в своих топах с глубокими вырезами, источая феромоны, заставляющие несчастного неуклюжего Эллиота, как обычно, лебезить перед ними. «Девчонки, вы не замерзли? Может, принести ваши свитеры? Хотите еще джина с тоником?»

Ричард вылезает из палатки в свежей рубашке. Его ждет пустой стул возле меня, но он проходит мимо. Вместо этого он садится рядом с Вивиан и принимается распушать перья. «Как вам нравится наше сафари? Вы когда-нибудь бывали в Лондоне? Я был бы счастлив отправить тебе и Сильвии экземпляр «Блэкджека» с автографом, когда ее опубликуют».

Разумеется, теперь все они знают, кто он такой. В их первую встречу Ричард сразу же невзначай упомянул, что он Ричард Ренвик — автор триллеров, создатель героя Джекмена Триппа из «Миссия невыполнима — 5». К несчастью, ни один из них никогда не слышал о Ричарде или его персонаже, что сделало его раздражительным в первый день сафари. Но теперь он вернулся в форму, и занялся тем, что ему лучше всего удавалось: очаровывать свою аудиторию. Думаю, он слишком уж разошелся. Даже чересчур. Но если я потом выскажу ему это, то точно знаю, что он скажет. «Именно так должны поступать писатели, Милли. Мы должны быть общительными и привлекать новых читателей». Забавно, что Ричард никогда не старается быть общительным со старушками, предпочитая симпатичных девушек. Я помню, как он обрушил на меня это очарование четыре года назад, подписывая экземпляры «Уничтожить объект» в книжном магазине, где я работаю. Когда Ричард в ударе, перед ним невозможно устоять, и теперь я вижу, что он смотрит на Вивиан так же, как смотрел на меня несколько лет назад. «Голуаз»[14] скользит между его губ, он наклоняется вперед, прикуривая от своей зажигалки из стерлингового серебра,[15] в стиле своего мужественного героя Джекмена Триппа.

Пустой стул рядом со мной кажется черной дырой, высасывающей всю радость из моего настроения. Я собираюсь подняться и вернуться в палатку, когда внезапно Джонни садится на стул подле меня. Он не произносит ни слова, лишь рассматривает группу, словно изучая нас. Я полагаю, он постоянно нас изучает, и мне интересно, что он видит, когда смотрит на меня. Такая же я покорная, как и все остальные жены и подружки, которых притащили в буш фантазии их мужчин?

Его взгляд смущает меня, и мне приходится нарушить молчание.

— Эти колокольчики вокруг лагеря действительно работают? — спрашиваю я. — Или они там лишь для того, чтобы внушить нам чувство безопасности?

— Они служат первым предупреждением.

— Когда прошлой ночью леопард вошел в лагерь, я их не слышала.

— Я слышал. — Он наклоняется вперед, подбрасывая дрова в огонь. — Вероятно, сегодня ночью мы услышим их вновь.

— Вы считаете, за нами наблюдают еще леопарды?

— На этот раз гиены. — Он указывает в темноту за пределами нашего лагеря. — Около шести наблюдают за нами прямо сейчас.

— Что? — Я вглядываюсь в ночь. Только теперь я замечаю отблеск чьих-то глаз в кустах.

— Они терпеливы. Выжидают, останется ли еда, которой можно будет поживиться. Выйдете наружу в одиночку, и сами станете едой. — Он пожимает плечами. — Именно для этого вы и наняли меня.

— Для того чтобы не дать нам стать чьим-то ужином.

— Мне бы не заплатили, если бы я потерял слишком много клиентов.

— А слишком много — это сколько?

— Вы стали бы всего лишь третьей.

— Это же шутка, правда?

Он улыбается. Хотя он примерно ровесник Ричарда, жизнь под африканским солнцем выгравировала морщины вокруг глаз Джонни. Он ободряюще накрывает ладонью мою руку, и это поражает меня, потому что он не тот человек, который любит излишние прикосновения.

— Да, это шутка. Я никогда не терял клиентов.

— Мне трудно понять, когда Вы говорите серьезно.

— Когда я буду серьезен, Вы это поймете. — Он оборачивается к Кларенсу, который что-то говорит ему на языке шангаан. — Ужин готов.

Я бросаю взгляд на Ричарда, чтобы понять, заметил ли он, что Джонни разговаривает со мной, а ладонь Джонни покоится на моей руке. Но Ричард настолько поглощен Вивиан, что я с таким же успехом могла бы быть невидимкой.

— Именно так должны поступать писатели, — предсказуемо поясняет Ричард, когда той ночью мы лежим в своей палатке. — Я всего лишь привлекаю новых читателей.

Мы говорим шепотом, потому что стенки тонкие, а палатки стоят близко друг к другу.

— Помимо этого, я отчасти чувствую себя защитником. Они тут сами по себе, две девушки в буше. Отправились за приключениями, когда им всего по двадцать с небольшим, тебе так не кажется? Тебе стоило бы ими восхищаться.

— Очевидно, ими восхищается Эллиот, — замечаю я.

— Эллиот восхищается всеми, у кого есть две Х-хромосомы.

— Вообще-то они здесь не сами по себе. Он подписался на эту поездку из-за них.

— И это чертовски утомительно для них. Он все время торчит неподалеку с этими своими коровьими глазами.

— Девушки пригласили его. Эллиот сам так сказал.

— Пригласили из жалости. Он приударил за ними в каком-то ночном клубе, услышал, что они собираются на сафари. Скорее всего, они сказали: «Эй, тебе тоже стоило бы подумать о поездке в буш!» Я уверен, что он на самом деле и понятия не имел, на что подписывается.

— Почему ты всегда принижаешь его? Он кажется очень приятным человеком. И он чертовски много знает о птицах.

Ричард фыркает.

— В мужчине это всегда так привлекает.

— Что с тобой случилось? Почему ты такой раздраженный?

— То же самое могу сказать и о тебе. Все, что я сделал — пофлиртовал с молодой женщиной, и ты не можешь с этим справиться. По крайней мере, эти девушки знают, как хорошо проводить время. Они прониклись здешним духом.

— Я на самом деле стараюсь получать удовольствие. Но я не думала, что здесь будет настолько аскетично. Я ожидала…

— Пушистых полотенец и конфет на подушке.

— Дай мне немного времени. Я же здесь, верно?

— И все время жалуешься. Это сафари было моей мечтой, Милли. Не разрушай ее.

Мы больше не шепчем, и я уверена, остальные могли нас слышать, если еще не уснули. Я знаю, что Джонни слышал, потому что он приглядывал за лагерем в первую смену. Я представляю, как он сидит у костра, вслушиваясь в наши голоса, подмечая, как возрастает напряжение. Уверена, он уже в курсе. Джонни Постхумус — человек, который не упускает ничего, именно так он и выживает в этом месте, где звон колокольчиков на проволоке означает разницу между жизнью и смертью. Какими бесполезными и мелкими людишками, должно быть, мы ему кажемся. За сколькими разваливающимися браками он наблюдал, за сколькими самонадеянными мужчинами, посрамленными Африкой? Буш — это не просто место для отпуска, это то, где осознаешь, насколько ты на самом деле незначителен.

— Прости, — шепчу я и тянусь к руке Ричарда. — Я не хочу испортить тебе поездку.

Хотя мои пальцы обвились вокруг его кисти, он не отвечает на жест. Его рука кажется безжизненной в моей ладони.

— Ты портишь все настроение. Послушай, я знаю, что эта поездка не была твоим отпуском мечты, но Бога ради, хватит этого мрачного лица. Посмотри, как наслаждаются Сильвия и Вивиан! Даже миссис Мацунага держится молодцом.

— Может, это из-за таблеток от малярии, которые я принимаю, — слабо предполагаю я. — Врач сказал, что они могут вгонять в депрессию. Что некоторые даже сходят от них с ума.

— Ну, меня мефлохин[16] не беспокоит. Девушки тоже его принимают, и они весьма жизнерадостны.

Снова девушки. Постоянно сравнивает меня с девушками, которые на девять лет моложе, на девять лет стройнее и свежее. После того, как четыре года делишь одну квартиру и туалет, покажется ли свежей любая другая женщина?

— Мне стоит прекратить принимать таблетки, — говорю я ему.

— И подхватить малярию? Ах, точно, в этом и весь смысл.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Ричард, скажи, что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Я не знаю. — Он вздыхает и отворачивается от меня. Его спина словно холодная бетонная стена, окружающая его сердце и закрывающая его от меня. Через некоторое время он тихо произносит: — Я не знаю, куда мы движемся, Милли.

Но я знаю, куда движется Ричард. Подальше от меня. Он отстранялся от меня месяцами, так тонко, так постепенно, что до сих пор я отказывалась это замечать. Я могла находить этому отговорки: «Ой, мы оба так заняты в последнее время. Он выматывается, чтобы внести последние правки в «Блэкджек». Я выматываюсь из-за нашей ежегодной инвентаризации в книжном магазине. Между нами все наладится, когда наши жизни вернутся в прежнюю колею». Вот что я себе твердила.